Метро 2033: Смерть октановых богов - Юрий Харитонов

А ночью случилось страшное! Разбудил Константина дикий женский крик. Спасский выпрыгнул из тяжелого сна-забытья прямо к решетке и бросался на нее, словно раненый зверь, почуявший опасность для своих сородичей. Кричала его жена! Мужчина еле различил в полутьме храма, слегка разбавленной тусклыми звездочками горевших свечей, темные силуэты. Подонки, не обращая внимания на плач детей и яростные вопли Спасского, вытащили из клетки Лизу и бросили на хромированный стол, служащий, видимо, для каких-то ритуальных целей, сорвали с женщины одежды и насиловали, насиловали…

– Отпустите! Суки! За что?! Уроды! Твари! За что?! Да я вас… Уроды! Выпустите меня отсюда! – орал в исступлении Константин и дергал толстые металлические прутья. А рядом устроился его страж и поглядывал то на происходящее у жертвенного стола, то на бьющегося в ярости мужчину.

– А что ты хотел? – спокойно комментировал он. – Вы же неверные! Пока вы не с нами, вы – грязь! И о вас можно вытирать ноги! А у послушников секса давно не было. Сам понимаешь! Мало сейчас женщин вокруг. Ма-а-ало… – как-то странно и елейно протянул монах, отчего Константину захотелось выть.

– Убью! – прорычал в лицо монаху бывший майор, но мужчина в рясе только рассмеялся и отошел во тьму, где спокойно уселся на свое место, прислонился к стене и засопел.

– Господи! За что ты нас так? – простонал Константин, глядя вверх. Многие обращаются к Богу, когда им плохо, но это не значит, что он существует. Это лишь означает, что человеку сейчас нужна любая помощь. Он находится на грани безумия и легко может свихнуться окончательно. Спасский обессиленно сполз по прутьям вниз и остаток ночи слушал, как стонет измученная жена. Решение в тот момент он уже принял… Лучше унизиться сейчас, но зато потом, набравшись сил, отомстить, чем гордо умереть и оставить преступников безнаказанными! Он собирался принести в жертву близких, ведь по Библии Бог должен его остановить, а потом, когда семья будет в безопасности, он сможет поквитаться с уродами, заставившими его сделать этот страшный выбор.

Наконец, настало ужасное утро. Страшнее, чем то, восемнадцатилетней давности, которое последовало за днем икс. Вялые лучи солнца еле пробились сквозь витражные окна и проявили лики святых на закопченных стенах и потолках. Святых, оскверненных людьми и злой, прогнившей религией, которую люди научились менять под собственные нужды.

Константина силой вытащили из клетки, как и его семью. Они стояли напротив, такие испуганные, такие униженные и такие беззащитные… Лиза не поднимала взгляд. Лариса и Маша жались друг к другу, крепко вцепившись в окровавленную юбку мамы. Рядом стоял железный стол, на котором и насиловали Лизу. Позади – довольные рожи шестерых Великих Братьев Второго Пришествия. Рядом – ухмыляющееся лицо того монаха, который объяснял вчера суть испытания.

Он протянул и вложил в ослабевшие руки Спасского длинный ржавый нож, более пригодный для убоя скота. Мутным взглядом Константин взглянул на него, взял и, дрожа всем телом, опустил. Сейчас ему предстояло выбрать Бога, а значит… предать свою семью. Они никогда не поймут и не простят! Но… он вынужден! Он должен!

– Что ты решил, чужак? – громко спросил монах, и эхо издевательски повторило фразу несколько раз.

– Принести семью в жертву новому богу, – тихо пробормотал Константин. В то время, как на лицах собравшихся в храме монахов расползались широкие улыбки, Лиза вздрогнула и подняла глаза на мужа. Спасского пронзило презрение во взгляде жены. В этот момент он потерял ее любовь и веру, ее душу.

– Иуда, – прошептала женщина и отвернулась, еще крепче прижав детей к себе.

– Действуй! – торжественно крикнул монах.

– Что? – пролепетал мужчина. – Но… В Библии же… Бог остановил Авраама! Он не дал ему убить сына!

– Ты плохо слушал, брат? – ухмыльнулся монах. – Церковь меняется вместе с человечеством! Сейчас бог не будет тебя останавливать! И, выбрав его, ты стал принадлежать нам! И даже если ты их не убьешь, ты уже с нами, ведь выбор ты сделал. Ты решился на этот ответственный шаг, и в нем заключалось столько подлости, столько трусости и страха, что тебе теперь только с нами и быть.

Константин заплакал и осел на пол, понимая, что жену не спасти. Их страшный бог ее и детей не отпустит. Кто-то выхватил из рук нож, майора держали вчетвером, а с женой и дочерьми что-то делали. Их оттащили к столу, откуда доносились невыносимые, душераздирающие крики, а потом все стихло. Брыкающегося Спасского посадили, и все тот же монах поднес что-то ко рту мужчины. Теплое и терпкое.

– Давай, Костян! Плоть от плоти, – и с этими словами всунул в рот Константина маленький кусочек сырого мяса. – Жуй! Любой ритуал требует определенного порядка. Наш ритуал требует этого.

Кто-то сдавил горло, отчего у Спасского возникли рвотные спазмы, и он автоматически проглотил то, что ему всунули в рот. А в голове сквозь круговорот отчаянных мыслей проступала одна: «Порядок… такой порядок…»

– Кровь от крови, – повторил в это время монах и поднес ко рту Константина кружку. Теплая жидкость полилась в рот, часть – по подбородку, ниже, по груди. Кровь его родных. – Теперь ты с нами, с братьями! Мы – одно целое, связаны одной цепью! Цепью страшной правды! Каждый в этой жизни чего-то боится, и это связывает руки. Таков порядок, такова любая религия, такова любая вера! Порядок – основа всего сущего!..

«Что ж, – мелькнула злая мысль, – если ради мести надо было для порядка принести в жертву детей и жену, пусть будет так! Порядок – основа всего сущего! Зато есть и возможность, и время, чтобы отомстить за них! И есть море времени, чтобы подготовиться!»

Спасский лишь улыбнулся в ответ мучителям. И улыбка, омытая кровью, вышла такой довольной и сумасшедшей, что окружающие «братья» поверили мужчине.

Жену с детьми потащили куда-то, а майора отвели в монастырь, где он и провел полгода, ожидая, когда появится возможность совершить возмездие. И его преследовала всего лишь одна мысль: если бы он тогда не предал родных, то умер бы вместе с ними и у него не было бы сейчас возможности отомстить и очистить от скверны их имена.

Того монаха он подловил в бане и распорол ему живот от паха до шеи тем самым ржавым ножом. А потом, как и рассказывал Денису, расправился с Великими Братьями. А потом ушел из этого проклятого места.

Константин искал спасения для себя и для семьи, когда шел во Владимир, но нашел злого бога и людей с исковерканными его учением душами. Они уничтожили его семью и смяли майора, перемололи его в труху и слепили совершенно нового человека, который не терпел веры, зато любил порядок. И готов был забивать людей до смерти, пока те не примут правильный путь, логичный и прямой. Количество жертв не важно, ведь если одно звено выбивается из цепи, то его надо либо силой согнуть и впаять обратно, либо изъять, уничтожить и разложить на составляющие, чтобы в будущем не с чего было брать пример.

Чужой бог родил порядок другого рода, и этот порядок низверг неправильного всевышнего.

Яркая пелена страшных воспоминаний прервалась радостными криками возбужденной и пьяной толпы. Нефтяники праздновали Новый год. Очень удачное время, чтобы напасть!