Метро 2033: Смерть октановых богов - Юрий Харитонов

– Болезнь, – поправил Руслан. – Я чем-то переболел, и во мне что-то изменилось. Смотри!

Мальчик вытянул из-под одеяла руку, и Макаренко пришлось наклониться, чтобы понять, что он хотел показать. Но когда девушка поняла, то не смогла сдержать возглас удивления.

– Я могу управлять шрамами. Видишь? – И действительно: от круглого шрама на сгибе локтя почти ничего не осталось. Но как такое может быть? Ведь Сова лично протирала тело Руслана полчаса назад, и все шрамы были на месте!

– Можно? – взволнованно попросила Макаренко, потянувшись к одеялам, накрывающим мальчика. Он только коротко кивнул, понимая, что без осмотра не обойтись. И женщина откинула одеяла и удивленно прикрыла рукой рот. Беззащитный, голый ребенок распластался перед ней. И шрамов на месте уже не было! Лишь легкие, едва заметные отпечатки на коже, словно никогда не загоравшие места. И шрам на животе тоже «рассосался»! Сова удивленно смотрела на абсолютно плоский детский живот, где когда-то вместо пупка присутствовал крестообразный жирный шрам. Теперь не было ни его, ни самого пупка.

– Сума сойти! – прошептала Софья, до глубины души пораженная увиденным.

– Точно! – прошептал в ответ Руслан и закрыл лицо руками, а потом мелко затрясся, словно ужас, копившийся внутри ребенка несколько месяцев, решил излиться наружу.

– Ну-ну, – девушка решительно притянула к себе беззащитного ребенка и прижала к груди. Мальчик вздрогнул и попытался отстраниться, но Макаренко только крепче обняла его. – Мне все равно, какой ты! Странный или нет! Я здесь, с тобой! Видишь?

– Но я все еще не знаю, кто я! – всхлипнул Руслан. – Не знаю, откуда шрамы! Не знаю, почему могу убрать их! Не знаю теперь, где и когда родился и мои ли родители Ирина и Григорий Озимовы? А? Я теперь ничего не знаю! Что мне делать?!

– А давай спросим у тех, кто точно знает?

– У кого? – мальчик поднял голову и полными слез глазами посмотрел на девушку.

– Да у нефтяников! Они же были заодно с Кизляком и Черномором?

– Ага.

– Ну, так они и знать должны чего-нибудь?

– Наверное… – тихо протянул Руслан. Возможность выведать информацию о своем прошлом явно заинтересовала мальчика. Он затих и надолго задумался, но трястись от плача перестал. Сова лишь гладила его по голой спине.

– Ты, главное, выздоравливай до конца, и мы пойдем, спросим. Вот увидишь, все окажется проще, чем ты думаешь! Сто процентов! Говорю тебе: инфа сотка!

– Правда?

– Ага! А давай накатим по шампусику за Новый год, ну и… за тебя? Чтобы ты все-все вспомнил, а?

– А шампусик – это что? – переспросил Руслан осторожно.

– Ну, вон та жидкость в бутылке. – Софья махнула рукой на початую бутылку «Советского». – Отец говорил, что иногда надо вышибать дурные мысли каким-нибудь пойлом. Не знаю ничего об этом, но мне кажется, эти пузырьки – как раз то, что и вышибает плохие мысли.

– Давай! Хочу забыть все это пока что…

– Не переживай, мы выясним, что все это значит! Обещаю тебе!

– А если они не знают?

– Тогда вернемся в «Приют» и начнем искать заново. Может, Михаил к нашему возвращению узнает кое-что о бункере под монастырем. Вдруг ты имеешь к нему отношение?

Озимов пожал плечами, но уже более спокойно улегся обратно. Его все еще знобило и ломало. Неизвестная болезнь все еще измывалась над телом двенадцатилетнего мальчика, но зато в душе его появилась надежда. Спасибо Сове – без нее было бы в сто раз хуже…

Маленькую и тесную комнату-закуток Спасса давно заполонила тьма, слегка разбавляемая освещением соседних комнат. Свет словно перекидывался через стену-перегородку и потому был очень скудным. Несмотря на поздний час – около двенадцати ночи, – ни майор, ни атаман со свитой и женщинами не спали. До наступления Нового года оставалось минут двадцать-тридцать, а потому веселье в главном зале вокзала только-только входило в фазу безудержного. Но Константин не мог заснуть отнюдь не из-за шума.

На самом деле он старался в мельчайших деталях вспомнить место гибели двух человек. С утра всех свободных мужиков разослали по округе на поиски елки, и вот двое не вернулись. После продолжительных поисков их нашли мертвыми, причем складывалось ощущение, что они чего-то не поделили и один выстрелил в другого, отчего тот выпал из окна пятого этажа. А того, который стрелял, отдачей автомата отбросило назад, он споткнулся и тоже шмякнулся о бетонный пол, но уже внутри здания.

Чутье подсказывало майору, что тут не обошлось без посторонней помощи, и Спасский лежал на жесткой кровати, всматривался в высокий сводчатый потолок вокзала и пытался припомнить все нюансы виденного днем. Уже тогда, осматривая место происшествия, он заподозрил неладное.

– Гвоздь, – Спасс нахмурил лоб и снял солнцезащитные очки. – Ты хоть что-нибудь понимаешь?

– А что тут понимать, Константин Семенович? – спокойно переспросил Денис, поглядывая из-за плеча майора на выпавшего из окна мужика. Тот, раскинув руки, застыл внизу в неестественной позе. – Они что-то не поделили, и Воеводин застрелил Кузьмина, а потом сам… либо случайно, либо…

– Либо не случайно? – подсказал Спасс, внимательно посмотрев на бородатого помощника.

– Совершенно верно, – кивнул Гвоздев, но озвучил не то, о чем думал Спасский. – Иван мог сам спрыгнуть вниз.

– Э-э-э… Почему?

– Испугался содеянного, – пожал плечами Денис, – и решил свести с жизнью счеты.

– Э-э-э… – вновь протянул Константин. – Ты хочешь сказать, что среди мужиков нашего ордена есть такие, кто при каждом убийстве бросается сводить счеты с жизнью?

– Нет, Константин Семенович, – замялся Денис. – Не думаю. Просто похоже.

– Ты прав, – согласился бывший майор. – Похоже. Но не очень правдоподобно. Тот, кто организовал эту сцену, тоже думает, что мы поверим, но Иван убивал и раньше! Неужели он будет кончать с собой из-за того, что убил коллегу? Вряд ли. У нас, конечно, после Третьей мировой уровень депрессии в обществе зашкаливал, и каждый второй готов был сигать в пропасть от никчемной жизни, но сдается мне, что за двадцать лет они все перепрыгали уже, поубивались. Остались самые стойкие, и эти уж никак не будут прыгать, чтобы покончить с собой.

– Тогда это простая случайность? – переспросил Денис.

– Ты так думаешь? – вновь спросил Спасский. – Вот ты часто падаешь с пятых этажей? Случайно…

– Я? – замялся Гвоздь и нахмурился, стараясь понять, куда клонит собеседник. – Не часто. Но на то она и случайность, что может с каждым… Сейчас середина зимы, а снега все нет и нет, почти все поверхности в городе покрыл лед. В том числе и внутри зданий, ведь окон давно нет, а ветер гуляет… По таким скользким поверхностям любой может.

– Да, – вдруг кивнул Спасс, соглашаясь, – любой может. Пойдем посмотрим на них, что ли.