Ослокрады - Джеральд Даррелл

то туда, то сюда, чтобы увернуться от огня.

«Почему это они ведут себя в точности, как василиск, который гнался за Септимусом? — подумала Пенелопа. — Наверное, у меня тогда на платье попала лавандовая вода».

Василиски тем временем сопели, задыхались, глаза их слезились, они вычихивали струи пламени и наконец не выдержали: кашляя и разбрызгивая слезы и огонь, они повернули и бросились бежать в пробочный лес.

— Ух ты черт, — произнес Этельред, озадаченно глядя им вслед. — С чего это они?

— Этельред, — сказала Пенелопа, выходя из тлевших кое-где кустов, — мне в жизни не приходилось видеть, чтобы себя вели так храбро, как ты.

— Чего тут, пустое, мисс. — Этельред густо покраснел.

— Ты не только вел себя храбро, но и сделал открытие: ты открыл, чего не переносят василиски, и это нам очень поможет в сражении.

— Вы про лавандовую воду, мисс? Да, она им, видно, здорово пришлась не по нутру.

— Я еще не совсем понимаю, как ее применить, — призналась Пенелопа, — но я уверена, что кто-нибудь из наших сообразит.

В эту минуту показались Питер и Саймон, скакавшие обратно через лес на своих единорогах, их нагонял единорог Пенелопы.

— Ты цела, Пенни? — крикнул Саймон.

— Вполне!

— Это все глупые единороги виноваты, — закричал Питер. — Они, видишь ли, почуяли запах василисков… — Голос его замер: он заметил тлеющие кусты и обугленные деревья. — Значит, единороги не ошиблись, — сказал он, — василиски тут побывали.

— Да, и если бы не мужество и находчивость Этельреда, не знаю, чем бы все это кончилось, — объявила Пенелопа, взбираясь на единорога.

— Эй, полегче, мисс, — остановил ее Этельред, усаживаясь на свое место у нее за спиной. — Вы меня вконец захвалили, прямо неудобно.

— Этельред сделал важнейшее открытие, — продолжала Пенелопа. — Но тут оставаться нельзя, — того и гляди, опять появятся василиски. Вот вернемся в Кристальные пещеры, я вам все расскажу.

— Тогда поехали, — скомандовал Попугай, — полный вперед.

И они быстрым галопом устремились к Кристальным пещерам.

Глава шестая

Поющее море

Волшебник пришел в неописуемое волнение, когда услышал, что горностаи, возможно, присоединятся к ним, что грифоны наверняка присоединятся и что Этельред открыл средство, вызывающее у василисков приступ сильнейшего чихания.

— Лавандовая вода? — повторил он. — Как интересно, у них, видимо, начинается что-то вроде сенной лихорадки, аллергического насморка. Я попробую изготовить заменитель.

— А разве у вас здесь не выращивают лаванду? — спросила Пенелопа.

— Она растет на одном из островов, — ответил волшебник, — но без Травника мне, боюсь, не вспомнить на каком.

— Один раз во время отпуска у меня от какого-то растения тоже началась ужасная сенная лихорадка, — вмешалась Табита. — Дайте мне понюхать флакон, я скажу, оно или нет.

Когда ей дали понюхать лавандовой воды, та оказала на Табиту то же действие, что и на василисков. Расчихавшаяся Табита прожгла два дивана, подожгла четырнадцать подушек и стол, пока ей на голову не вылили ведро воды.

— Это оно, то самое растение, — задыхаясь, проговорила она. — Ах, Боже мой, я не чихала так с того дня, как по ошибке попудрилась перцем.

— Каким это образом? — изумилась Пенелопа.

— Понимаешь, я пудрилась в темноте, — объяснила Табита, вытирая катившиеся по лицу слезы.

— В темноте? — переспросила Пенелопа. — Почему?

— Очень просто: я собиралась на ночной бал, луны не было, вот я и пудрилась в темноте.

— Так где, ты говоришь, росло это растение? — спросил волшебник.

— На Острове Золотого Гуся, — ответила Табита. — Мы, драконы, проводили там каникулы, у нас был разбит лагерь под открытым небом. И мы все схватили насморк. Представляете, как это испортило нам отдых?

Будучи свидетелями ущерба, нанесенного одним лишь драконом, понюхавшим лаванды, дети воочию представили себе, какой беспорядок произошел, когда пятьдесят драконов-туристов заболели враз лавандовой лихорадкой.

— Прекрасно, вот это поистине полезное сведение, — сказал Ха-Ха довольным тоном. — Остров Золотого Гуся лежит на одной прямой с Оборотневым островом, и вы сможете набрать лаванды на обратном пути. Я сделаю из нее экстракт, и он будет всегда у нас под рукой.

— Хорошо бы теперь продумать путешествие, — напомнил Саймон. — У вас есть карта, Ха-Ха?

— Да, и превосходная. — Волшебник достал большую карту, изображавшую всю Мифландию, с морем и островами. — Так, мы находимся здесь… — Он поправил очки. — А замок василисков — вон там. Вам надо спуститься на берег и держать курс на юго-запад, мимо Лунных тополей, мимо Агатового архипелага, и тогда слева у вас окажется Остров Золотого Гуся, а к северо-востоку — Оборотневый остров.

— Сколько, по-вашему, займет путешествие? — спросил Питер.

— Несколько часов, не больше.

— А у вас, случайно, нет подвесного мотора? — с надеждой спросил Саймон.

— Нет, но я могу сделать парус из лунного желе и дать вам попутный ветер в помощь, годится?

— Еще бы, — сказал Питер. — Знаете, это, кажется, будет почти такое же увлекательное приключение, как и нападение на замок василисков.

— Смотри не сглазь, — предостерег Попугай. — Оборотни — типы весьма опасные.

— Вы не поедете! — вдруг взвизгнула Дульчибелла. — Вы не поедете к оборотням! Я вас не пущу! Я буду дуться! Я подам в отставку! Я впаду в спячку! Я буду визжать, я буду кричать! Я ни за что, ни за что, никогда, никогда не буду с вами разговаривать, вот вам!

Тут она расплакалась и задернула все занавески в своей клетке.

Пенелопа подошла поближе, чтобы поговорить с ней.

— Дульчибелла, дорогая, — сказала она, — мы знаем, какого ты высокого мнения о Попугае. Мы — тоже, и мы не стали бы просить его ехать с нами, если бы можно было обойтись без него, пойми. Но я обещаю, если ты его отпустишь, проследить, чтобы он не рисковал сам, а предоставил более опасную работу моим кузенам и мне.

— Ну, если так… — Дульчибелла приподняла край занавески и вытерла им глаза. — Если ты обещаешь присматривать за ним…

— Обещаю, — повторила Пенелопа.

— А теперь, если вы окончили свои женские разговоры, — от смущения громко объявил Попугай, — может быть, продолжим обсуждение похода?

— Я думаю, — сказал Саймон, производивший какие-то расчеты на клочке бумаги, — я думаю, что, если Ха-Ха обеспечит нам завтра на рассвете ветер в четыре узла, мы в случае удачи достигнем Оборотневого острова к трем тридцати дня. А это означает, что мы соберем руту и, проплыв всю ночь, вернемся сюда послезавтра на рассвете.

— Ты думаешь, вы сумеете обернуться? — с сомнением спросил волшебник. — Вы ни в коем случае не должны высаживаться на остров ночью, оборотни ночью опаснее всего.

— Дайте только нам ровный ветер, — сказал Саймон, — и мы сумеем.

— За