Обладание - Мэдлин Хантер

— Вопрос в том, как показать ему, что я принимал участие в крестовом походе?

Мойра узнала ответ на следующий день, когда Генри пришел с сообщением, что Аддис приказал ей подняться в покои. Она застала его стоящим у кровати, одетого в штаны и тунику из оленьей шкуры. В последний раз она видела его в этих одеяниях еще перед Барроуборо. По всей комнате валялись куски цветной ткани. Она узнала шелк и шерсть из материнского сундука.

Он поднял в вытянутой руке красную накидку:

— Ты не воспользовалась вещами, как я тебе велел.

— Я выбрала кое-что попроще: Разве годится чистить конюшни в парче и бархате?

У него дернулась щека.

— Ты вообще не должна чистить конюшни.

— Тогда кто должен, если не я? Генри в свои годы сам уже не справляется. Прошу вас, милорд, достаточно. Смерды должны работать, для этого мы и нужны лордам. А теперь скажите, чем я могу служить вам?

Выпавший из руки красный шелк запорхал в воздухе.

— Я не хочу, чтобы ты служила. Мне нужна твоя помощь. Ты предположила, что новизна может привлечь внимание короля. На турнире я собираюсь выглядеть действительно необычно. Рыцарь, одетый варваром, должен, по крайней мере, вызвать пересуды и разговоры.

— Вы собираетесь появиться в этой одежде?

— Да. Ричард оказал мне честь, предложив выступить в качестве оруженосца, но мне нужен человек, который вел бы моего коня. — Он вопросительно вскинул бровь, рассеченную шрамом.

— Леди будут участвовать в церемонии в кавалькадах других рыцарей?

— Вряд ли. Это будет впервые — дополнительный способ привлечь внимание.

— Я не леди, это увидят все. Я буду выглядеть глупо, и вы тоже.

— Ты будешь выглядеть красиво, и еще, если мы сделаем все, как надо, ты будешь выглядеть экзотично. Мы устроим такое зрелище, которое король не забудет, — он протянул ей шелк. — Надень это, Мойра.

Она взяла одежду и прижала ее к груди. Переодеваться в его присутствии она не собиралась.

— Это же не платье, а просто накидка.

— Да, без рукавов. Дочери бахорая носят такую одежду в теплое время года. — Он сосредоточенно посмотрел на нее. — Я думаю, волосы должны быть распущены. Срежь несколько кусков янтаря с туники и сделай себе нарядный головной убор, чтобы камни свисали на лоб.

Гм, у нее будет еще более варварский вид, чем у него. Скорее всего, она будет похожа на пленницу, захваченную крестоносцем в одном из походов.

— Ты согласна?

Высказывая накануне свою идею, она совершенно не ожидала, что и ей предложат принять участие в представлении. Но как бы там ни было, уловка может сработать, обеспечив Аддису аудиенцию у короля. До тех пор пока он не увидится с королем, дело не сдвинется с мертвой точки, поскольку Аддис не может предпринимать никаких самостоятельных шагов, пока не узнает наверняка, что Эдвард отвернулся от него.

— Согласна.

Он приблизился к ней на шаг, сняв с руки золотые браслеты, затем взял ее руки и надел сначала один, затем другой браслет.

— Эти украшения должны быть на тебе.

Она не могла отвести взгляда от великолепных массивных браслетов с изображенными на них переплетенными змеями. Языческие символы на золоте варваров. Если их продать, на вырученные деньги можно прожить дольше, чем на деньги за рубин, решись она убежать во время турнира. Она с беспокойством осознала, насколько велико доверие Аддиса, раз он отдает ей такие драгоценные браслеты. Видимо, он полагается на данную клятву.

— Какие красивые! Как они достались вам?

— Их подарила мне дочь священника.

Не христианского священника, раз у него была дочь. Он говорил, что был рабом кунигаса. Значит, его дочь.

— Она помогла мне сбежать, — добавил он.

Мойра приняла из его рук шелковую накидку. Он снял тунику, чтобы она могла срезать несколько камней янтаря. Неожиданно он превратился в настоящего дикаря — загорелая обнаженная грудь, плотно облегающие кожаные штаны. Длинная отметина шрама казалась нарисованной и придавала его внешности еще более свирепый вид.

Дочь священника видела его таким каждый день. Были ли они любовниками? Он упоминал о сдержанности, которой обучился в рабстве, но не о воздержании. Мойра ощутила приступ ревности к незнакомой женщине и одновременно глубокую признательность за то, что она не позволила ему провести долгие годы в полном одиночестве.

Воспоминания об их встрече, путешествии и о том, что произошло близ озера, когда он в последний раз предстал перед ней в таком виде, ливнем обрушились на нее. Рельефные мышцы груди, сильные жилистые руки, упругий живот… она почувствовала, что слишком долго смотрит на него, не отрывая взгляда, и он заметил это. Теплота мелькнула в глазах Аддиса, приглашая ее — нет, скорее подзадоривая, бросая вызов; осмелится ли она протянуть руку и дотронуться до желанного тела?

— Постараюсь выглядеть настоящей дикаркой, — поспешно пробормотала она, отворачиваясь от него, как от коварного искушения. До чего же легко неправильно истолковать значение взгляда! Женская душа испытывает неуемное томление. Наверное, мужчины испокон веков этим пользуются.

Он прав. Дочь кунигаса не может любить раба-христианина. А сын английского барона не может любить крепостную женщину.

Наклонив голову, чтобы не удариться о притолоку, Аддис нырнул в таверну и оглядел пеструю толпу пилигримов. Стоял жаркий вечер, эль тек из бочки непрерывным потоком. Паломники, направлявшиеся к могиле святого Томаса в Кентербери, уже давно позабыли о респектабельной цели своего путешествия и превратились в сборище галдящих хмельных бездельников.

Аддис подошел к пузатой бочке. Охраняющий ее мужчина сунул ему в руку глиняную кружку:

— Два пенса. Аддис расплатился.

— Я ищу женщину. Мне сказали, она живет и работает здесь. Ее зовут Элис. Я хочу поговорить с ней. За занятое время я заплачу.

— Там, в задней комнате. Пройдите через ту дверь. Она моет посуду.

С кружкой эля он направился в заднюю комнату. Над тазом с мутной водой, полоща в ней кружки и миски, склонилась полная женщина. Тяжелые темные брови нависали над выдающимся горбатым носом. Пряди грязных черных волос выбились из-под платка. Ричарду понадобилась почти неделя, чтобы отыскать следы Элис во множестве таверн Саутворка.

Женщина выпрямилась и посмотрела на Аддиса. Он подвинулся ближе к одной из освещавших комнату свечей. От испуга и неожиданности у женщины расширились глаза.

Она трижды быстро перекрестилась:

— Святая Божья матерь!

— Я не призрак, Элис.

— Матерь Божья!

— Мне кое-что нужно от тебя. Она в страхе попятилась к стене.