Дом горячих сердец - Оливия Вильденштейн

class="p">— Я приказал эльфам присматривать за тобой, и я разрешил Лоркану отправить ещё птиц в мои земли. Насколько я понимаю, сейчас тебя охраняют лучше, чем меня. Не говоря уже о том, что это займёт Даргенто и заставит держаться от тебя подальше. Разве не этого ты хочешь?

— Я хочу, чтобы его не существовало, — бормочу я себе под нос.

Если Данте и слышит меня — а он, должно быть, меня слышит — так как он не только чистокровный фейри, но и стоит в нескольких сантиметрах от меня, — он не спрашивает, почему я желаю смерти этому мужчине. Ему либо всё равно, либо он не хочет в это ввязываться.

Когда мы начинаем идти по мерцающим каменным ступеням, мимо резной арки, я забываю о своём мрачном настроении, из которого меня выдирает великолепие веранды, с её колоннами, цветущими жёлтыми лианами и изображениями, вырезанными на бледном камне.

Данте останавливается и медленно опускает мою руку.

— Фэллон, я хотел бы познакомить тебя с моей невестой, Эпониной, и её отцом, королем Роем.

Я перевожу внимание с резьбы на камне и замечаю изысканно украшенный обеденный стол. Сиб, которая шла по Исолакуори рядом с Габриэлем, толкает меня плечом.

— Санто Калдроне, — бормочет она. — Мы будем обедать с двумя королями.

Охраняющие меня вороны ныряют под арки. Несколько воронов садятся на балюстрады, а другие устремляются в сторону высоких каменных карнизов, болтая лапами в воздухе. Взвизгнув, Эпонина выпускает золотой бокал, который она поднесла к своим накрашенным губам.

Несмотря на то, что бокал не разбивается, огромная тарелка терракотового цвета, о которую он ударяется, трескается и алая жидкость выплескивается из бокала, забрызгивая её бордовое бархатное платье. Слуги, которые ещё не заметили моих пернатых компаньонов, кидаются к ней, держа наготове мокрые и сухие тряпки.

В отличие от Эпонины, её отец не издает ни звука, но его суровое лицо заметно напрягается. Он оглядывает моих охранников, а я тем временем оглядываю гостей из Неббы, которые сидят друг напротив друга. Они невероятно похожи: у них одинаковые зелёные глаза, узкие лица, каштановые волосы, отливающие золотом, узкие носы и высокие лбы. Голова одного из них украшена короной с золотыми шипами, а голова другой — головным убором, расшитым драгоценными камнями.

Сиб делает глубокий реверанс. Когда она видит, что я не следую её примеру, она тянет меня за запястье. Я не приседаю в почтительном благоговении, но киваю головой отцу и дочери.

Мне не удается хорошо разглядеть Эпонину, так как она сидит, но треугольная форма её торса ошарашивает меня. Но потом я вспоминаю, как Сиб рассказывала мне о том, что женщины из Неббы используют корсеты для сдавливания своих грудных клеток, чтобы мужчина мог обнять их за талию одной рукой. Я надеюсь, что Эпонина не планирует ввести эту варварскую моду в Люсе.

Женщина, одетая в белое, с закругленными ушами и волосами, доходящими ей до подбородка, выдвигает стул рядом с королём Роем и кивает мне. Маленькие волоски на моих руках встают дыбом, потому что мне не хочется сидеть рядом с человеком, которого прозвали палачом Неббы. Но если я откажусь, то это вызовет напряжение, а я хочу, чтобы всё прошло мирно.

К тому же женщинам разрешено быть солдатами в Неббе, так что репутация этого мужчины может быть незаслуженной.

Расположившись на предложенном мне стуле, я решаю сразу же начать с этой темы.

— Я слышала, что вы разрешаете женщинам служить в армии.

— Вы всё правильно слышали.

Пьер Рой разворачивается на своём месте, и его одежды изумрудного цвета слегка сминаются. Несмотря на то, что ему уже сто лет, его кожа едва ли покрыта морщинами.

— Всем женщинам?

— Всем, кто желает сражаться за Неббу.

— Даже полукровкам?

— Даже людям, мадмуазель Росси.

Он наклоняет голову, и его взгляд проходится по каждому сантиметру моего лица, словно он никогда не видел такой экзотической внешности.

— Как и ваш король.

Я смотрю мимо короля Роя на Данте, который начал садиться на стул во главе стола между отцом и дочерью.

— Ты разрешил женщинам служить?

Данте останавливается, не успев коснуться стула, и прижимает ладони к столу.

Пьер откидывается назад.

— Не думал, что вы всё ещё считаете короля фейри своим монархом.

Я понимаю свою ошибку, а Сиб ударяет меня ногой. Ради святого Котла, почему я подумала о Данте, когда Рой упомянул моего короля?

— У меня нет короля, — говорю я, наконец. — У меня есть королева. Вы когда-нибудь с ней встречались, Маэцца?

— Я однажды встречался с Прийей. Когда магическая защита была снята пару десятилетий назад, она нанесла мне визит и предлагала заключить союз. Я ей отказал.

— Могу я спросить почему?

— Она предложила объединить армии и свергнуть Регио, но отказалась предоставить мне ту единственную вещь, которую я хотел.

— И чего же вы хотели?

— Жену из Шаббе.

Его взгляд проходится по моему лицу.

— Связанную с ней кровными узами.

Мою спину начинает покалывать. Да, он добавил слово «узы», но всё, что я слышу, это слово «кровь». И хотя короли часто хотят жениться на ком-то с таким же статусом, как у них, я чувствую, что его желание жениться на ком-то из моего рода имеет отношение к той магической силе, которой обладают его представители, и не имеет ничего общего со статусом.

— Я слышала, что Мириам свободна, — любезно предлагаю я… ведь это может быть так удобно. — Вам, вероятно, стоит её найти, Ваше Величество.

Я поворачиваюсь к королю Люса.

— Не сочтите за дерзость, но вы могли бы помочь своему будущему свекру найти и, — поскольку слово «спасти» не очень подходит, я заменяю его на другое, — изловить её, Данте?

Данте встречает моё предложение с каменным выражением лица. В отличие от Пьера Роя, который кажется изумлённым.

— Я точно знаю, что Лор вас поддержит, Маэцца.

Интересно, слушает ли сейчас Лоркан?

— Вы только подумайте, какой из этого может выйти союз!

Эпонина откашливается, и поскольку она ставит свой бокал на стол, я решаю, что игристое вино попало ей не в то горло.

Пьер закидывает руку на резную спинку своего кресла, и полностью поворачивается ко мне.

— У нас тут завёлся настоящий маленький дипломат, Данте.

Я смотрю на Данте, на челюсти которого медленно пульсирует мускул. Интересно, почему моё предложение так сильно его взволновало? Разве он не должен обрадоваться любой помощи в поисках сбежавшей ведьмы, которая совершенно точно желает ему скорейшей смерти? Он, может быть, и не заключал её в тюрьму самолично, но, как и сказал Маттиа прошлым вечером, она, скорее всего, точит