Девушка с белым лицом - Владимир Колычев

- Преступник должен знать, за что его казнят.

- Рита предупреждала, а ты убивал.

- Я не убивал, я мстил! - Глаза Силуминова светились, как зеркала, в которых отражался костер под адским котлом.

- Это Черепанов думал, что ты мстишь, а тебе нравилось убивать. Когда он это понял… Когда ты убил его помощника, понял. Ты и его убил.

- И тебя убью! - разозлился Силуминов.

- Дед, ты же обещал! - Рита поднималась с кресла медленно, угрожающе. Силуминов не рискнул оставлять ее за спиной, отступил назад, поворачиваясь ко мне боком, а к ней передом. - Не могу я тебя отпустить, дочка, - сказал он.

- Но мы же говорили!

- Говорили, говорили… А о чем не говорили?

- О чем?

- О том… Ты ничего не знаешь, - покачал головой Силуминов, трагическим тоном обращаясь к Рите.

- Чего я не знаю?

- Я знаю, - сам от себя того не ожидая, сказал я.

На самом деле сказать мне было нечего, просто захотелось напугать сумасшедшего старика.

Силуминов глянул на меня - как будто нож в живот всадил.

- Что ты знаешь?

- Знаю, - уже более уверенно сказал я.

Силуминов мог убивать из мести, он приговаривал и казнил убийц Елены Тихомировой, которую, как думала Рита, считал своей дочерью. Но Лена ему дочерью не была, а вот к Рите он мог прикипеть намертво. Потому и ревновал меня к ней, и даже пытался убить… Он маньяк. Он самый натуральный маньяк, и сколько раз я уже думал об этом. Плевать он хотел на Лену, им двигало желание убивать, а ее смерть давала отличный повод. Маньяк он и сегодня еще раз доказал это.

- Ничего ты не знаешь, - усмехнулся Силуминов.

- Значит, хочу знать.

Силуминов убивал из мести, он маньяк, у которого был повод - все это так, но эти рассуждения хромали от недостатка логики. - Да, был такой киножурнал «Хочу все знать». Я тоже когда-то пытался искать истину…

- Истина, истина, - в раздумье проговорил я. - Шпатов знал истину.

Я вспомнил, о чем говорил оперативник перед смертью. В голове щелкнуло, где-то в глубинах сознания вспыхнул свет. На этот огонек я и должен был идти.

- А я его убил. О чем очень сожалею, - глянув на Риту, сказал Силуминов.

- Может, и сожалеешь, - кивнул я. - Если не маньяк…

- Я маньяк?! Может, и маньяк.

- На Рите помешан.

Моя голова была забита мыслями, как улей пчелами, но я старался вылавливать только тех, которые летели на свет.

- Может, и помешан.

- Потому и отдавать не хочешь… А у Лены детей больше не было… Может, она хотела забрать у тебя Риту?

- Что?! - озверел Силуминов.

Определенно, я задел старика за живое, значит, не зря мне пришел на ум Шпатов.

- Приезжала к тебе, хотела забрать Риту с собой, - размышляя вслух, гнул я свою линию.

- А ведь мама приезжала, - сказала Рита. - Мне тогда всего два годика было.

- Кто тебе такое сказал? - испуганно спросил Силуминов.

- Бабушка.

- Какая она бабушка? - скривился старик. - Всю жизнь хвостом крутила. И твой отец такой же непутевый…

- И папа говорил, - закивала Рита.

- Когда он тебе говорил?

- А ты на него накричал. И прогнал. Я маленькая была, но помню…

- Ничего ты не помнишь!

- Ты всех от Риты отгоняешь, никому ее не отдаешь, - сказал я.

И вся накопившаяся в Силуминове злоба хлынула на меня:

- Убью!

Старик стоял в дверях, правым боком ко мне, из этого положения он и попытался выстрелить, но я успел запрыгнуть на диван, прижимаясь к стене. Грохнул выстрел, но я уже заскочил в «мертвую зону». Силуминову нужно было сделать шаг вперед, только тогда он сможет вытянуть руку вдоль стены и пустить в меня пулю. А я должен был вцепиться в эту руку и постараться выбить пистолет.

Сама ситуация требовала такого хода, и возможность у меня была, но мягкий диван сыграл со мной злую шутку - прогнулся под тяжестью тела, и я стал терять равновесие, а вместе с тем и драгоценное время.

На помощь мне пришла Рита: она вскочила, разогналась и с силой толкнула деда в плечо. Он ударился спиной о дверной косяк, но при этом, скорее случайно, чем намеренно, ударил Риту по голове левой рукой. Она упала, а я, восстановив равновесие, набросился на него, вцепился в правую руку. Пистолет выстрелил, пуля попала в часы, сбила их со стены.

- Сволочь!

Мне удалось выбить пистолет, но Силуминов сунул руку под левую штанину, а там нож, для меня это - смерть. Я вспомнил про топор, который бросил в соседней комнате, рванул за ним, даже смог поднять его с пола. Но за спиной послышался смачный щелчок - старик передернул затвор второго трофейного пистолета. А окно, которым я однажды уже воспользовался, было открыто. За Риту я мог не переживать: все внимание Силуминов сосредоточил на мне.

Топор из рук я выронил, зато не застрял в окне, вывалился из него руками вперед, быстро поднялся и рванул к лестнице, по которой можно было спуститься в воду. Силуминов выстрелил вслед - меня спасла скорость. Но в пистолете оставалось как минимум еще семь патронов, значит, останавливаться никак нельзя - только разгоняться, только прыгать.

Я был уже над водой, когда пуля нагнала меня. Но сила тяжести тянула меня вниз, и выстрел всего лишь срезал волосы и обжег кожу на макушке. Я плюхнулся в озеро, снова вспомнил об утопленном ружье и поплыл к нему. Вдруг мне повезет, вдруг я смогу найти его сразу.

Но нашел я только скользкий обломок ветки, потихоньку разлагающийся в иле. А Силуминов нашел меня и спрыгнул с мостика в воду. Он метил ногой в голову, но попал в плечо, и я оказался под водой.

Старик схватил меня за шею. Вот сейчас я в полной мере мог почувствовать себя Еленой Тихомировой в тот момент, когда ее топили. Силуминов держал меня крепко, сам на ногах стоял твердо - не было никакой возможности вырваться.

Я уже почти задохнулся, когда он выдернул мою голову из воды. Я с жадностью хватанул ртом воздух, от резкого притока кислорода голова закружилась до сильной тошноты.

- Ну так что, отдать тебе Риту? - ревущим голосом спросил он.

- Лене ты ее не отдал! Лену ты утопил!

- Ах ты щенок!

Силуминов с силой тряхнул меня, но при этом поскользнулся, потерял равновесие и разжал руки. Я с головой ушел в воду, носом зарылся в ил, руки нащупали на дне ремень.

Сумасшедший старик снова навалился на меня, не позволяя вынырнуть, но мои руки уже добрались до ружья, к которому крепился ремень.

Ружье выскальзывало из рук, у меня все никак не получалось приставить его стволом к Силуминову, а когда я все-таки смог это сделать, потерял возможность нажать на спусковой крючок. А старик держал меня за шею двумя руками, шансов поднять голову не было никаких.