Пятое время года - Н. К. Джемисин

Во-первых, он абсолютно прямой. И огромный. Гребень проходит через всю гавань. Но что важнее, он не здесь.

Это скала под слоями ила и песка, она чувствует это. Если придется, то она, наверное, сдвинет морское ложе вроде этого. Она ощущает вес воды и камень, деформированный ее весом и давлением снизу, пласты вокруг него – но не само препятствие. Оно точно так же могло быть большой полостью на дне гавани… вокруг которой сформировалось все дно.

Сиенит хмурится. Ее пальцы распрямляются и подрагивают, следуя течению и изгибам сэсуны. Тихое скольжение сланца, песка и органики, холодное давление твердой коренной породы, течение и резкий срыв в глубину. Следуя ему, она запоздало вспоминает о том, что надо озвучивать то, что она обнаруживает.

– Там, под слоем коралла, что-то еще, погребенное на океанском дне. Камень под ним сжат, это должно быть тяжелым… – Но почему в таком случае она этого не чувствует? Почему она ощущает препятствие только по его воздействию на окружающее? – Странно.

– Это имеет отношение к делу? – Это Азаэль, возможно, пытается показать свой профессионализм и интеллект, чтобы вернуть расположение Эрсмит. – Нам нужно только чтобы был уничтожен коралловый барьер.

– Да, но коралл как раз на нем сидит. – Она ищет коралл и находит его везде по окраинам гавани. В голове у нее формируется теория. – Именно потому это единственное место в глубокой части гавани, перекрытое кораллом. Он растет поверх этой штуки, там, где ложе океана сильно поднято. Коралл – мелководная штука, но наверху этого гребня у него достаточно прогретой солнцем воды.

– Ржавь земная. Это значит, что он снова нарастет? – Это говорит один из мужчин, пришедших с Эрсмит и Азаэль. Насколько может сказать Сиенит, это группа чиновников, но она вспоминает об их присутствии, лишь когда один из них заговаривает. – Смысл-то был в том, чтобы расчистить гавань насовсем…

Сиенит выдыхает и расслабляет сэссапины, открывает глаза, чтобы они поняли, что она закончила.

– Со временем зарастет, – говорит она, оборачиваясь к ним. – Смотрите, вот с чем вы имеете дело, – говорит она. – Это ваша гавань. – Она складывает левую ладонь, словно охватывая две трети окружности. Гавань Аллии не такая ровная, но они понимают, она это видит по тому, что они подходят ближе. Она кладет большой палец на открытую часть, почти перекрывая ее. – Эта штука расположена здесь. Она чуть приподнята с одного конца, – она шевелит кончиком большого пальца, – поскольку в подложке есть природный наклон. Вот здесь находится бо́льшая часть кораллов. Вода на дальнем конце глубже и холоднее. – Она неуклюже шевелит рукой, показывая на основание большого пальца. – Вот открытый канал, который используется для движения в вашем порту. Если вдруг коралл не станет любить темную холодную воду или не появится другая разновидность коралла, которая будет любить такие условия, эта часть, вероятно, никогда не зарастет.

Но даже пока она говорит, до нее доходит – кораллы растут друг на друге. Новые существа растут на костях своих предшественников. Со временем уровень дна даже в холодной зоне поднимется на уровень оптимальных условий для роста кораллов. Точно выверив время, Азаэль хмурится и говорит:

– За исключением того, что этот канал закупоривался медленно, но верно в течение многих лет. По записям десятилетней давности корабли могли проходить по центру гавани, теперь – нет.

Огонь подземный. Когда Сиен вернется в Эпицентр, она скажет, что к курсу для галек нужно добавить изучение морской жизни, строящей скалы. Странно, что они еще такого не изучают.

– Если эта община существует много Зим, а проблема у вас возникла только что, то этот коралл явно не из быстрорастущих.

– Аллии всего лишь две Зимы, – говорит Эрсмит, с болезненной улыбкой глядя на Сиен. Это само по себе значительное достижение. Срединные и арктические общины в большинстве своем и одной Зимы не переживают, на Побережье все еще более эфемерно. Но, конечно, Эрсмит думает, что говорит с уроженкой Юменеса.

Сиенит пытается припомнить все, что не проспала на уроках истории в яслях. Самой недавней была Удушливая Зима, меньше ста лет назад. Она была еще мягкой, поскольку люди погибли в основном в Антарктике, близ горы Акок, когда та взорвалась. До того была Кислотная Зима. Или Кипящая? Она всегда путала эти две. Как бы то ни было, это было за две-три сотни лет до Удушливой, и это была тяжелая Зима. Верно, после них не осталось ни одного приморского поселения, так что понятно, что Аллия всего на несколько десятков лет моложе, поскольку ее построили, когда вода стала менее кислой и отступила, после чего береговая полоса снова стала жилой.

– Значит, коралл перекрывал гавань в течение четырех сотен лет или около того, – прикидывает вслух Сиенит. – Возможно, с перерывом во время Удушливой Зимы… – Как коралл переживает Пятое время года? Она понятия не имеет, но ему для роста нужны тепло и свет, или он погиб бы во время последней Зимы. – Хорошо, положим, он разросся и стал препятствием в течение ста лет.

– Огонь подземный, – с ужасом говорит вторая женщина. – Вы хотите сказать, что через сто лет нам придется делать это снова?

– Мы по-прежнему будем платить Эпицентру через сто лет, – вздыхает Эрсмит и смотрит на Сиенит не с досадой, а с какой-то покорностью. – Боюсь, ваше начальство высоко ценит ваши услуги.

Сиенит сдерживает желание пожать плечами. Это правда.

Все переглядываются, затем смотрят на нее, и Сиенит понимает: они сейчас попросят ее сделать какую-нибудь глупость.

– Это очень плохая идея, – заранее говорит она, поднимая руки. – Серьезно. Я прежде никогда ничего под водой не перемещала, именно поэтому мне назначен руководитель. – Очень он ей помог. – И что еще важнее, я понятия не имею, что там за штуковина. Это может быть массивный газовый или нефтяной карман, который отравит вашу гавань на много лет. – Это не так. Ты знаешь это, поскольку никакой газовый или нефтяной карман не может быть таким прямым и плотным, как это нечто, кроме того, ты можешь сэссить нефть или газ. – Это может быть остатком какой-то особо тупой мертвой цивилизации, которая фаршировала свои гавани бомбами. – Блестящая идея. Они в ужасе смотрят на нее. Она делает очередную попытку.

– Закажите исследование, – говорит она. – Пришлите геоместов, которые изучают морскую растительность, может, геонеров, которые знают что-то о… – она машет рукой, бешено ища мысль, – океанских течениях. Взвесьте все «за» и «против». Затем уже зовите кого-нибудь вроде меня. – Она очень надеется, что конкретно это придется делать уже не ей. – Орогения должна быть вашим последним доводом, не первым.

Это лучше. Они слушают ее. Двое из тех, кого она не знает, начинают негромко переговариваться, на лице Эрсмит задумчивость. Азаэль кажется раздосадованной, но это не всегда плохо. Азаэль не слишком умна.

– Боюсь, нам придется об этом подумать, – говорит, наконец, Эрсмит. Она настолько разочарована, что Сиенит даже жалко ее. – Мы не сможем позволить себе второго контракта с Эпицентром, и я не уверена, что мы сможем позволить себе исследование. Седьмой университет и Концерн Геонеров требуют почти столько же, что и Эпицентр. Но что еще важнее, мы не можем далее терпеть блокировки гавани – как вы сами догадались, мы уже потеряли часть торговли, которая переместилась в другие Прибрежные порты, способные принимать более тяжелые суда. Если мы утратим доступность, смысла существования нашей общины не останется.