Золотая булавка Юлия Цезаря - Наталья Александрова

На диване плечистый бритоголовый мужчина в трехдневной щетине душил девушку.

Девушка пыталась вырваться, она из последних сил дрыгала ногами и хрипела, но все было бесполезно, силы были явно не равны, и очень скоро все закончилось. Издав последний предсмертный хрип, девушка вытянулась, не подавая признаков жизни.

Мужчина, убедившись, что его жертва мертва, отпустил ее, выпрямился и вполголоса проговорил:

– Вот так-то! Хорошо смеется тот, кто смеется последний! А последним буду смеяться я!

С этими словами он выскользнул из комнаты и исчез.

Вита, которая при виде страшного зрелища застыла как соляной столб, наконец, очнулась и бросилась к несчастной жертве. Она несколько раз сильно ударила ее по щекам, затем попыталась сделать искусственное дыхание.

Правда, она от волнения совершенно забыла, как это полагается делать, а возможно, никогда толком и не знала, однако ее усилия неожиданно быстро увенчались успехом. Покойница ожила, снова задрыгала ногами и оттолкнула Виту, возмущенно выпалив:

– Ты еще кто такая? Я тебя первый раз вижу! Отвали от меня срочно, пока я тебе рожу не расцарапала!

Удивленная и возмущенная такой вопиющей неблагодарностью, Вита отскочила от жертвы.

– Тебе уже лучше? – спросила она растерянно.

– А ты как думаешь? – огрызнулась девица. – Мне будет гораздо лучше, когда ты отвалишь туда, откуда пришла!

Тут за спиной Виты раздался громкий, хорошо поставленный возмущенный голос:

– Что здесь творится? Почему в кадре посторонние? Сколько можно об этом говорить!

Вита обернулась и увидела высокого худощавого мужчину лет сорока, с небольшой аккуратной бородкой, в свитере ручной вязки и поношенных джинсах.

– Валерий Валерьевич, – жалобным тоном обратилась к нему недодушенная девица, – она на меня напала, ни с того ни с сего стала бить по щекам, душить… этого даже в сценарии не было! Если по сценарию – я не против, но так… Кто она вообще такая?

– Я тоже не знаю, – проговорил мужчина, пристально разглядывая Виту, – ты из труппы? Нет, среди актеров я тебя не видел… ты, наверное, из технического персонала? Нет? Тогда как ты оказалась на съемочной площадке?

– Я случайно, – призналась Вита, до которой, наконец, дошло, что она влезла в процесс съемки фильма и наверняка испортила эпизод. – Я вообще-то ищу сценариста. Он мне очень нужен, это вопрос жизни и смерти!

– О как! – с уважением проговорил мужчина. – Вопрос жизни и смерти! Надо же, сколько экспрессии! А ты раньше где снималась? Где? У Высоковского?

– Нигде, – честно ответила Вита.

– Нигде? – Мужчина был явно удивлен таким ответом. – Надо будет тебя попробовать.

– Только не сейчас! – шарахнулась от него Вита. – Я вообще-то ищу вашего сценариста. Где его можно найти?

– Сценариста? – переспросил Валерий Валерьевич и тут же крикнул куда-то в пространство:

– Кобчиков! Никита! Подойди сюда, тут тебя ищут!

Не прошло и минуты, как из-за двери появился удивительно толстый человек в густой бороде и маленьких круглых очках. Из бороды его торчали самые разные предметы – обрывки бумаги, сухие травинки, клочки фольги, яичная скорлупа и даже мелкие птичьи перья. На голове у этого чучела была широкополая кожаная шляпа.

При виде этого существа в голове у Виты одна за другой пронеслись три мысли.

Во-первых, это, безусловно, не Филимон. Следовательно, это его соавтор. Следовательно, если это Кобчиков, то Федор Грачев – это Филимон… как же его фамилия-то настоящая… не вспомнить…

Во-вторых, неопрятность и ужасный внешний вид – это, должно быть, отличительная черта сценаристов.

И в-третьих, на фоне этого клоуна даже Филимон покажется верхом элегантности и мужского обаяния.

– Эт-та кто меня ищет? – проговорило чучело, подслеповато оглядываясь по сторонам.

– Вот она! – Валерий Валерьевич, который, судя по всему, был режиссером, ткнул пальцем в направлении Виты. – Уведи ее подальше и, пожалуйста, пригляди, чтобы она больше не вылезала на съемочную площадку! Весь эпизод насмарку!

– Эт-та… эт-та можно! – протянуло чучело и свернуло в боковой коридорчик, жестом пригласив Виту следовать за собой.

Когда они немного удалились от съемочной площадки, толстяк повернулся к Вите и проговорил:

– Эт-та… ты зачем на площадку выперлась? Валерик… он этого очень не любит! Да и ни один режиссер не любит! И вообще – ты кто такая? Я тебя знаю?

– Нет, – немедленно открестилась Вита.

– Эт-та… а тогда зачем ты меня искала?

– Вообще-то я искала не вас, а вашего партнера… тьфу… как это называется… соавтора!

– Филю? – толстяк с новым интересом взглянул на Виту.

– Ну да… его…

– Ну, Филя, шустрик! – Толстяк широко заулыбался, при этом из его бороды посыпалась какая-то труха. – Надо же, такую девушку закадрил! Молодца!

– Ничего он меня не закадрил! – возмутилась Вита. – Я вообще-то его ищу по делу… по очень важному делу. Вообще, вы знаете, где его можно найти?

– Эт-та… конечно, знаю, мы же с ним соавторы! Он сейчас на третьем этаже, в семнадцатом кабинете, договаривается с Коклюшкиным о новом сценарии.

– Третий этаж, семнадцатый кабинет… – пробормотала Вита и выскользнула в коридор.

Поднявшись на третий этаж, Вита снова пошла по коридору, читая номера на дверях. Но она не успела далеко уйти, как ее догнал мужчина в красногвардейской форме, с лихими буденновскими усами.

– Девушка, – проговорил он странно знакомым голосом, – это вы искали Саврасова?

– Какого Саврасова? – переспросила Вита, и тут до нее дошло, что это же Филимон, ну да, в паспорте так и было написано: Саврасов Филимон Аркадьевич! – А, да, я!

– Так он вот тут! – Красногвардеец показал ей на ближнюю дверь.

– Но мне сказали, что он в семнадцатом кабинете, а это – двадцать третий.

– Был в семнадцатом, но там все закончилось, и он перешел сюда.

– Спасибо! – Вита улыбнулась «красногвардейцу» и шагнула к двери.

Он вежливо распахнул дверь перед ней и вошел следом.

Вита оказалась в довольно большой пустой комнате, в которой были только пустой стол, пара стульев и вешалка для одежды. В глубине комнаты была еще одна дверь.

«Красногвардеец», остановившись возле двери, снял свою потертую шинель и повесил на вешалку. Под шинелью оказался темный офисный костюм.

– А где же Саврасов? – спросила Вита.

– Сейчас подойдет, – ответил мужчина. – Да вот, наверное, и он.

Дверь в глубине комнаты открылась, но в нее вошел не Филимон, а совсем другой мужчина. Впрочем, Вита его сразу же узнала: это был один из тех двоих, которые проверяли ее вещи в аэропорту. Кажется, Александр Иванович. Или Иван Александрович, черт их там разберет.