Князь мертвецов-2 - Илона Волынская

ящиков - она качалась под ногами, и наконец рухнула, но Митя уже был на стене. Подхватил Йоэля под локоть, помогая сохранить равновесие. Не открывая глаз, тот привалился к Мите плечом. Из-под закрытых век, будто слезы, катились крупные капли крови. Йоэля шатало, как в сильный ветер, и только Митина рука сейчас не давала ему упасть. А вокруг... вокруг бушевала зелень. В прямом смысле слова - бушевала. Тонкие гибкие лозы плетьми хлестали напирающую толпу. Нападающие орали, визжали, ругались, зажимая ладонями вздувающиеся багровые рубцы. Кто-то орал, кто-то катался по земле. Пара человек прорвались к самому забору, один схватился за тугой серебристо-зеленый побег, тот лопнул в руках, обдавая брызгами тягучего бледно-зеленого сока. Человек истошно заорал, упал, судорожно забился, выгибаясь так, что затылок чуть не касался спины, и затих.

Толпа ответила диким воем и подалась назад. Митя даже на мгновение понадеялся, что сейчас они побегут, но ..

Вперед выскочил тот самый экзальтированный юноша, которого Митя видел рядом с Алешкой Лаппо-Данилевским, и пронзительно заорал, тыча пальцем в альва:

- Слабеет нелюдь проклятущая!

Толпа снова взвыла, полетели вывороченные из мостовой булыжники. Один ударил в забор прямо под ногами альва - Йоэль судорожно дернулся, едва не рухнув во двор и не утащив за собой Митю.

- Пошли вон отсюда! - оскалился Митя, чувствуя, как наливаются тьмой глаза, а щеки проваливаются точно у облепленного остатками высохшей кожи черепа.

- А-а-а-а! Смерть за нами пришла! - заверещали внизу.

С лица предводителя толпы пропали всякие следы экзальтации, он явственно растерялся.

Толпа взбурлила, передние ряды рванули назад, пробиваясь сквозь напирающих на них задние, кого-то били, кто-то упал, кого-то затоптали. Над крышами на миг мелькнул сполох - будто взвился язык пламени и тут же опал.

- Никакая то не смерть! - пронзительный, до звона в ушах вопль покрыл вопли и вперед вылетел Алешка. - То Кровный! Кровный! Кровные с жидами и нелюдями сговорились! Государь-император их бить велел, а начальство продалось! Покрывает! Один полицмейстер за государя стоял - так и его куклы жидовские убили!

Рев толпы вдруг стих, сменившись жиденькими возгласами - даже распаленная и пьяная от возбуждения толпа не могла представить полицмейстера своим благодетелем.

Алешка почти в отчаянии огляделся и заверещал еще пронзительнее:

- У них там за забором казна спрятана! Бей их - всё наше будет!

- Беееей! - мгновенно взревела толпа.

- Огня, люди добрые! Огня-то, небось, забоятся! - из бокового переулка вынырнул высокий здоровяк и принялся раздавать палки с намотанной паклей. Факелов было много, будто заранее готовились.

«А они и готовились!» - понял Митя, потому что здоровяка он тоже видел раньше: разом с экзальтированным, и уголовного вида хлыщами, и другими заводилами в толпе.

Чиркнула спичка, первый факел начал куриться дымком. Здоровяк выдернул из толпы первого попавшегося мужика и сунул факел ему в руку:

- Жги их, окаянных!

Лозы метнулись наперерез. Бредущий впереди мужичонка неуверенно ткнул факелом в тянущийся к нему зеленый отросток. Йоэль глухо застонал и содрогнулся всем телом, будто это его хлестнули огнем.

Зеленый побег прянул в сторону. Мужичонка радостно заорал и принялся размахивать факелом во все стороны. Вооруженная факелами толпа снова поперла на приступ.

Митя позвал. Пусть по неведомой причине мертвецы в еврейском квартале не откликались, но не могло же так быть с мертвыми по всему городу! Кладбище тут не далеко и бегают мертвяки быстро.

Он звал, и звал, и звал, тянулся еще и еще, скользил сквозь сгущающееся вокруг него марево, туда, где ждала его армия смерти!

Есть! Митя дернул за туго натянутые нити, чувствуя, как на городском кладбище начинают шататься надгробные камни, и мертвецы вылезают из могил. Сперва медленно, а потом все ускоряясь и ускоряясь, бегут к кладбищенской ограде!

И ... застревают у кладбищенских ворот! Он по-прежнему ощущал каждого из них - они спешили, они торопились на зов Мораниной Крови, они шли ... они шли, перебирая ногами на одном месте!

- Что? - выдохнул он вместе с сорвавшимся с губ клубком морозного пара. - Как?

Внизу Алешка медленно поднял два пальца к козырьку картуза и картинно отсалютовал.

«Лаппо-Данилевские оплатили восстановление ограды городского кладбища ... Город закупил мертвецкий кирпич ... Но ... Никакого мертвецкого кирпича на самом деле нет! Я его выдумал!» - успел подумать Митя.

Алешка растянул губы в издевательской улыбке и махнул рукой.

- Бей нелюдь поганую! Убивай, пока они нас не поубивали! - заорали его подручные.

Завывающая толпа ринулась на приступ.

Защищающие подход к дому лозы взметнулись ввысь, будто пытаясь встать стеной и тут же десятки факелов полоснули по ним огнем.

Йоэль страшно закричал и полетел вниз с забора. Налетевшая невесть откуда мара поймала его возле самой земли.

Добежавшие до ограды люди стремительно карабкались наверх, цеплялись, разрезая руки о натыканное сверху стекло, но продолжали лезть. У Митиных ног вынырнула распяленная в крике рожа - Митя ударил в нее сапогом, рожа исчезла, но вместо нее тут же возникла другая. Митя заметался по стене, сбил еще одного карабкающегося налетчика, еще. Почувствовал стремительное движение сзади, крутанулся на месте ...

И увидел только летящий ему в лицо кулак

Острая боль вспыхнула в челюсти, а дальше он почувствовал, что падает и по-кошачьи извернулся в воздухе. Он приземлился на бок - острая боль прокатилась по всему телу.

Люди со двора отчаянно мчались в дом ...

Митя попытался встать ...

Соскочившие вниз налетчики откинули засов на воротах и словно плотину прорвало - внутрь ринулась толпа. Рядом с Митей мелькнул подкованный железом сапог, юноша ощутил чудовищной силы удар - будто паровоз врезался. И его накрыла толпа.

Из распахнутых окон дома загремели выстрелы.

Грохот у Мити в ушах стал оглушительным, перед тазами плеснуло красным. Он захрипел и умер.

И уже не видел, как фонари вокруг квартала вспыхнули совершенно нестерпимым светом.

 

Глава 23. Тайный план

 

- Оружие держать наготове! - Аркадий Меркулов, глава губернского Департамента полиции, погнал автоматон вдоль строя. Он знал, как сейчас выглядит со стороны - заострившееся лицо, губы поджаты так сильно, что почти не видны. Воплощенная суровость. Любой, кто хорошо знал его, увидев это выражение, сразу понял бы, что он в ужасе. К счастью, настолько хорошо его знала разве что покойная жена.

С самого приезда в губернский город события неуклонно опережали его. Он всегда словно бы оказывался на шаг позади. Сперва это даже не насторожило - все было логично: губерния