Секта - Микаэль Крефельд

Звучавший из репродуктора голос сопровождал Томаса, пока он шел по крутой дорожке, ведущей к производственному зданию. Дойдя до длинного строения, Томас увидел, что оно протянулось до нарядного белого дома, царственно вознесенного на холме над остальным имением. У открытых ворот производственного цеха кишело множество народа, люди, одетые в синие рабочие комбинезоны, толкали перед собой тачки. Томас остановился перед входом у них на дороге, но на него никто не обращал внимания. Казалось, все нарочно стараются его не замечать и только бормочут слова молитвы, которую вновь и вновь повторяет голос из репродуктора.

Постояв так немного, Томас зашел в темное вытянутое помещение. Там сильно пахло аммиаком, и ему пришлось прикрыть нос и рот рукавом, иначе невозможно было дышать. Бригада рабочих с лопатами и граблями принимала компост, который завозили в зал работники с тачками и укладывали его длинными ровными рядами. За ними следовала другая группа рабочих с алюминиевыми канистрами за спиной, поливая грядки раствором аммиака при помощи примитивных распылителей. За ними шла следующая группа, посыпая темные компостные грядки белой известью.

«Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться… Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться», – монотонно неслось из размещенных под потолком репродукторов.

Томас был потрясен увиденным. Сказать, что «Гефсимания» – исправительный лагерь, значило сильно приукрасить действительность. Это был настоящий концентрационный лагерь. Несмотря на удаленность общины от всякого человеческого жилья, можно было только удивляться, как еще никто не забил тревогу и не рассказал людям, чтó здесь творится, а власти не положили этому конец. «Гефсиманию» давно следовало закрыть, а виновных или, вернее сказать, виновного в этом безобразии – Якоба Месмера – привлечь к ответу. И скорее всего, то, что Томас успел увидеть за такое короткое время, было еще не самым страшным из того, что тут происходит.

– Эй, ты! Что ты тут делаешь? – раздался вдруг громкий голос.

Вздрогнув от неожиданности, Томас обернулся к маленькому человечку, который шел к нему по проходу. Как и все остальные, он был одет в синий рабочий комбинезон, но, в отличие от других, на правой руке у него была красная повязка, а на ногах высокие черные резиновые сапоги, так что своим видом он напоминал управляющего поместьем былых времен.

– Кто ты такой? Кто впустил тебя на территорию?

Человек оторопело уставился на Томаса, и, несмотря на его изнуренный и исхудалый вид, Томас узнал это лицо, которое видел на фотографии, найденной в одном из ящиков в кладовке на Люсефьордсгаде.

– Беньямин? Беньямин Клаусен?

Беньямин растерянно заморгал, от волнения у него даже отвисла челюсть.

– Вы зачем сюда пришли?

– Узнать, живы ли вы.

Утирая текущий от аммиачного запаха нос, Беньямин пристально вглядывался в Томаса:

– Мы где-то уже встречались?

– Нет, никогда.

– Но… Вы же как будто только что сказали, что пришли… узнать, жив ли я?

– Да. Потому что я о вас читал.

– Читали обо мне? Этого не может быть. Где вы могли обо мне читать?

– Подумайте хорошенько.

Беньямин помотал головой и растерянно повел глазами.

– Не понимаю, о чем вы говорите и кто вы такой. Но я вынужден попросить вас уйти. Здесь частное владение. Пойдемте! – сказал Беньямин и, взяв Томаса за плечо, стал его куда-то тянуть.

Невольно взглянув на грязную руку Беньямина, Томас остался стоять где стоял.

– Я читал ваш отчет.

Беньямин торопливо убрал руку:

– Какой… отчет?

– Не так уж много вы написали отчетов, чтобы не понять, о чем речь.

Беньямин залился краской:

– Вы… вы… Сейчас же уходите отсюда!

– Вы что-то разнервничались, Беньямин. – Томас огляделся. – Я-то думал, что тут все знают про вашу работу на Фердинанда Месмера. И о том, как вы докладывали в отчетах об «Избранниках Божиих» и Якобе Месмере – вашем Учителе.

– Что вам надо? – выкрикнул Беньямин.

– Как я уже сказал, узнать, живы ли вы. Вы так неожиданно исчезли, что это обеспокоило даже Фердинанда Месмера.

– Обеспокоило! – фыркнул Беньямин. – Этот человек сам Cатана. Я с раскаянием думаю о том дне, когда с ним связался!

– Я тоже от него не в восторге.

– И все равно вы на него работаете! Так ведь? Поэтому и явились сюда. Он вас прислал. Вы ученик дьявола!

– Давайте без пафоса, – сказал Томас сердито. – Я здесь не только по поручению Фердинанда Месмера.

– Прекрасно, но если вы, как говорите, беспокоились за меня, – сказал он, потупясь, – то вот убедились, что со мной все в порядке. А теперь сделайте одолжение, уходите!

– Нет, – сказал Томас. – Сначала я должен поговорить с Якобом Месмером. Это он там бубнит? – И Томас махнул в сторону репродуктора. – Что до меня, я предпочел бы работать под музыку.

Беньямин обернулся и свистнул. Двое рабочих, которые были ближе всего, тотчас же побросали лопаты и бегом кинулись на его зов. Беньямин только кивнул на Томаса, и они тут же подхватили его под локти.

– Это еще что такое, черт побери! – возмутился Томас.

– Можешь сколько угодно призывать своего господина, но тебе тут нечего делать! – ответил Беньямин.

Двое рабочих вывели Томаса из помещения и потащили его дальше по дорожке, ведущей к баракам. Беньямин следовал за ними по пятам.

– Прекратите это, Беньямин! Я пришел, чтобы встретиться с Якобом Месмером.

– Учителя нельзя тревожить за работой. Он занят слишком важным делом.

– Беньямин, я серьезно!

– И я серьезно. У Учителя много забот. Все время он печется о нас, о сохранении мира на земле и общается с Богом. Его мысли заняты задачей великого возрождения.

Томас попытался вырваться:

– У меня для него письмо.

– От Фердинанда Месмера?

– Да. Пустите меня!

Подручные Беньямина вцепились в него еще крепче и потащили дальше, к площадке перед компостными кучами.

– Я не допущу, чтобы этот Cатана морочил Якоба. Этот человек, как все непосвященные, прыскал ядом и старался нас побороть. Разрушить все, что мы строили все эти годы.

– Ты бы хоть огляделся вокруг, Беньямин! Посмотри, как вы живете!

– Я и не жду от таких, как ты, понимания. Вам неведомо, что такое самопожертвование, что такое аскеза.

– Аскеза? Вонища тут, а не аскеза! Пора об этом сообщить куда надо. Тут же дети страдают из-за вашей чертовой дури!

Беньямин дал знак своим приспешникам остановиться. Он внимательно оглядел Томаса, которого те держали с обеих сторон.