Солнце цвета меда - Дмитрий Казаков

– Надо пропариться, – Лычко улыбнулся мягко и хищно, точно волк, загнавший ягненка в угол, – иначе захвораешь! – Вон уже Ингьяльд чихает…

Нерейд застонал, громко и безнадежно…

После бани, горячих и распаренных, их привели в малую палату. Здесь на стенах, поверх алых тканей было развешано оружие: секиры, мечи, булавы, копья, даже кинжалы, еще какие-то штуки, которым Ивар затруднился бы дать название. Иные клинки были парадные – с позолотой, драгоценными камнями, другие простые. Все блестели, словно только после заточки.

– Трофеи, – сказал Лычко, перехватив любопытный взгляд конунга – все это взято в бою.

При появлении князя засуетились слуги, принялись разносить блюда. Все рассаживались как кому угодно. Рядом с Иваром оказался волхв, державший в руке посох – его навершие украшала искусно вырезанная медвежья голова. Нерейд и вовсе нагло уселся по правую руку от князя, на что никто не обратил внимания. Бузислав, похоже, в ближнем кругу церемоний не любил

Вернувшиеся из поездки ели жадно, блюда стремительно пустели, на месте жареных птиц и дичины быстро оставались только обглоданные кости.

– Лычко, говори, – сказал князь, когда челюсти задвигались медленнее.

В нескольких словах русич рассказал о том, что посоветовал тиверцам святой пещерник.

Что скажете, советники мои и служители богов? – вопросил Бузислав. Все взгляды обратились на самого старого волхва, такого древнего, что борода его была уже не седой, а бесцветной. Тот долго сопел, кряхтел, словно выискивая внутри слова, а потом важно изрек:

– Ехать надо! Иного шанса спасти княжество нет.

– Это и так понятно, – нетерпеливо кивнул князь. – Но кому доверить это дело? Я бы поехал сам!

Княгиня Влада наклонилась к уху мужа и что-то зашептала. Судя по тому, что ее позвали на совет, при дворе она исполняла не просто роль украшения. Правитель тиверцев не брезговал ее советами. Понимал, что женский ум часто оказывается ловчее и тоньше мужского.

– Но… – Бузислав помрачнел, похоже, княгиня говорила ему не самые приятные вещи, – я не имею права оставить княжество, когда степняки могут напасть в любой момент.

– Тогда я съезжу, – предложил Ивар. На него обратились десятки изумленных взглядов.

– Зачем тебе это, конунг? – очень медленно спросил князь. – Золота ты в этой поездке не добудешь, а мне даже нечем тебя наградить – казна пуста. Славы тоже. Кто в Северных Землях поверит россказням о Тридесятом царстве?..

– Я не хочу, чтобы пожар, который бушует сейчас от земель тиверцев и до Рюгена, перекинулся в Трандхейм, – просто ответил Ивар. – А для этого вы должны устоять. Я готов выехать завтра. Чего зря терять время?

– Кто-нибудь имеет возражения против того, чтобы отправился конунг Ивар по прозвищу Ловкач? – Князь обвел собравшихся пристальным взором. Волхвы сидели надутые, словно наевшиеся гуси, советники отводили глаза. Всякому было ясно, что вызвавшийся ехать – чужак, и если он решил пойти на верную смерть, то это его дело. Ну а если он все же справится, ничто не помешает сказать ему потом спасибо…

– Князь, ты лучше нас знаешь заморского конунга, – промолвил старший волхв. – Вот и решай, достоин он этого поручения или нет.

– Сколько человек ты возьмешь с собой? – Судя по тому, что Бузислав перешел к деталям, он уже принял решение.

– Не больше десяти, – ответил Ивар. – Крупному отряду в степи трудно остаться незамеченным.

Дальше речь и вовсе пошла о делах нудных и негероических – вьючных конях и припасах в дорогу. Княжеские советники откровенно скучали, викинги смотрели на конунга словно на сумасшедшего. Мало того что притащил их к тиверцам – за это хоть деньги заплатят, так еще собирается в какой-то безумный поход, туда, куда даже Тор козлов не гонял.

– В таком месте мы еще не бывали… – Нерейд кривился, вид у него был на редкость недовольный. – И как ты надеешься пробраться к Камню? Тут даже червяк не спрячется…

Последние деревья остались за спиной, дальше на юг простиралась плоская, точно стол, степь. Волны бежали по покрывающей ее серой, высокой траве, создавая обманчивое впечатление, что впереди – море.

– Да, тут не скроешься, – процедил сквозь зубы Лычко. Его, единственного из дружины, Бузислав отпустил в поход с викингами, да и то русичу пришлось, чуть ли не взбунтоваться, – Хотя дальше не все так голо. Будут овраги, заросли кустарника, даже рощи…

Понятно было, что Лычко успокаивает самого себя, что ему тоже не по себе при виде беспощадного серого простора, ограниченного прозрачно-голубой чашей небес. Зависшие в вышине белесые облака казались грязью на ее исполинских стенках.

– Ладно, поехали, чего стоять. Сколько ни жди, лес тут не вырастет. – Ивар толкнул каблуками лошадь, двинулся с места. За ним последовало немногочисленное воинство. Восемь человек, которым предстояло спасти тиверское княжество. Или погибнуть, что куда более вероятно.

Когда выехали из тени, солнечные лучи обрушились сверху с такой силой, что едва не пригнули к лошадиной шее. Светило, громадное и желтое, словно раскаленный щит из золота, пылало невыносимо. По спине потекли струйки теплого пота.

Чем дальше, тем жарче становилось, словно въезжали в жерло громадной печи. Под копытами гремела сухая, покрытая трещинами земля, шелестели стебли мертвой травы. Поднимались облачка мелкой и едкой пыли.

– Как-то тут мертво, – передернув плечами, сказал Нерейд.

– Кто-то выпил всю жизнь из земли и даже из воздуха. – В голосе Ингьяльда звучал страх. – Я никогда не думал, что такое возможно…

Зной давил, будто огромная тяжелая лапа, голова от него начинала звенеть, точно пустой шлем, по которому колотят ложкой. Перекаленный воздух плыл густыми волнами.

Вспоминались бескрайние пески южных пустынь, Там тоже было жарко, но как-то обыденно; здесь же чувствовалось не просто пекло, а нечто свирепое, иссушающее не только тело, но и душу.

Когда из марева впереди соткались быстро вырастающие черные силуэты всадников, оглушенный жарой Ивар несколько мгновений соображал, что бы это значило, и лишь потом крикнул:

– К оружию!..

Зашуршали, покидая ножны, клинки.

– Вот и проехали незаметно!.. – печально проронил Ингьяльд, обрушивая громадный меч на голову ближайшему степняку. Того развалило надвое, словно гнилой пенек.

– По такой жаре еще и драться! – возмущался Нерейд. Он отражал удары сразу двоих, крутился в седле волчком, а конь его плясал на месте, нервно фыркая и раздувая ноздри.

Палица Кари просвистела, рассекая воздух. Верткий степняк отпрянул, и удар пришелся на голову коню. Тот рухнул без единого звука, на месте головы осталось окровавленное месиво. Тренькнула тетива лука Харека, и спешившийся воин упал рядом со своим животным.

На Ивара насел могучий всадник. У этого доспехи были не просто кожаными, сверху их покрывали металлические пластинки. Длинная сабля сверкала точно молния, черные глаза горели бешеной яростью. Но бился чужак молча – не ругался, не орал.