Боги войны - Виктор Мишин

Батальон у комбата был полон, бойцов хватает. Жаль, но автоматов мало, один на четверых, не больше. Первым иду я со своими наблюдателями и связью, а после работы батареи пойдет и пехота. Опасность, в принципе, была одна, но весомая. С флангов нам может так прилететь… Но, блин, зато выполним то, что от нас требуют. А вообще в башке не укладывалось. Подтянуть пушки к берегу!

Пробирались осторожно, и не зря. Немцев было хоть и мало, но были они с танками. Да, каких-то пять штук, но это танки. Между делом отметил про себя, что на том берегу работы не возобновляются. Не дают наши немчуре переправу наводить по новой. А повредили мы ее так себе, некритично, максимум на полдня работы.

На правом берегу шел сильный бой. Уличные вообще всегда сложные, а тут… Ребята из пехоты по крайней мере на нашем участке прижаты к берегу, один хороший удар – и амба.

Прямо возле нас, а мы засели в развалинах в нескольких метрах от противника, от силы метров пятьдесят, началась стрельба.

– Командир, в кого они там стреляют? – тихо спросил меня Никоненко.

– Да шут их знает, упырей, – сплюнул я, – сползай, глянь.

– Связь в порядке, тянуть «нитку»? – это на другое ухо зашептал связист.

– Да, давай команду, все же телефон надежнее. – Телефонная связь надежнее в том плане, что нет таких диких помех, орать не надо. – Но если перебьют провод, тогда вновь на рацию сядем. И давай приказ на готовность. Надо начинать.

– Товарищ лейтенант, они тот берег причесывают. Нашим там совсем плохо, чуть не в воде стоят. Эти и рады, поливают их с этого берега, суки!

Странно, конечно, расстояние-то большое, неужели немцы отсюда попадают в кого-то? Или стрельбу ведут танки? Как-то Вадик не уточнил.

– Первому, прицел восемь-ноль, один снаряд, огонь! – быстро приняв решение, отдаю команду.

– Выстрел, – откликается связист через минуту, и тут же вижу попадание снаряда в один из домов на том берегу. Черт, относительно старых пристрелянных позиций мы сместились в сторону.

– Вправо десять-ноль, прицел прежний, один снаряд…

И понеслась! Почему я решил открыть огонь по тому берегу, а не по «своим» фрицам? Да черт их знает. Жалко парней стало, они там в такой каше, а мы рядом и не помогаем. Дома мешали, очень мешали. Помочь прямо отсюда батарея могла только причесывая берег и метров на сто – сто пятьдесят в глубину, не больше. Ведь я ж не знаю расположения наших войск, ударим так по своим, вот будет работенка особистам.

Никоненко ползал где-то справа, я ждал его, но кричать же не станешь. Послал его пять минут назад узнать, что у нас на флангах. На том берегу наши отходили вправо, причем видно было, что их туда не гонят, значит, там действительно мало врагов.

– Товарищ командир, комбат! – мне сунули в руки трубку радиостанции.

– Некрасов…

– Лейтенант, когда мне своих поднимать? – был вопрос на засыпку.

– Да сейчас и поднимай, – уверенно ответил я, – немцы пока увлечены стрельбой по правому берегу, нас не ждут.

– Выдвигаемся.

– Только это, спокойно пройдите, не нужно орать и привлекать фашистов. Тихо подошли и ждите, когда дам отмашку.

– Отбой!

Сильно прижав на том берегу вражеские силы, я вновь ударил по остаткам пехоты и таким же немногочисленным танкам на нашем берегу. Фашисты забились в свои окопы, даже не пытаясь контратаковать, и я понимал их. Разрыв даже рядом такого снаряда, какой летит из МЛ-20, то еще удовольствие.

Мои гаубицы обрушили на позиции врага столько снарядов, что волновавшийся комбат разом повеселел. Батальон пошел в атаку даже охотно, давно ребяткам хотелось поквитаться с фрицами, но были вынуждены сидеть и копить силы, а тут… Я выпустил целый боекомплект и, пока шла атака пехоты, приказал пополнить боезапас. Грузовики выехали к складам, а мы остались ждать. Если что-то серьезное, то у нас еще есть полбоекомплекта, стрелять можем, но пока не лезем. Да и нет нужды, как говорится. Комбат провел людей очень грамотно, не в полный рост, а перебежками, аккуратно. У фрицев, конечно, наблюдатели есть, заметили, но серьезного урона пехоте нанести не сумели. Доставил немного хлопот лишь экипаж одного вражеского танка, что не был мной выявлен, поэтому пришлось бойцам там побегать, но ничего, и эту железную дуру спалили.

– Некрасов, – новый вызов из штаба, – ты уже выдвинулся? Батарея на марше?

– Никак нет, товарищ командир, враг предпринял атаку, успел отдать команду на открытие огня, батарея уничтожила атакующих, сейчас батальон пехоты добивает врага в окопах. В их окопах. Больница будет взята, – отвечал я твердо и уверенно.

– Молодцы, быстро сообразили. Тут вот какое дело, Некрасов, надо ударить по тому берегу, там пехота помощи просит. У меня вторая батарея без снарядов, а третья отведена, орудия потеряли, ты один остался.

– Товарищ командир, у меня с орудиями порядок, вот только снарядов полбоекомплекта. Сами понимаете, толку немного будет.

– Давай, лейтенант, хоть сколько помоги бойцам. Иначе потеряем позиции на берегу, и тогда немцам никто не помешает навести переправу.

– Я понял, выдвигаюсь на тот берег, но нужно время.

– Скорее, вся надежда на тебя и твоих батарейцев!

Передал заму на батарею приказ быть в готовности, встретился с комбатом и попросил у него взвод стрелков, дал, но без командиров, и то хлеб. Больницу они утром сами возьмут, сил хватит, фрицев там мало, техники нет, справятся. Вадику не очень понравилась идея переправляться на берег, занятый врагом. Конечно, прямо к ним мы и не пойдем, чуть в стороне переправимся, но неплохо бы связь наладить. Наши на том берегу есть, в бинокль хорошо видно, как там то и дело вспыхивают перестрелки, но вот как связаться?

– Вадик, у тебя будет самая трудная задача, – я положил руку на плечо своего друга и подчиненного. Он вздохнул.

– Да, командир, я понял.

– На берегу, я думаю, есть немецкие лодки, нужно найти и отогнать выше по реке. Район железнодорожного моста пока наш, надо этим пользоваться.

– Хорошо, мне ждать вас или самому переправляться?

– Найдешь лодку, сообщишь, вместе пойдем.

Ночью, около двух часов было, когда мы отчалили от левого берега реки Воронеж. Нас провожал лично комбат, потому как Вадик нашел сразу две большущие лодки целыми. Погрузились в них всем кагалом, а это почти тридцать рыл, да и поплыли.

Гребли спокойно, иногда отвлекаясь на вычерпывание воды, все же лодки были потрепаны, возможно, даже нами, точнее стрельбой. Но не тонули, и то хорошо. Немцы не беспокоили, люстры да, висели, но стрельбы не было.

Через два часа медленного хода по реке мы наконец причалили к правому берегу. Встреча была горячей. К нашим лодкам тут же подлетели какие-то бойцы и попытались нас разоружить.

– Э, царица полей, вы тут не охренели от вседозволенности? – рявкнул я, и мне в лицо уставились сразу три автомата и столько же винтовок.