Война 2017. Мы не Рабы! - Вячеслав Миронов

Но штука эффективная. Хорошо видны куски белой материи, что болтались у каждого штурмующего на предплечьях.

— Бабы где содержатся? — крикнул я у одного из проходящих.

— Там сучка Робинсон окопалась. Отстреливается, девками прикрылась.

Понятно. Я рванул вперед. Грохот от выстрелов за поворотом. Пороховой дым и пыль от отбитой штукатурки забивает рот и нос. В узком проходе человек двадцать. Соотношение хорошее, только вот толку маловато. Смотрю на часы. Прошло три минуты.

Вижу спину Миненко. Проталкиваюсь. — ну, и что застряли? — ору я ему.

— Да. Глядь, эта тварюга гребанная, хреначит прикрываясь заложницами. Трех баб в двери поставила и из-за них бьет.

Окна в этом кабинете не было. Мы проверяли. Есть мысль.

— Саперы где? — перекрывая грохот стрельбы ору я.

— Здесь!

— Я могу сапером!

— На месте!

Слышатся голоса.

— В соседний кабинет, рвать стену! Быстро, времени нет! Только аккуратно! Чтобы наших не забить. Пролом делайте к херам собачим!

Несколько людей ввалились в соседний кабинет. Через полминуты они выбежали оттуда.

— Откройте рот! — кто-то из них крикнул.

Второй раз нам повторять не надо. В замкнутом помещении звуки от выстрелов хлестали по барабанным перепонкам. А уж подрыв мог порвать барабанные перепонки.

Все кто был рядом, открыли одновременно рты. Забавно. Мозг — странная штука. Казалось, что меня разорвет от адреналина, а вот такая мелочь, как по команде открытые рты отложилась в мозгу, вернее отметилась. Может это, потому что все в армии делается по команде, а вот такой команды как "открыть рот" нет в Уставе, вот поэтому и отложилось. Через несколько секунд вылетело огромное облако пыли, а потом раздался оглушительный грохот.

Стрельба со стороны фашистки Робинсон прекратилась. Я не увидел как, но Миненко и еще несколько человек рванули вперед и буквально рванули на себя трех женщин, а затем ворвались в кабинет к американскому резиденту.

Потом все ринулись вперед. Женщины сидели на полу и плакали, их подхватывали под руки и почти тащили волоком к выходу. Комок почему-то подкатился к горлу. Моя жена и сын также могли оказаться в этой или подобной тюрьме. Американской тюрьме на русской земле.

Прошел в кабинет к Робинсон. Ее связывали, она извивалась и кричала что-то. Не силен в английском, но "кэптэн инайтэд штатен", это я понял. После таких зверств, ты не достойна, называться офицером, сука. Ничего, если все получится, то ты может и испытаешь все то, что досталось всем узникам.

Назначенные люди уже вытаскивали сейф из стола Робинсон и ломали картотеку, сгружая папки, кто-то уже вытаскивал системный блок.

Из приемной этой сучки был проход в женский блок.

Стали выводить и выносить женщин. Чуть позже Миненко вывел жену, сзади шли сыновья. Я не стал рассматривать и общаться. Потом, все потом. Сейчас нужно вывести людей, эвакуировать всех, включая пленных.

Смотрю на часы. Все заняло не больше десяти минут. Много. Не укладываемся в график. Время, время, время!

Срывая голос, кричу, чтобы поторопились. Командиры также кричат в задымленную темноту. Вот и вырвались во двор, затем за забор.

Через полминуты раздался взрыв, из некоторых окон вырвалось пламя. Здание дрогнуло и стало оседать, вздымая огромную тучу пыли.

Командиры доложили, что потерь нет. Захвачено в плен 14 человек. "Урод" погиб в бою. Я не стал уточнять случайно или нет… думаю, что не случайно. Те, кто выжил, будут допрошены с пристрастием американцами, в том числе и на детекторе лжи. И вот тогда "Урода" бы раскололи. Да, и Рашиду сто тысяч долларов еще пригодятся для борьбы.

И вот более четырехсот человек разъехались в разные стороны. Этот этап мы тоже продумали до мелочей.

Самое сложное было продумать, куда разместить раненных и истощенных вызволенных из полона людей.

Понимали, что многим понадобится хирургическая помощь. Американцы же пытали не для того, чтобы представить людей на суд, а чтобы потом застрелить, запытать до смерти. Фашисты, одним словом.

И тут помог нам священник. Быстро развезли по сельским больницам раненных, кто нуждался в срочном оперативном вмешательстве. Оказалось, что некоторые клиники пластической хирургии готовы помочь. Таким образом, более полусотни человек определили на медицинское лечение.

Понимали, что сейчас начнутся репрессии, фашисты и их приспешники будут землю рыть, чтобы найти нас и вернуть захваченных американцев.

А мы группой в тридцать человек ушли в лес. На ту базу, про которую Иван мне рассказывал.

Вроде и недалеко от города, всего-то километров сто. Но непроходимые леса, болота, если бы не проводник, то не нашел бы. А место я оценил.

Две гранитные сопки, между ними распадок, неподалеку река. Вход в одну из сопок замаскирован, проход под распадком и помещения как в одной, так и в другой сопке. Автономный генератор, вода родниковая, проточная. Есть и бассейн для питьевой воды. Человек семьсот могло спокойно разместится в этом гранитном убежище. Большие помещения под склады. Как пищу, обмундирование, так и под вооружение, боеприпасы. Там же и оборудование под госпиталь. Казармы. Многие хранилища пусты.

Гулко отдаются шаги в помещениях с высокими потолками. При желании помещения могут быть герметично закрыты и отсечены от других. Это если противник прорвется, или пожар. Все сделано по принципу подводной лодки. Автономно. Надежно, на многие десятилетия. Здесь же оборудованы огневые позиции. При осаде можно долго сидеть, изматывать противника. С воздуха сопки не возьмешь. Гранита около ста метров. Почти все прилегающее пространство простреливается. Нужны только люди и боеприпасы. Только надеюсь, что не найдут нас здесь. Мы отлежаться пришли дней на десять, пока кутерьма вокруг нас не утихнет.

Проводник был угрюм, неразговорчив. Было видно, что он хорошо знает Миненко и по-доброму смотрит на него, а вот на остальных — недоверчиво. Добирались на лошадях и пешком. Женщин и детей на лошадей. Мне предлагали тоже лошадь, я отказался. Усадили доктора. Но так как он человек не ездивший ни разу на этом благородном животном, то быстро набил себе зад, и пошел пешком. За все время проводник, а он просил называть его Лука, не проронил больше сотни слов. Часто останавливался, слушал лес, потом махал рукой, и мы следовали за ним.

Он был нетороплив, основателен, несуетлив. Было видно, что на этом участке леса он как дома. Не плутал, не сверялся с картой, компасом, просто вел нас кратчайшим путем. Он не настораживался при каждом шорохе, что раздавался в лесу, только прислушивался к перекличке птиц. Основательный дядька. Спокойный, уверенный. Да, и сам лес, как бы это смешно не звучало, также напитывал нас покоем, силой, уверенностью.