Алтын-Толобас - Борис Акунин

Ловкий викинг распахнул дверцу, и Шурик рухнул лицом васфальт, причем оказалось, что в правой руке, которую он до сего момента непоказывал, у него зажат уже знакомый магистру пистолет с черной матовойтрубкой.

Влад Соловьев взял пистолет, рассмотрел его и, необорачиваясь, помахал Фандорину: идите, мол, сюда. Тот приблизился на плохосгибающихся ногах, встал чуть поодаль от неподвижного тела.

– 93-я «беретка», – уважительно сообщил Соловьев. –Серьезная волына. Сажает тройными очередями. Похоже, я вляпался в какашечнуюисторию. Кто этот геноссе?

Он пнул носком ковбойского сапога безжизненно вывернутуюруку лежащего.

Ответить Николас не успел, потому что рука вдруг ожила:схватила Влада за сапог. Шурик, не вставая, весь изогнулся, и сдвоенным ударомобеих ног подсек противника под другую щиколотку.

Соловьев грохнулся навзничь, а киллер резко поджал колени кподбородку и прыжком вскочил на ноги. Не дав викингу опомниться, с размахуударил ботинком (сегодня поклонник шестидесятых был не в кедах, а в тяжелыхтуристических вездеходах) по пистолету – оружие отлетело в сторону и запрыгалопо асфальту. Завершив разворот на каблуке, Шурик нанес удар в обратномнаправлении – целил врагу в подбородок, однако Влад увернулся, сделал кувырокчерез голову и выпрямился. Вся спина замечательного кремового пиджака теперьбыла в черных разводах.

Выставив руки перед собой чуть выше пояса, Шурик ринулсявперед. Замелькали руки, ноги, сливаясь в единый круговорот, словно лопастивентилятора. Раньше Николас видел такую рубку только в гонконгских фильмах исчитал, что это чистой воды трюкачество. Короткие хриплые выкрики перемежалисьсочными звуками ударов. Видно было, что схватились два мастера рукопашного боя,но это не давало Фандорину права оставаться в стороне от схватки. Он тожезакричал во все горло и бросился на киллера. Не для того, чтобы сбить его с ног– куда там, а чтобы отвлечь на себя и хоть этим помочь обороняющемусяСоловьеву.

Помощь оказалась невеликой. Даже не обернувшись, Шуриквыбросил ногу назад, попав Николасу точнехонько в пах, и магистр присел накорточки. Бескрайняя вселенная вмиг сжалась до размеров ушибленного места.

Утиным шагом Фандорин отковылял в сторону. Господи, как жеему было больно!

И тут пострадавший увидел пистолет: он лежал себе возлебровки, безучастно поблескивал под солнцем. Забыв о боли, Николас кинулся коружию, схватил его и развернулся – в самый раз, чтобы увидеть финалвпечатляющего единоборства.

Влад Соловьев, пятившийся назад под натиском вертлявогоШурика, зацепился высоким каблуком за крышку канализационного люка. Покачнулся,взмахнул руками, и немедленно получил мощнейший удар подошвой ботинка прямо внезащищенную грудь. Упал, раскинув руки, и остался лежать без движения.

– Ни с места! Руки вверх! – крикнул киллеру Фандорин,выставив вперед руку с пистолетом.

Никогда еще ему не приходилось держать боевого оружия,однако Николас знал, что где-то на рукоятке должен быть предохранитель. Еслиего не снять (или если с него не снять?), выстрела не будет.

Левой рукой магистр пошарил по гладкой поверхности справа,слева, сдвинул какой-то рычажок. Оставалось надеяться, что это и естьпредохранитель. Теперь требовалась крайняя осторожность – чуть двинешьуказательным пальцем, и может выстрелить.

– Руки вверх! – еще раз крикнул он Шурику, который стоял надповерженным противником и глядел на магистра со снисходительной улыбкой.Покачал головой, двинулся к Николасу.

– Стоять! – повысил голос Фандорин. – Я выстрелю! Честноеслово!

Шурик честному слову явно не поверил и шага не замедлил.

Николас столько раз видел эту сцену в кино, что у неговозникло явственное ощущение дежа вю: дилетант с пистолетом в дрожащей руке, излодей, который твердо знает, что нормальный, цивилизованный человек не сможетвыстрелить в упор.

– Не надо! – предупредил Николас, сам чувствуя, что в егоголосе предательски звучат просительные нотки. – Остановитесь! Не надо! Невынуждайте…

– Надо, Федя, надо, – с напускной строгостью перебил егоШурик, почему-то назвав Фандорина чужим именем, и протянул руку к ходящемуходуном стволу.

В этот миг Николас со всей определенностью понял, чтоникогда и ни за что не сможет пустить пулю в человека, который смотрит тебепрямо в глаза и улыбается. От ужаса и беспомощности пальцы магистранепроизвольно сжались, а пистолет вдруг взял и сам по себе глухо чмокнул трираза подряд. Очень быстро: чмок-чмок-чмок.

Шурика словно переломило надвое. Он сложился пополам,продолжая смотреть на остолбеневшего Фандорина. Губы киллера еще были растянутыв глумливой улыбке, но глаза удивленно расширились, и стало видно, что один изних, как прежде, голубой, а другой почему-то карий.

Это у него во время драки выскочила цветная линза, сказалсебе Николас и попятился назад. Шурик же немного постоял в нелепой скрюченнойпозе и повалился боком на асфальт. Он лежал согнутый, зажимал обеими рукамиживот и все растягивал, растягивал губы в улыбке.

Николасу стало невыносимо страшно. И он сам не знал, чегобоится больше: того, что этот человек сейчас умрет, или что он поднимется иснова пойдет на него с этой своей жуткой улыбкой.

Однако Шурик и не вставал, и не умирал – он дергал ногой втяжелом ботинке и через ровные промежутки негромко повторял:

– А…А…А…А Изо рта у него стекала кровь, и уже набежаланебольшая темная лужица.

Очнулся Влад. Сел, помотал головой, словно прогоняя хмель.Посмотрел на Николаса, на лежащего Шурика. Легко поднялся, подобрал связкуключей. Вытер рукавом безнадежно испорченного пиджака разбитый рот.

– Завалил гниду? – спросил Соловьев, переходя на «ты». –Круто. Слушай, Майкл Джордан, ну у тебя и дружбаны. Ты видел, как он меняметелил?

– У него пятый дан по карате, – объяснил Николас, не сводяглаз с раненого киллера. – Нужно «скорую помощь».

– Это точно. – Влад подошел, встал рядом. – Пятый дан? Тогдапонятно. У меня-то четвертый. Ну, чего любуешься? Видишь, человеку нехорошо.«Скорая помощь» у тебя, ты и домачивай.

Он кивнул на пистолет, все еще зажатый в руке Фандорина.Николас оторопело уставился на Соловьева. Неужели он предлагает добитьраненого?

– Ты чего, в первый раз, что ли? – Влад покачал золотистойголовой. Тогда тем более круто. Такого волка уделал. Не менжуйся, братишка,довинчивай. Все равно отходит. Он бы нас с тобой расчикал – не моргнул… Ну! А,ладно, дай я.