Убийство в районной поликлинике - Алексей Кротов

меня не было в той очереди. Поилову находят отравленной, начинается следствие. Предположим, каждый из посетителей говорит, что она была жива, когда он вошёл. Но как это проверить? Хуже всех пришлось бы последнему, или, вернее, последней – Нине Анатольевне Башевич, что очень немаловажно. Однако об этом дальше. Как ей оправдаться, что не она отравила Поилову, и доказать, что та была мертва? Здесь всё и объясняется. Предвосхищаю чей-нибудь вопрос, если мотив убийства – желание избавиться от шантажиста, то кто взял деньги, ведь я видел Поилову живой? Но в том-то и дело, что меня не должно было быть в этой очереди. Без меня всё было бы просто. Башевич зашла последней, и после этого Поилову уже никто не видел живой. Мотив – пожалуйста. Избавиться от шантажистки и заодно взять чужие деньги.

– Но ведь она бы не призналась, – вмешалась Бернингсен, – Башевич до конца отрицала бы шантаж, как она и делала. К тому же откуда она могла знать, что другие тоже пришли с деньгами? Разве что догадалась бы.

– Ну, может быть, следователь принял бы и такую версию, но поймите, Кирилл Львович Башевич подготовил бы все улики против своей супруги. Он и Митченко нашли бы способ ненавязчиво сообщить следствию о шантаже и подкинуть кое-какие факты. Они даже могли подбросить Нине Анатольевне энную сумму денег и представить дело так, что это деньги, полученные за шантаж Поиловой, и взятые Башевич из её кабинета. Но это вряд ли, деньги им самим были нужны, а вот цианид могли бы подкинуть.

– Но тут появляешься ты, Пётр, и ломаешь всю их игру.

– Да, Алла, но Митченко перестроилась на ходу. Она поняла, что ей не навесить убийство на меня, да это и не входило в её планы. Ведь обвинить-то она хотела Нину Анатольевну Башевич. Теперь об экспертизе, Лидия Валерьевна. Конечно, Поилова умерла раньше, чем за несколько минут до обнаружения её тела, но Митченко была рядом и не дала мне близко подойти. Ведь я мог определить, что рука холодная. Здесь был риск, но Митченко решила, что справится с ситуацией. Экспертизу сделали ночью. Когда примерно, Тамара Викторовна? Ну, часа в два-три. То есть через шесть-семь часов. Естественно, для работы наших органов. Да-да, не морщьтесь, наши убийцы рассчитывали именно на это. Но главное было в другом. Время смерти было известно всем, так казалось. Ведь я общался с «Поиловой» за пять минут до обнаружения её тела. Они сделали из меня великолепного свидетеля, ничего не скажешь. Да и вся очередь была у неё на приёме. Кому, скажите, пришло бы в голову сомневаться во времени смерти? К тому же экспертиза установила бы её с диапазоном в час-полтора. А Поилову отравили примерно часа за полтора-два до момента обнаружения её тела. Да я уверен, вы сами, Тамара Викторовна, назвали эксперту время смерти, он и не стал над этим думать. Я угадал, Тамара Викторовна?

– Ну я точно не помню, – замялась Ялович. – А что сказали бы вы на моём месте?

– Наверное, то же самое. Ладно, проехали. Надеюсь, теперь вы представили всю картину. Целью убийц было получить деньги, продолжить потом шантаж и обвинить во всём Нину Анатольевну Башевич. Я думаю, дальнейший шантаж они приписали бы тоже ей. Дали бы по возможности вытянуть из наших жертв кое-какую капусту и сдали бы её следствию.

– Значит, Кирилл Львович хотел избавиться от жены? – спросил Кораблёв.

– Конечно, она сидела у него уже в печёнках. А вы, капитан, не хотели бы избавиться от такой стервы, которая помыкала бы вами и держала за дурачка, мальчика на побегушках?

– Но я бы не стал её убивать!

– Вы, конечно, нет, но вполне могли найти более цивилизованный способ, я прав?

– Пожалуй, да, – подумав, ответил Кораблёв.

– Ну вот видите. А теперь перейду к убийству Котеева. Там был очень важный момент. Он состоял в том, что Тихорецкий, друг Александра Васильевича, сообщил следствию, что, когда разговаривал с убитым в день его смерти, но до встречи с Митченко и Крыловым, у Котеева не было версии, а потом его убили. Следовательно, либо он просто догадался о чём-то, либо из разговора с кем-то понял, кто преступник. А разговаривал он, как нам было известно, с Митченко и Крыловым.

– И что же такое ему сказала Митченко? – это спросила Бернингсен.

– Ну, я могу только догадываться, Галя. Подозреваю, что она каким-то образом проговорилась, дав ему понять, что знает причину его шантажа. Но это лишь моя версия, будем надеяться, что Митченко всё расскажет. Кроме того, Котеев мог догадаться, как и я, о смысле высказывания Разумовской.

– Если так, то он большой умница, – заметил прокурор.

– Глупец он, – не согласилась Лидия Валерьевна. – Если он догадался о смысле фразы Разумовской, и плюс к тому Митченко в чём-то проговорилась, он должен был понять, что Митченко заметила или заметит свою промашку и попытается убрать его. Он был крайне неосторожен, за что и поплатился жизнью.

– Котеева, как я понимаю, убил Башевич?

– Конечно. Его, я уверен, Котеев не подозревал. Он был готов к встрече с Митченко и опасался только её.

– Ну а ваш спешный, как бы сказать, налёт на квартиру Башевичей, чем он был вызван? Чего вы испугались?

– Видите ли, Лидия Валерьевна, когда я узнал, что секретарша Котеева опознала почти с полной уверенностью в звонившей Башевич, я внезапно испугался. Уже тогда я понимал, что Митченко и Кирилл Львович подставляют её. Неожиданно мне пришла в голову мысль, что Башевич может попытаться убить жену, выдав её смерть за самоубийство, вызванное страхом разоблачения.

– Я бы никогда не поверила в самоубийство Башевич, – категорично заявила Ялович.

– Чтобы эта, даже не знаю, как назвать, пусть будет гарпия, свела счёты с жизнью! Да ни за какие коврижки!

– Вы слишком многого от меня хотите, – попенял ей Зубриков. – На тот момент я только-только догадался обо всём и ещё не осмыслил детали. Вы думаете, я уже вчера обмозговал варианты, как развивались бы события, не приди я к Поиловой? Нет, вчера я ещё не думал о том, что Башевич и Митченко собирались свалить вину на Нину Анатольевну путём подбрасывания улик. Я просто испугался за неё. В любимых мной детективах такой ход встречается часто, когда убивают подозреваемого, выдавая его смерть за самоубийство, мотивированное боязнью разоблачения.

– Но ведь никто не подкинул нам улики, которые бы позволили доказать, что Башевичей шантажировали, – сказал Кораблёв.

– Думаю, если бы следствие само не догадалось бы, анонимный источник подкинул бы информацию, – ответил Зубриков.

– Да