Жертвы - Джонатан Келлерман

Майло считал, что этому описанию соответствуют они с Риком – столько лет вместе, а споров все меньше, и драматические моменты почти сведены на нет.

Огромное достижение, если учесть, какому стрессу оба подвержены на работе. И как оба склонны к чудачествам. К тому же дома у них, выросших в определенную эпоху, эмоциональное выражение никогда не было заметным фактором. Так что держаться за руки – это не для них, даже в Западном Голливуде, где показывать чувства на людях – обычное дело.

Времена изменились. Интеллектуально Майло понимал и принимал это, но иногда, видя обнимающихся и целующихся где ни попадя подростков, он ощущал себя стариком. Рик никогда своего мнения на этот счет не высказывал, но определенно придерживался того же, что и Майло.

Да, черт возьми, они старели. Даже сидеть становилось трудно, суставы как будто коченели. А уж что говорить о мочевой системе…

Голубки вернулись домой. Муж сказал что-то, и жена громко рассмеялась. А потом еще раз, когда он вдобавок к сказанному похлопал ее пониже спины. И однако же при всем этом мерзавец не забывал трахать Урсулу Кори и бог весть сколько еще других женщин.

Артист, каких мало.

Но скрывает ли он что-то похуже супружеской измены?

Непринужденный смех Бонни Джо снова и снова звенел у Майло в ушах.

Да она же любит его.

Легко здесь не будет.

* * *

Вечер третий. Флора Салливан возвращается домой, в Хэнкок-Парк, и Мо Рид следует за ней на безопасном расстоянии. Через час и пятьдесят две минуты она выходит, толкая перед собой кресло-каталку с сидящим в нем мужчиной. Он примерно одного с ней возраста, седоволосый, симпатичный и широкоплечий – контраст тем более заметен, если сравнить верхнюю половину тела с тонкими, высохшими ногами.

Салливан становится перед креслом и поправляет мужчине воротник. Он улыбается. Она подталкивает каталку к тротуару. Припаркованных машин на Джун-стрит немного, и Рид беспокоится, что трехлетний «Мустанг», позаимствованный из конюшни конфиската отдела борьбы с наркотиками, может броситься в глаза вышедшей на прогулку паре.

Но Салливан и мужчина в кресле смотрят только друг на друга. Разговаривают. Она еще несколько раз поправляет на нем одежду. Он ловит ее руку и на мгновение прикасается к ней губами.

Салливан целует его в затылок и, стоя у него за спиной, кусает губу и смотрит вдаль. Этот тоскливый взгляд, которого не видит ее спутник, – единственный намек на то, что жизнь далеко не безоблачна.

Других автомобилей, кроме белого «Порше», детективы не обнаружили, а вместить коляску он не может, так что Рид вовсе не удивлен бесшумным появлением огромного черного фургона, над задним левым бампером которого поблескивает золотом название одной из крупнейших в городе фирм по прокату лимузинов. Из машины выходит одетый в черную форму водитель. Его мгновенная улыбка и энергичный приветственный жест свидетельствуют о том, что все трое встречаются не в первый раз. Флора Салливан и мужчина в кресле машут ему в ответ.

Водитель открывает заднюю дверцу, и из недр салона выезжает и опускается до уровня тротуара электрическая платформа. Кресло завозят по платформе внутрь, и дверца закрывается. Флора Салливан обходит лимузин спереди и, не дожидаясь помощи от шофера, занимает место за рулем.

Фургон медленно трогается с места и едет по тихой улочке.

Немного подождав, но не теряя из вида задние фонари фургона, Рид следует за ним по бульвару Беверли и замедляется, когда фургон сворачивает на стоянку чрезвычайно дорогого японского ресторана к востоку от Ла Сьенега.

Чрезвычайно, потому что год назад Рид водил туда Лиз – отмечать ее день рождения, – и счет его шокировал. Он, правда, надеялся, что сумел скрыть свои чувства, поскольку во всех прочих отношениях вечер удался на славу.

Для людей, которые живут в Хэнкок-Парке и могут позволить себе шофера, такой проблемы, конечно, не существует.

Фургон останавливается перед рестораном. Водитель выкатывает кресло с мужчиной и передает его Флоре. Кто-то – может быть, метрдотель – открывает дверь.

Салливан и ее спутник – человек, по всем показателям, кроме инвалидности, соответствующий описанию ее мужа, Гэри, – проводят в ресторане около двух часов. В какой-то момент Салливан выходит и относит водителю тарелку с чем-то вроде суши.

Через пятнадцать минут после возвращения в особняк на Джун-стрит огни в доме гаснут.

* * *

Две явно счастливые пары. У нас с Майло, как и у всех остальных, появляются сомнения в правильности нашей гипотезы.

Четвертый день наблюдения. Майло снова у здания на авеню Звезд. На этот раз Грант Феллингер выходит раньше, чем обычно, около пяти часов, и не садится ни в «БМВ», ни в «Челленджер». Он идет пешком, и вместе с ним юная красотка латинских кровей – в темном костюме и жемчугах.

Та самая секретарша, которую Майло видел в приемной адвоката в день убийства Урсулы Кори.

Ну вот, наконец-то.

Жаль, Бонни Джо, ты ведь симпатичная женщина.

Но миг торжества – всего лишь миг: пара присоединяется к другой паре, блондинке и темнокожей с красиво уложенными серыми волосами. Обеим за сорок, и обе в прекрасно пошитых темных костюмах.

Компания идет по улице, останавливается на перекрестке и, дождавшись зеленого света, пересекает бульвар и берет курс на здание, с обслуживающим персоналом которого у Майло сложились хорошие отношения, основанные на взаимном уважении и наличных денежных знаках.

Темный жилой квартал – это одно дело, сияющая и немного шальная авеню Звезд – совсем другое. К тому же он за рулем «Форда LTD», что с головой выдает в нем полицейского.

Майло поворачивает ключ, срывается с места и, лишь проехав полквартала, с опаской оглядывается.

Феллингер и три женщины уже у входа.

Из одного офисного здания в другое? Что за чертовщина?

Майло сворачивает за угол, въезжает на автостоянку и сует парковщику возмутительные чаевые, покупая себе время и место.

Войдя по пятам Феллингера и его спутниц в вестибюль, Стёрджис узнаёт, прочитав табличку, что верхний этаж занимает ресторан «Джио».

* * *

Никакой чрезмерной активности вышеупомянутое заведение не демонстрирует – по крайней мере, в этот относительно ранний час, – и даже у длинной черного дерева стойки бара почти никого нет. Возможно, работающие здесь люди – в большинстве своем сотрудники фирм индустрии развлечений – хотят поскорее убраться отсюда и позабыть о том, чем они занимались здесь долгие часы, – обманах и мошенничествах.

Или противной еде.

В любом случае, какова бы ни была причина, обнаружить Феллингера и трех женщин нетрудно, потому что они расположились за угловым столиком с прекрасным видом на город.