«Я пригласить хочу на танец Вас…» - Галина Васильевна Воскресенская (Железнова)

чем переплыть Средиземное море, – так Ленхатеп страшился гнева матушки.

– Его милость, визирь приехали! – раздались снизу громкие голоса, сразу много.

Ленхатеп молниеносно подскочил к дверям. Через несколько секунд в двери вошёл только что сошедший с носилок, поднятый рабами наверх могущественный вельможа, верховный сановник фараона Хуфу, Осиристеп. Перед ним низко склонился сын Ленхатеп, омыл его правую руку благоухающей травой, пал на колени и поцеловал её со словами: «Мир Вам во все века, отец мой!»

Осиристеп улыбнулся, обнял сына со словами:

– Устал я сегодня, дитя моё. Много дел: госучреждения, храмы, да ещё суд был после Восхода Солнца Ра! Еле на ногах стою… (Рабы господину принесли сочные фрукты.)

– Вы прилягте, отец, – заботливо произнёс Ленхатеп. – Эй, раб! Подушки!

Раб тут же внёс в палаты свежие подушки, и Осиристеп опустился в них. К нему подошла и присела рядом жена Исизида. Влиятельный вельможа улыбнулся супруге, взял её правую руку, приложил к своей ладони.

– О, Осиристеп, свет очей моих! – произнесла Исизида. – Пока Вы неустанно заботитесь о благах Царства, Ваш сын совсем отбился от рук. Он гуляет чуть ли не среди бедняков по нильскому песку до головной боли и не думает об учёбе! А ведь ему очень скоро отправляться в Мемфис! И надолго – постигать науки.

– Ах, матушка, я поистине помню об этом, – произнёс Ленхатеп, – и всё сделаю старательно, не волнуйтесь.

– Ну нет, сын мой, – возразил Осиристеп, – с сегодняшнего дня ты будешь повторять слова и мысли с изученных папирусов, а через два солнечных дня твоя дорога – в Мемфис.

 Ленхатеп вспыхнул, пал на колени, взмолился:

– Дорогой, мудрейший отец мой! Милая матушка! Позвольте мне, ради Великого Бога Ра и ради Бога Фараона, ещё только один единственный, солнечный день насладиться золотым сверкающим песком возле нашей реки! Вдохнуть свежего речного воздуха перед тем, как отправиться в столицу! Я же так долго не увижу родных моих мест. Обещаю, что не буду задерживаться и вернусь совсем рано!

Осиристеп и Исизида переглянулись, вельможа одобрительно кивнул головой.

– Хорошо, Ленхатеп, иди на песок, – милостиво разрешила Исизида, – но учти: чтобы до захода Солнца Ра был во дворце.

–

…. А юная Найфел в это время стояла, опустив голову перед матушкой Ме. Мехатэ была сердита на дочь, смотрела на неё исподлобья, спросила наконец:

– Где тебя носила скверная сила? Дел в доме – море, и вот-вот Нил разольётся, а ты, негодная, порхаешь где-то, не думаешь о доме! Отцу скоро идти на постройку пирамиды Хуфу. Помогла бы ему собраться……

– Я помогу.  Матушка Ме, я непременно помогу. Не гневайся на меня.

Найфел опрометью вылетела из хижины, начала лихорадочно доить корову, волосы её растрепались, она вся горела. Мехатэ почуяла что– то неладное, тоже вышла во двор.

– Найфел, а что это ты такая красная и растрёпанная? Ты одна была или с соседской девкой, да простят тебя боги?

– Да, что ты матушка Ме! Одна, конечно, одна!

– Ты обманываешь меня, Найфел, – Мехатэ не поверила дочери. – А ну рассказывай тотчас же! Что было?! Кого ты видела?

– Матушка Ме, я видела… Того юношу, что приснился мне лунной ночью… видела наяву.

–Что – о?  И он богатый?

– Да, очень. Но он очень добрый и хороший.

– Богатые добрыми и хорошими не бывают. Он подходил к тебе, говорил с тобой? Да простят нас боги!

– Нет-нет, матушка Ме, он только глянул и отвернулся, – соврала испуганная Найфел.

– Слава Великому Богу Ра, что отвернулся. Больше не ходи туда.

– Матушка Ме, но ведь Великий Нил разольётся, всё затопит, и тогда, через два дня из дома почти не выйти, нашу деревню почти всю затопит.

– Так и быть, – матушка Ме сжалилась, – сходи один раз. – Но, если увидишь того богатого и знатного – беги сразу же, чтобы не видел он тебя никогда. Слышишь?

– Да, – тихо ответила Найфел, спрятав глаза.

Глава 6

Ещё два дня оставалось до разлива Великого Нила. Как было условлено, лишь взошло Светлое Солнце Ра, влюблённые Найфел и Ленхатеп уже со всех ног, рискуя с размаха упасть, мчались друг к другу. Только ветер мог мчаться быстрее. И так же с размаха бросились к друг к другу в объятья. От разлуки длиною в целый день у каждого подкашивались ноги, и оба еле-еле держались на ногах, чтобы не упасть в обморок: в глазах было темно.

 Первым пришёл в себя Ленхатеп:

– Ах, голубка моя милая, радость глаз моих, Найфел, как я счастлив, что снова вижу тебя! Как я тосковал целый день!! А ты вспоминала меня?

Найфел ответила не сразу – она была ещё почти в полуобмороке:

– Зачем ты спрашиваешь, мой любимый? Матушка Ме, не хотела отпускать меня, я едва дождалась утра.

– Если бы ты не пришла – я бы умер…

 Губы их слились в страстном горячем поцелуе. И сразу же вслед за этим, уже не извиняясь и не спрашивая, Ленхатеп овладел юным телом своей любимой. Она уже не сопротивлялась, не плакала, а наслаждалась и блаженствовала, оба были на пике счастья.

– Найфел, радость очей моих, – сказал Ленхатеп, когда оба, как говорят, спустились с небес, – мы же хотели сегодня пойти к моему доброму другу Али Шукри, он ждёт нас.

– Конечно, пойдём, любимый.

И оба отправились в деревню, где жил Али Шукри.

– О-о! Кто пришёл! – обрадовался Али, увидев Ленхатепа с юной нимфой. – Я ожидал, что вы придёте. Через день Великий Нил разольётся, деревня станет островом, и сюда добраться можно будет только на лодке. Правда, я уже смастерил лодку и смогу добираться до берега, когда захочу.

– Ты просто чудо, Али, – похвалил друга Ленхатеп.

– А это и есть та юная нимфа, о которой ты мне говорил? – Али с восхищением смотрел на покрасневшую Найфел.

– Да, Али, да, это моя Найфел, моя жизнь, счастье, моя радость! Мы страстно полюбили друг друга. Великие Боги соединили нас, мы никогда не расстанемся!

– Я очень рад за тебя, Ленхатеп! Твоя Найфел так хороша, что на неё нельзя наглядеться, ты был прав, что она как утренняя заря.

  И Али Шукри обратился к Найфел:

– У тебя светлая кожа. Ты из ливийцев?

Найфел ещё сильнее зарделась, опустила голову, ответила:

– Да, мои предки были из Ливии, берберской ветви.

– Понятно, – ответил Али Шукри и обратился к другу. – Ленхатеп, а ты рассказал о Найфел своим родителям? Ты уже говорил с ними?

 Ленхатеп опустил голову и, замявшись, сказал:

– Да пока… пока нет. Пока не получилось… Но сегодня или завтра обязательно расскажу, и, конечно, они поймут меня, я знаю.

– Ну, удачи тебе, друг. – Али пожал Ленхатепу руку и пригласил гостей к столу:

– Садитесь, гости дорогие. Будем праздновать Вашу радость, знакомство и любовь. У меня есть пиво и лепёшки. Будете пиво и лепёшки?

 Гости согласились, хоть Найфел добавила:

– Только недолго! Иначе матушка Ме будет гневаться.

 Молодые люди начали весёлое застолье, говорили друг с другом, смеялись, делились своими думами, намерениями. Али Шукри не уставал нахваливать красоту и нежность Найфел. Девушка смущалась, а Ленхатеп был горд, что Боги послали ему такое чудо.

– Ну, Али, – закончив трапезу, поднявшись с пола, произнёс Ленхатеп, – от души благодарю тебя за угощение. Но нам пора. Когда закончишь делать лодку – мы, быть может, к тебе