Роксолана и Сулейман. Возлюбленные "Великолепного века" - Александр Владимирский

Начался период Реформации, когда идеи Мартина Лютера захватили умы европейцев и инквизиции приходилось попросту выжигать «ересь» на кострах.

Шел активный передел мира, вернее, торговых путей, и не принять в нем участие огромная империя, лежащая между Западом и Востоком, просто не могла, а такой султан, как Сулейман, стремившийся в Европу и считавший себя европейским монархом, тем более.

Европейцы восшествию на престол Османов Сулеймана обрадовались. Его отец Селим имел прозвище Явуз – Грозный, которое вполне оправдывал, начав расширять владения османов в Европе, для Европы Селим был «Страшным турком».

О Сулеймане венецианский посланник доносил своему дожу:

«…Он всего двадцати пяти лет от роду, высокий, стройный, но плотный, с тонким и худощавым лицом… Султан выглядит дружелюбным и обладает хорошим чувством юмора. Ходят слухи, что Сулейман вполне соответствует своему имени, обожает читать, весьма умен и проявляет здравомыслие…»

Имя Сулейман – это вариант имени Соломон.

Европа радовалась, что после хищного волка на османский престол взошел мирный ягненок. Знать бы ей, как скоро одно имя этого «ягненка» будет повергать в трепет добрую половину европейцев!

Сулейману удавалось все: и завоевательные походы (пока не столкнулся в лоб с объединенной Европой в лице императора Карла), и законодательная деятельность в своей стране, и мудрое правление, и поэзия, и любовь… Все, за что бы ни брался Сулейман, действительно выходило великолепно: огромная империя, одна из самых больших в свое время, мощный флот, владычествовавший на Средиземном море, строительство, поражавшее современников своим размахом и блеском, недаром появилось название «Блестящая Порта». Даже его стихи под именем Мухибби и ювелирные изделия выходили прекрасными…

Единственное, чего так и не смог добиться от своих европейских современников Сулейман Великолепный, – принятия в этакий клуб европейских монархов. С ним заключали союзы, когда этого требовала ситуация, например, французский король Франциск, но с легкостью об этих договорах забывали, если надобность в союзе отпадала. Так же короли поступали и между собой, но для них всех Сулейман все равно оставался «этим турком».

Сулеймана не зря называют Великолепным и Кануни, эти два эпитета словно подчеркивают разное восприятие правления султана европейцами и самими турками, а также две части его правления.

Первая часть будто внешняя – султан ходил в завоевательные походы, большинство из которых блестяще удались, вел жизнь, словно выставленную напоказ, с роскошными приемами, праздниками, парадными выездами, что дало повод назвать его Великолепным, а Порту Блестящей. Блеск во всем – вот что отличало первые шестнадцать лет правления Сулеймана, до самой казни его любимца Ибрагима Паргалы.

Вторая – без Ибрагима – стала иной. Следующие тридцать лет султан вел спокойную жизнь законодателя, правителя, который больше печется о благополучии простого крестьянина или горожанина, чем о впечатлении, которое произведет на иностранных послов. Блеск завоеваний и приемов был оставлен в прошлом, пришло время трудиться для своей страны.

Какая из частей лучше и полезней? Ответить нельзя, многие последующие успехи и спокойствие тоже были заложены при Ибрагиме, но, продолжай Сулейман дальше попытки завоевать весь мир, не потерпел бы он крах вообще, утащив за собой на дно и империю? Не случилось, блеска и военных завоеваний хватило и тех, что были при Ибрагиме, а развернувшееся вместо военных походов строительство породило новый, такой узнаваемый стиль с взметнувшимися вверх шпилями минаретов. Многочисленные школы и больницы, мечети и рынки, каналы, фонтаны, дворцы, дома для паломников прославили Сулеймана не меньше, чем завоевания в Европе, которые в конце концов Турция все равно потеряла.

В первой части правления на планы и помыслы султана влиял Ибрагим-паша, во второй – Роксолана. Что лучше, а что хуже? Бог весть… Без первой половины не было бы второй и эпитета «Великолепный», без второй – доброй славы в собственной стране и эпитета «Кануни».

В свой первый поход Сулейман ушел уже летом следующего года, как и планировал отец, – на Белград. И ему удалось свершить то, что не получилось у грозного отца и воинственного деда: Белград был взят, к вящему ужасу всей Европы. Османы получили контроль над большей частью Дуная.

Европа притихла, не зная, чего ждать от «ягненка», который оказался волком. Дунайские владения Сулеймана создавали прекрасный плацдарм для нападения на Австрию, никто не сомневался, что следующими будут Буда и Вена. Правда, тут же раздались голоса проповедников, возопивших: «Ага! Вот и пришли турки – возмездие Божье за грехи наши!» Христиане разделились на тех, кто полагал, что от возмездия тоже не мешало бы обороняться, и тех, кто призывал покорно принять кару Господню. Но в приходе этой «кары» следующим летом не сомневался никто.

Но Сулейман удивил всех, он не стал вести новый завоевательный поход против Венгрии (Белград тогда входил в ее состав), а отправился захватывать… Родос. Крепость рыцарей-госпитальеров считалась неприступной, корабли родосских рыцарей не давали покоя турецким судам, направлявшимся в Аравию.

Осада была долгой и тяжелой, но Родос взят. Сулейман предложил рыцарям почетную капитуляцию и отпустил всех, даже не отобрав оружия. Казнили всего двоих: сына султана Джема (брата султана Баязида, сбежавшего в Европу и жившего у папы римского) и его малолетнего сынишку. Сулейман выполнил закон Фатиха – уничтожил последних возможных претендентов на трон.

Госпитальеры восхищенно рассказывали, что султан твердо держал свое слово. Казнь маленького мальчика их не касалась, это были внутренние разборки Османов.

Первые же военные кампании султана Сулеймана показали Европе, что «ягненок» умеет и воевать, и просчитывать ситуацию куда лучше прежних «волков». Сулейман показал себя умелым полководцем.

За это время в гареме эпидемия оспы унесла жизни двух старших сыновей – Махмуда и Мурада, остался только сын Махидевран Мустафа и новорожденный малыш Роксоланы Мехмед. Обоих отец назвал Vali Ahad – наследниками престола, как и полагалось.

Весной следующего года Роксолана родила дочь Михримах, принцессу, на всю жизнь ставшую отцовской любимицей и помощницей обоих родителей.

Осенью того же года издал свой первый крик сынишка Роксоланы Абдулла, проживший всего четыре года, его тоже унесла страшная оспа. Роксолана рожала детей одного за другим, чем приводила остальной гарем в отчаянье.

В следующем году Стамбул потряс бунт янычар.

Дело в том, что янычары всегда играли большую роль в государстве османов, дворцовая гвардия могла сажать султанов на трон и считала себя вправе свергать их. Именно янычары сказали последнее слово в споре Селима с его отцом Баязидом, привели Селима к власти и теперь полагали, что его сын просто обязан всячески задабривать грозных воинов. Но сам Сулейман так не считал и предусмотрительно набрал новую гвардию – бостанжиев, которые формально считались садовниками, то есть охраной султанских садов. По сути, Сулейман передал охрану своей семьи именно бостанжиям.