Тень Сталина - Комбат Найтов

Седьмого августа в Москву прилетел генерал де Голль. Сталин коротко с ним побеседовал, а после этого передал переговоры мне. Высокий худощавый француз, который не принял капитуляции Франции 22 июня 1940 года и отдал приказ не сопротивляться вводу американских войск в Алжир, был обеспокоен тем обстоятельством, что и Гитлер, и мы забрали всё оружие со складов армии, а сейчас мы начали демонтаж линии Мажино.

– Господин генерал! Вам незачем беспокоиться. Германия уже никогда не сможет вам угрожать. В послевоенной Европе армии Германии не предусматривается.

– Но, маршал! Армии без оружия не существует! У меня нечем вооружить даже жандармерию! А вы забираете всё оружие.

– Сколько и какого оружия вам надо?

Де Голль передал мне довольно большой список: танки, самолёты, орудия, РЛС, винтовки, пулемёты.

– Мы готовы продать вам немецкую технику.

– Но, маршал. Это же…

– Продать, только! И – в составе СС было соединение «Шарлемань». Продажа вам оружия может быть осуществлена только после выдачи всех военнослужащих этого соединения. Для интернирования и денацификации.

– «Денацификация» – это расстрел?

– Нет, конечно, это исправительные работы и перевоспитание. Все члены СС и СА проходят через это. Это оговорено с нашими союзниками. Это – цель этой войны. Национальность военнослужащего СС значения не имеет.

– Мы бы хотели, чтобы французы, сотрудничавшие с нацистами, понесли наказание у нас. Некоторые из них заслуживают более сурового наказания, чем несколько лет лагерей.

– Эти вопросы находятся в поле вашей компетенции. Если вы считаете, что какой-то нацист должен быть наказан более строго, чем предусмотрено нами, вы вправе использовать свой национальный закон для этого. Нашей целью является не спасение членов СС, а их наказание. Но если наказание, объявленное вашим судом, будет ниже уровня нашего суда, то исполнение наказания будет происходить по нашей схеме. Вас такой подход устраивает?

– В общем, да! Но это необходимо закрепить соответствующим договором между нашими странами.

– У вас уже сформировано правительство?

– Пока нет, маршал.

– В этом случае нет возможности создать такой договор. Возможно только соглашение между военными трибуналами наших стран.

– Как долго ваша армия намерена находиться на территории Франции, маршал?

– До вывода всех немецких дивизий с вашей территории и вывоза всех наших трофеев. И мы надеемся, что ваша администрация поможет нам завершить этот процесс как можно быстрее.

Генерал несколько раз попытался перевести разговор на Эльзас и Лотарингию, но безуспешно. Ему было сказано, что на сегодняшний день мы признаём границы Германии на момент нашего вступления в войну. Всё остальное зависит от него самого и самой Франции. Мы не против полного восстановления независимости Франции, но всё имеет свою цену. Мы понесли огромные финансовые расходы, освобождая Францию. Даже просто доставить танки в Париж – это дорого, а если при этом приходится уничтожать немцев, то это становится неприлично дорого! Сталин долго хохотал над этой формулировкой.

– Андрей! Тебе нельзя поручать такие переговоры! Опять на тебя будут жаловаться! А я просто умру со смеху, выслушивая твои доклады!

В те дни я в основном занимался организацией встречи в верхах и конференции по послевоенному устройству Европы. Встречу было решено проводить в Москве, хотя наши союзники настаивали на проведении её в поверженном Берлине. Тем не менее все согласились, что посещение Берлина приятное, но второстепенное событие. Мы гарантировали обоим главам правительств союзников посещение поверженной столицы III рейха, но после этого в Москву, пожалуйста.

Я встречал и президента Рузвельта, и премьера Черчилля в аэропорту Темпельхофф в Берлине. Оба прилетели из Лондона с разрывом в несколько минут. На аэродроме их встречал почётный караул, составленный из солдат гвардейских штурмовых бригад 2-го Белорусского фронта. Они были в полевой зелёно-белой камуфлированной форме, в «будёновской» разгрузке с кирасой на груди и спине. Рослые, косая сажень в плечах, они производили впечатление, что прикажи им – и любая столица будет лежать у их ног. Короткие, внешне миниатюрные, автоматы Судаева только подчёркивали мощь бойцов. Уинстон Черчилль внимательно рассматривал лица бойцов, их амуницию и вооружение. А Рузвельта просто провезли вдоль строя. Его солдаты мало интересовали. Он просто помахал им рукой в качестве приветствия. Лётное поле было забито самолётами всех марок, вот на них президент обратил пристальное внимание. Особенно его заинтересовали реактивные истребители и штурмовики. Я спросил президента и премьера, как они хотят добираться до Москвы: самолётами или поездом. Господину Рузвельту больше бы подошёл поезд. Но они сказали, что хотели бы взглянуть на достопримечательности Берлина и лететь в Москву. Мы показали им Рейхстаг, Имперскую рейхсканцелярию и могилу Гитлера. Оба руководителя высказали мнение, что могилу лучше не сохранять. Но я сделал им перевод русской эпитафии на его могиле: «Так будет с каждым…» После этого они согласились, что пусть стоит. Вечером все вылетели в Москву. На лётном поле опять почётный караул, но уже в парадной форме. Командир караула отдал рапорт. Гостей поприветствовал нарком Молотов. После встречи все разъехались.

Ставка в полном составе заседала почти до утра, готовясь к завтрашним переговорам. С утра военную часть делегаций союзников повезли на полигоны дивизии имени Верховного Совета, в Кубинку, на танкодром и в Чкаловский, на аэродром. Меня Сталин использовал как переводчика на переговорах с Черчиллем и Рузвельтом. Вначале состоялись переговоры с глазу на глаз. Первым был принят Черчилль. Сталин поинтересовался у него его впечатлением от Москвы и Берлина.

– Господин Сталин, вид поверженной столицы злейшего врага всегда доставляет удовольствие! А Москва – очень величественный город. Кремль – это произведение искусства. Я рад возможности посетить вашу столицу, и тем более потому, что ранее отношения между нашими странами были не всегда дружественными. Скажи мне три года назад, что Россия будет помогать Британии выиграть войну, я бы никогда этому не поверил.

– Я думаю, господин премьер, что это хороший вклад в основание советско-британской дружбы и в мирное время. Несмотря на различия в государственных строях, на Британии и СССР лежит ответственность за сохранение мира на планете. Ошибка, сделанная вашим предшественником, слишком дорого обошлась нашим народам, господин премьер.

– Я с вами согласен, господин Сталин.

– Я слежу за ходом переговоров между нашими странами, последнее время возникает всё меньше разногласий. Даже в таком щепетильном вопросе, как репарации и раздел военного имущества Германии… – сказал Сталин.

– И я в целом удовлетворён работой наших комиссий. Хотелось бы отметить очень точное выполнение вашей стороной, господин Сталин, своих обязательств. После вывода последнего немецкого полка из Дании ваши части организованно и быстро вышли с этой территории. Это позволяет надеяться на абсолютно точное выполнение всех наших договорённостей! Но вот в Норвегии этого не происходит. В чём причина задержки?