Тень Сталина - Комбат Найтов

– Господин президент! На момент нашего вступления в войну этого государства не существовало. Было генерал-губернаторство Германии. Как мне только что сообщил премьер-министр Черчилль, нам польским правительством в Лондоне объявлена война. Генерал Сикорский призвал к вооружённой борьбе с нами, назвав нас оккупантами.

– Генерал Сикорский явно не понимает соотношение сил, – ответил президент.

– Мы имеем сейчас документальные подтверждения, что именно Польша является одним из главных виновников начала Второй мировой войны. Что ещё в 1936 году она вела переговоры с Германией о совместной войне против СССР, в 1938 году поддерживала устремления Гитлера на раздел Чехословакии, захватила Тешинскую область. Сейчас Тешин передан нами в состав Чехословакии, так же как и Судеты. То, что два хищника потом поссорились и один проглотил другого, не может изменить нашего отношения к самому хищнику. Польша входила в состав России до 1920 года, отделилась в результате Первой мировой войны, которую Россия проиграла. Сейчас у Польши только два пути: либо в составе СССР, либо в составе Германии. Как самостоятельное государство она не состоялась. Великопольские амбиции помешали. В условиях наличия неадекватного правителя мы просто применим римское право сильнейшего. Нам объявлена война, и мы её выиграли.

– Это, конечно, жесткое заявление, господин Сталин. Но между нами говоря, вполне разумное. Я попытаюсь объяснить Конгрессу вашу позицию. Мне бы хотелось задать вопрос об американских войсках в Европе.

– Тех, которые сосредоточены в Англии? Нас этот вопрос не касается. Это ваши взаимные отношения.

– Нет, я о возможности с нашей стороны контролировать вопрос разоружения Германии.

– Вы считаете, что у нас недостаточно сил контролировать это? Вполне достаточно, господин президент. С вашей стороны вполне достаточно военных миссий. Сейчас их шестнадцать, они отлично взаимодействуют с нашими комендатурами. Свободно перемещаются по всей Германии. Мы не препятствуем их перемещению. Война в Европе закончена. Осталось вывести из Франции двадцать две уже разоружённых немецких дивизии и закончить демонтаж линии Мажино. Нет никакой надобности в дополнительных силах. Мир в Европе установлен надолго и всерьез. Как в старые добрые времена, когда в Европе ни одна пушка не могла выстрелить без разрешения России. Кстати, в Гамбурге погружено первое судно, на котором мы начали возвращать вашу технику, полученную по программе лендлиз. Это в основном грузовики.

Рузвельт немного поморщился и переключился на общеполитические темы, развивая свои предложения относительно Организации объединённых наций. Сталин охотно включился в эту игру и стал развивать мысль о мирном сосуществовании государств с различным государственным строем. В конце переговоров президент сказал ключевую фразу:

– Мы успешно налаживаем программу строительства нового флота, так как война в Европе закончилась, у нас стало гораздо больше возможностей показать Японии её место в мире.

Когда президент вышел, Сталин попросил меня позвонить Черчиллю и сообщить об этом. Черчилль сказал, что президент ещё в Лондоне говорил, что если их войска не пустят в Европу, то все договорённости будут аннулированы.

– Так что, сэр Эндрю, вы были правы тогда, на файф-о-клок у короля. Войну с Японией придётся заканчивать нам с вами. Боже, сохрани хорошую погоду на Чукотке!

Я передал его слова Сталину.

– Англо-американский союз лопнул, как мыльный пузырь! – удовлетворённо сказал Иосиф Виссарионович.

Дальнейшие переговоры, в общем формате, были скучные и неинтересные. США усиленно напирали на имеющиеся разногласия в политическом устройстве Советского Союза, которые мешают восприятию СССР как дружественной страны в США. На что Сталин ответил, что в течение нескольких десятилетий это не мешало активному сотрудничеству между нашими странами. Споры между политиками явно не нравились американским военным. Начавшаяся битва за Гуадалканал шла с переменным успехом, и они надеялись на вступление в войну СССР, но это на глазах у них становилось всё менее возможным.

– Если США, в вашем лице, господин президент, будут продолжать попытки вести переговоры в таком ключе, то я не уверен в том, что СССР станет поддерживать ваши устремления на Тихом океане, – тихо произнес Сталин.

– Это, кстати, противоречит духу и смыслу Объединённых Наций, тому, ради чего мы всё это начинали, – добавил премьер Черчилль. – В планах командования Объединённых Наций всегда стояла первоочередная задача – разгром Гитлера. То, что господин Сталин и его победоносная армия в течение менее трех месяцев это сделали, вовсе не нарушает планов командования. Сейчас же, как я вижу, вы, господин президент, считаете, что сможете сами справиться с Японией? Я вас правильно понимаю?

– Я этого не говорил!

– Нами захвачены некоторые документы нацистской партии о том, кто, когда, на каких условиях и под какие цели финансировал НСДАП Гитлера, господин президент. Я думаю, что настало время опубликовать эти сведения. Историки всего мира будут мне признательны, – произнёс Сталин. – Теперь вы решили кровью ваших солдат и матросов оплатить эти кредиты?

Среди американских военных пробежал шепоток.

– Господин премьер-министр, господин Сталин. Вы меня неправильно поняли. Все договорённости остаются в силе. Я за скорейший разгром японских милитаристов. Я себя не очень хорошо сегодня чувствую, поэтому разрешите откланяться.

На выходе меня задержал генерал Эйзенхауэр:

– Маршал, это правда – про финансирование?

– Я сожалею, генерал, но это правда.

Генерал отдал честь:

– Спасибо, маршал! Мы, солдаты, разберёмся!

Военным союзникам мы показали новые танки, колёсные бронетранспортёры, новые пулемёты, самоходные гаубицы калибром 122 и 152 миллиметра, противотанковые самоходные и не самоходные 57-, 85– и 100-миллиметровые орудия, реактивные системы залпового огня БМ-13, БМ-30 и БМ-31. Су-9 с расстояния четыре километра сбил самолёт-мишень, на базе ТБ-3, управляемой ракетой. Военные обеих стран попросили предоставить образцы для испытаний на их полигонах. Некоторые образцы мы согласились передать им.

Что происходило в американском посольстве, осталось загадкой по сей день, но ближе к ночи оттуда раздался звонок и последовало предложение ещё раз встретиться с глазу на глаз.

Сталин поинтересовался самочувствием президента, на что тот ответил, что чувствует себя значительно лучше.

– На меня оказывают очень сильное давление. Огромные деньги вложены в военное строительство. Все верфи США заняты строительством авианосцев и линкоров. Заказано просто астрономическое количество противолодочных и конвойных кораблей. Все автомобильные заводы производят военную продукцию. Закуплено огромное количество оборудования под производство бомбардировщиков. И в этот момент вы выигрываете войну. Индексы на бирже упали ниже некуда. Там паника, это ещё хуже, чем двадцать восьмом году. У нас кризис! Экономика обладает огромной инерцией. Куда девать всё, что произведено? Куда девать огромные запасы продовольствия и боеприпасов? Тем более что избиратели теперь требуют и от нас таких же быстрых и решительных действий. Куда девать такую гору оружия, тем более что оно уже устарело и уступает тем образцам, которые продемонстрировали вы? А денег на исследования нет! И времени нет. Судя по тем данным, которые у нас имеются, через полтора-два месяца вы можете начать войну против Японии, и похоже, не намерены тянуть с этим вопросом.