По волчьим законам 2. Искупление - Тамара Клекач

Что вообще происходило? Кому могло понадобиться искать меня спустя год? И были ли еще те, кому Гриша не дал ко мне подобраться в течение все того же года?

– Ты сказал, что не знаешь, кто меня ищет, но хотя бы зачем знаешь? – спросила я.

– Бизнес, Кира, – ответил Гриша. – Все дело в бизнесе Ангелова.

Я остановилась, как вкопанная. Вот так, без прелюдии он, упоминанием всего лишь одной фамилии, нанес очередной сокрушительный удар по моему, если не рухнувшему, то трещавшему по швам миру.

– Какое я имею к нему отношение? – выдавила я.

– Самое прямое.

Он достал из кармана джинсов свернутую бумагу и, развернув, поднес ее ко мне.

– Все, что принадлежало ему, вот уже полгода, как принадлежит тебе.

Я раза четыре перечитала копию свидетельство о браке, даже не заметив, как Никита благополучно срыгнул.

Этого просто не могло быть! Не могло, но тем не менее на нем была моя подпись, разве что фамилия была не матери, а отца.

Кира Валерьевна Станиславская. Кира Валерьевна… Ангелова. Ангелова!

– Ты не знала, – проницательно заключил Гриша, убирая ненавистное свидетельство обратно в карман. – Борис оформил все после того, как подарил тебе кольцо, – продолжил он.

– Бред какой-то! – пробормотала я.

В законах я не разбиралась, но насколько мне было известно, чтобы получить хоть что-то, я должна была вступить в права наследования, а я уж точно этого не делала. Тогда почему Гриша сказал, что все уже принадлежало мне?

У Бориса был обширный бизнесе, минимум половина которого находилась в тени, то есть вне закона, и даже если на каких-то еще документах была моя подпись, то к чему было искать меня, когда можно было пойти тем же простым путем и по-тихому все переписать на того, кто так рвался всем этим владеть?

Окружение Бориса жило по своим волчьим законам и такими бумажками, как свидетельство о браке или праве собственности просто подтиралось. Даже я могла с ходу найти несколько обходных путей получения желаемого, так к чему было тратить время и ресурсы на поиск того, кого и не существовало официально? Не понятно…

Убрав с моего плеча полотенце, Гриша осторожно промокнул ротик Никиты, поспешившего ответить ему приветственным, но немного сонным, возгласом.

– А ты знал? – спросила я, отметив на его лице подобие нежной улыбки в адрес моего… нашего сына. – Знал, конечно! – Моих губ коснулась кривая улыбка. – Поэтому ты хотел убить Бориса?

– Это неважно, Кира, – уклончиво ответил Гриша. – Важно, что он знает.

– Ты сказал, что не знаешь… – насторожилась я.

– Но я не сказал, что никого не подозреваю, – перебил он, изучающе заглянув мне в глаза.

В руках он так и держал полотенце, и как-то непривычно нервно, что ли, теребил его, будто из него можно было, как из волшебной шляпы вытряхнуть ответ на волнующий его вопрос.

Мне вдруг стало так дурно, что живот свело, а от темного космоса в глазах Гриши, его запаха, его присутствия, его близкого дыхание, не говоря уже о причинах всего этого, вообще голова пошла кругом, и навалилась такая усталость, что я поспешила уложить сына в кроватку.

Как же так? Почему… Почему это происходило? Почему я оказалась в той же ситуации, что и моя мать после смерти отца?

Она была убеждена, что за нами могли прийти, чтобы выяснить что-то про него, про его тайники или еще что-то. Не знаю, было ли ей что-то известно, но к нам так никто и не пришел.

Я же… Я же точно ничего не знала, но сделав меня своей женой, причем официально, бывший хозяин города поставил на мне не только тавро своего имени и фамилии, но и нарисовал жирную мишень на моей спине и спине моего ребенка.

Зачем? Зачем? Зачем он так поступил? Меня, как Киры Станиславской не существовало никогда, а та Кира Зотова, которой я была… Что ж… Она умерла еще задолго до того, как сам Борис и организовал опознание якобы моего трупа и официального признания меня мертвой.

После его убийства и моего побега, я вообще стала никем, и только родив сына, я создала новый мир и создала новую себя – мать, мать и еще раз мать.

Теперь… Теперь… Не знаю, что теперь, но кого-то нужно было убить, чтобы охота на меня прекратилась.

Звучало ужасно от женщины, с нежностью и любовью, склонившейся над кроваткой с уснувшим малышом, но раз уж такими были волчьи законы, по которым ту самую женщину, а то и малыша, допускалось убить из-за какой-то подделанной бумажки, то кто я была такая, чтобы их менять? С волками жить – по-волчьи выть. Разве нет?

– Убей… – прошептала я, на одну страшную секунду представив, что подкрадываться могли не ко мне, а к Никите. – Мне все равно, кто он, кто они и чего они хотят! Убей их! Убей их всех, Гриша! Пожалуйста! Я…

– Шшш!

Гриша накрыл мои руки, вцепившиеся в спинку детской кроватки, своими. Дыхание ласково скользнуло по коже. Грудь начала сокращаться, зачем-то подавая новую порцию молока. Странная реакция тела на его близость. Странная и далеко не единственная.

Я опустила голову ему на плечо и сразу же почувствовала его губы на шее, а жилистые руки под грудью, такой чувствительной к их прикосновению, что в скрученном животе мгновенно стало легче и теплее. Намного теплее.

– Тебе нужно отдохнуть, Кира, – прошептал Гриша.

Отдохнуть звучало хорошо, особенно учитывая запах возбуждения, струившийся от него. Я взяла его за руку и повела ее вниз, но вовремя опомнилась: мы же в детской находились.

Гриша будто прочитал мои мысли и увлек меня за собой к выходу, подхватив по дороге еще и пистолет, которому тем более было не место в детской. Зачем Алеша его вообще оставил? Неужели он думал, что я захочу пристрелить Гришу?

Алеша уже поднимался по лестнице, чтобы сменить меня. Я встретилась с ним взглядом, вновь ощутив укол противоречивых чувств, но тут же поймала себя на мысли, что просто не могла на него злиться потому, что это было несправедливо.

Когда мы только уехали, я много думала о последних событиях, думала об их причинах и причине того, что уехать пришлось, а также о том, как было строить жизнь в свете внезапной беременности и как не проснуться посреди ночи в луже собственной крови.

Город после смерти своего хозяина был охвачен беспорядками, и я не сильно переживала, что нас мог искать кто-то кроме Гриши. В конце концов, разве я не оказала городу услугу, убив Ангелова, которого и так хотели убить очень многие? Да и кому было до меня дело, когда на повестке дня была дележка все того же города? Никому, как я думала, и постепенно я позволила себе сосредоточиться только на беременности и поиске подходящего для житья места.

Алеша же не мог позволить себе думать только о чем-то одном и просто потакать моим буянившим гормонам. Ему приходилось держать в голове и возможную погоню, и возможное возмездие, продумывать, где и как можно было бы безопасно сбыть алмазы, когда деньги, которые мы забрали из тайника закончатся, хоть их и было не мало, а также думать о многом другом, о чем не думала я.