Сводные - Жасмин Майер

— Руль держи, придурок!

Он оглядывается на меня, как будто и правда забыл, что не один. И быстро натягивает съехавшую до самого подбородка маску. Перехватывает руль и снова берет резко вправо. Вокруг машин больше нет, и скорость чуть снижается. Гонка окончена, если это вообще была гонка, а не какой-то изощренный способ самоубийства.

Вспоминаю про телефон и оглядываюсь, но рядом со мной его нет. От резкого торможения мобильник улетел под ноги. Достать его теперь, не вызывая никаких подозрений, не выйдет.

Хотя отец, наверное, и так уже знает, что машину угнали. Федор обещал вернуться быстро.

Из березового редкого леса он выводит машину на какое-то поле. Вокруг никого, только грязь и тучи над заросшим пустырем. На шоссе, что виднеется впереди, нет ни одной машины, как вдруг мотор глохнет.

Колеса окончательно вязнут в грязи.

— Что дальше? — спрашиваю затылок.

— Приехали.

Парень бодро выпрыгивает из машины и распахивает пассажирское сидение с моей стороны.

— Выходи.

— Зачем?

— Это конечная. Дальше я не поеду.

— Издеваешься? Тут даже метро поблизости нет! Как я вернусь в город?

Он тянется к пачке сигарет в переднем кармане черного батника, но потом вспоминает про маску на лице. Опустить ее, значит, показать лицо.

Он решает повременить с курением.

Мой похититель казался старше, пока я видела только его профиль. Теперь я вижу перед собой сверстника, и это пугает меня еще больше. Мы явно были на волоске от смерти. Вряд ли у него огромный опыт экстремального вождения, если ему не больше двадцати.

Пока он на меня смотрит, не могу даже коснуться телефона. Мне много не надо. Пусть только отвернется или хотя бы отведет взгляд в сторону, я тот час выхвачу телефон из-под сидения.

Но он глаз не отводит.

Смотрит в упор. Я бы даже сказала — в наглую разглядывает.

Не могу выдержать его пристального взгляда и поэтому принимаюсь разглядывать черные узкие джинсы, порванные на коленях, и высокие ботинки, которые утопают в грязи.

Особых примет я заметила уже достаточно, но еще я не хочу покидать машину. Зная отца, в ней наверняка есть маячок или что-то подобное, как и в моем телефоне. Надо просто подождать.

Парень запускает пальцы в волосы и с раздражением откидывает их назад. Но порывистый ветер снова швыряет длинные отросшие темно-каштановые пряди ему в глаза.

— Послушай, как тебя?...

Упрямо молчу.

И даже верю, что он не похищал меня. Ведь похитители должны знать, кого они собираются похитить. А еще они не выгоняют своих заложников на все четыре стороны. А угнанные тачки не бросают в грязи нараспашку. Ни одна из версий не сходится, а ведь из-за него я пропустила самое важное прослушивание в жизни!

Поняв, что я говорить не собираюсь, он отмахивается.

— Ладно, неважно. Послушай, у меня в машине не должны быть пассажиры. Так что тебе нужно убраться, пока сюда не нагрянули остальные. Поэтому выходи из машины и вали на все четыре стороны! Дальше мы не поедем, серьезно. Тачка увязла насмерть.

— Никуда я не пойду, — складываю руки на груди и специально устраиваюсь поудобнее на сидении.

Прозрачные стальные глаза за секунду темнеют, а его брови смещаются к переносице.

Я же бросаю косой взгляд на часы на приборной панели и едко замечаю:

— К тому же спешить мне уже некуда. Я опоздала и только что упустила главный шанс своей жизни. И все из-за тебя.

Парень вдруг нагибается и выдергивает меня из машины.

Полуботинки моментально погружаются в холодную жидкую грязь, и это остужает мой пыл. Уровень спеси в крови моментально падает, когда я чувствую его твердую хватку на своем теле. Мне снова страшно.

— Ты хоть знаешь, что они с тобой сделают, когда узнают, что ты дочка Дмитриева? Плевать, что я не знаю твоего имени, но ты ведь его дочурка, верно? Если только он не предпочитает девочек значительно моложе себя, — цедит он сквозь маску.

— Да как ты смеешь! Папа не такой!

 — Убирайся отсюда, пока цела и невредима. Тебя никто не должен увидеть! О тебе же забочусь! Просто поднимись по насыпи на это долбанное шоссе и поймай попутку. Такую куколку, как ты, довезут до города в два счета!

Морщусь от жесткой хватки, и он все-таки ослабляет пальцы. Убирает руку, а я переступаю с ноги на ногу и задираю голову. Он высокий, выше меня на целую голову.

Может быть, здесь полно опасностей, но сам он не выглядит пугающим. И я вижу, что он колеблется. Может, это его первое дело, ведь опытные угонщики не могут не заметить еще одного человека в машине.

— Сразу видно, что ты ни черта не знаешь, какие опасности могут поджидать девушку на трассе. Рассказать, что сделают со мной в первой же попутке? Ведь девочек, в отличие от мальчиков, с детства учат прикидывать, что может случиться, если окажешься одна за гаражами или на окраине города!

Краем глаза вижу, как он сжимает руки в кулаки, окидывая мои ноги и короткое шерстяное платье. Щеки моментально вспыхивают, потому что взгляд он задерживает на моих ногах дольше, чем нужно.

Черт его знает, почему я так уверена, что он сам не сделает со мной этого. Никто не придет мне на помощь, на этом пустыре, если он сейчас запихнет меня обратно на заднее сидение и захлопнет двери.

Он больше и тяжелее меня, а еще он — мужчина. И явно не стоит ждать помощи от тех людей, которые сюда вот-вот приедут.

— Черт возьми! Тогда лезь в багажник, быстро!

Он подхватывает меня за локоть, но я упираюсь. Другой рукой луплю его по спине, но ему все нипочем. Держа меня левой, правой он уже распахивает багажник папиной машины. И при виде него я вся холодею.

— Нет! Не хочу! Не надо!

Отбиваюсь еще сильнее, и в два счета вдруг оказываюсь прижата спиной к его животу, а перед глазами снова оказывается распахнутый багажник.

Совершенно пустой, по закону подлости. Папа не возил хлама. И жаль, что сегодня он не собирался на охоту в заповедник. Двустволка бы пригодилась.

— Пожалуйста, нет…

— Не бойся, ты ведь балерина. Влезешь, — цедит он прямо на ухо.  — Раз не сбежала, то теперь тебе надо спрятаться. Что будем делать дальше — придумаем потом. А сейчас просто не высовывайся, если не хочешь, чтобы с тобой что-то случилось.

Он подталкивает меня к багажнику, и мои ноги скользят по грязи. Я сильнее прижимаюсь к нему спиной, всем телом, как никогда не стала бы прижиматься к незнакомым парням.

А все потому что…

— У меня клаустрофобия! — визжу изо всех сил. — Нет!