Я люблю свою работу? - Ксения Ласкиз

— Конечно же, на мне! Не собираюсь ловить все кочки. Купила бы себе взрослую тачку, а не эту игрушку.

И чем не угодил мой новенький Mercedes SLK? Смотрится в разы лучше его BMW X5! Тщеславие сразу же рассыпается в проклятьях: у нас — самая лучшая в мире машина, как он посмел поставить сей факт под сомнение?!

— И места в ней маловато, — добавляет он, когда мы ждем лифт.

Ах да, чуть не забыла: на размерах у Рябинова пунктик! Начальник любит все большое — большая машина, большой дом, большая семья, большой кабинет, большой письменный стол, большая зарплата…

— Виктор, потрясный костюм, — загадочно произносит мимо проходящая Лидочка, премило улыбаясь.

Ну да, конечно: и большая женская грудь! Неужели он действительно взял Ландышеву на работу только из-за ее внушительных форм?!

Офис «Оушен» выглядит впечатляюще: двенадцать этажей из темно-зеленого стекла, главный вход, украшенный по бокам высокими кипарисами. В этом здании, расположенном в центре Москвы, даже есть трехэтажная подземная парковка, куда Алексей Константинович заказывал пропуск на мою машину. Я предупредила начальника, но он лишь отмахнулся и пообещал, что «мы прорвемся». Желание прорваться у него отпало после того, как охранник вежливо сообщил, что черный BMW с такими номерами здесь не ждут.

Рябинов, чертыхаясь, паркуется где-то во дворах: теперь нам придется идти пешком до роскошного офиса «Оушен». На этом наши приключения не заканчиваются: вывалившись из машины, он умудряется наступить в фекалии, всплывшие чуть раньше положенного мартовского срока.

— Вот дерьмо! — злобно произносит он, осматривая подошву своего ботинка, сделанного на заказ в Италии и явно не приспособленного для суровых российских реалий. — Действительно, дерьмо!

Даже не смешно — Рябинов постоянно во что-то вляпывается, опрокидывает на себя или проливает — в порядке вещей.

— Надо бы вытереть, а то не комильфо на переговорах попахивать — уроним тень на репутацию компании, — достаю из сумки влажные салфетки и протягиваю ему.

Грязно матюгаясь себе под нос, он принимается вытирать ботинок, а я гадаю, какие еще сюрпризы нас поджидают. Нет, я отнюдь не фаталистка — но день, определенно, не задался. Смотрю на часы — через пятнадцать минут у нас встреча, а тут он, со своим ботинком! И зачем я вообще его с собой взяла — и так контракт у меня в кармане. Всему причиной субординация: на встрече с президентом «Оушен» должен быть кто-то повыше начальника управления. Неважно, что вести переговоры буду я, а Рябинов — просто отсвечивать рядом: это ведь он — заместитель генерального директора. Конечно, если понадобится, то он вставит пару убедительных реплик, и даже если встреча пойдет под откос (при этой мысли по спине пробегают мурашки: вверх, потом вниз), сможет вырулить ситуацию. Все это, конечно, замечательно, но пока он пытается стереть фекалии вместе с подошвой своего ботинка, мы можем опоздать на самую важную в моей жизни встречу.

— Кажется все, — Рябинов морщит нос. — Куда мне теперь деть салфетку?

Да избавься ты от нее и быстрее пойдем: мы опаздываем! Оглядываюсь по сторонам и указываю взглядом на урну метрах в десяти от него. Радостно улыбаясь, он деловито шагает к урне. Я не дышу: лишь бы снова ни во что не вляпался!

До здания «Оушен» удалось дойти без приключений, что порядком подбодрило начальника после неприятных инцидентов. Он обещал «принять удар на себя» и «быстренько порешать все вопросы», после чего хотелось ударить его сумкой по голове, дабы привести в чувство. Неужели Рябинов на самом деле думает, что мы зашли в «Оушен» по нелепому письму с предложением о сотрудничестве?! После стольких лет работы в корпоративных продажах он все еще верит в чудеса?! Я даже пожалела, что не сообщила о дружбе папá с Алексеем Константиновичем, но сейчас это явно было бы лишним. Поэтому, прикусив язык, я внимала его речам и крепко сжимала сумку в руках.

Приемная президента «Оушен» похожа на склеп: огромный холл с выкрашенными в светло-серый цвет стенами и полами из мрамора того же цвета. Четыре колонны, расположенные по центру в форме ромба, подпирают пятиметровые потолки. Секретарша преклонного возраста гордо восседает за длинной беленой стойкой, напоминающей гроб, и тонкими пальцами перебирает какие-то бумаги. У кого-то явно пунктик на размерах, совсем как у Рябинова! Откуда эти имперские замашки? Единственное, что радует взгляд во всем этом безобразии — эта самая секретарша. Потрясающе выглядит: благородно-седые волосы собраны в высокую прическу, аккуратный макияж, идеальный маникюр. Сразу же обращаю внимание на жемчужный комплект в розовом золоте — серьги, ожерелье и кольцо — восхитительно!

— Феофан Эрнестович освободится в течение десяти минут, — четко выговаривая каждое слово, изрекает она, после чего в приказном тоне обращается к молоденькой блондинке, переминавшейся с ноги на ногу возле стойки (я даже не сразу ее заметила): — Елена, помоги гостям раздеться!

Блондинка подскакивает, вырывает из наших рук верхнюю одежду и куда-то исчезает. Рябинов почему-то морщится, хотя по классике жанра он должен был одарить девушку мечтательным взглядом и облизнуться.

— Разрешите проводить вас в переговорную. Как только Елена вернется, она предложит вам напитки.

Удивительно, как эта особа в ее-то возрасте может ходить на высокой шпильке, держать при этом идеальную осанку и совсем не хрустеть суставами. Очевидно, бывшая балерина, не иначе!

Усаживаемся за длинный, но узкий — менее полутора метров — стол из дерева (у президента «Оушен» явно какие-то комплексы!). Из окна открывается удивительный вид на Москву, но я не успеваю им насладиться, так как Рябинов принимается кричать мне на ухо:

— Какая фамилия у этого Феофана?

— Терехов, — отвечаю я и вздыхаю: вечно он все забывает!

— Конечно! — он бьет себя ладонью по лбу. — Почему ты мне раньше не сказала?

— Это не закрытая информация. А в чем, собственно говоря, дело?

— Все на мази! — он сияет. — Я с ним учился в одной группе в академии. Клиент точно наш!

Что-что? У меня пересохло во рту, а сердце бешено заколотилось: это мой договор, мой! И мои переговоры, мои связи, моя идея — все мое! Это я напялила на себя дурацкое синее платье, которое искала несколько дней, собрала волосы в пучок, хотя я ненавижу эту прическу, два часа проторчала на маникюре, подбирая нужный оттенок красного! С трудом сдерживаю желание выцарапать Рябинову глаза: целый месяц готовилась к этой сделке, все шло идеально, но он украл мой звездный час!

— Чай, кофе или лимонад? — спрашивает показавшаяся в дверях блондинка.

— Капучино, — отвечает Рябинов, развалившись в кресле и расплывшись в довольной улыбке.

О, да, я знаю эту манеру: он всегда так делает, когда «все на мази»! Значит, на сто процентов уверен в успехе, иначе не позволил бы себе подобные вольности. Ненавижу его, ненавижу! Да, мы — одна команда, но только не сейчас! Эта сделка не должна была стать командной, она должна была стать только моей!