Во все Имперские ТОМ 9 Зов Перводрева - Альберт Беренцев

и станет центром реформ. Революция сверху, а не снизу. Понимаете?

— Понимаю, — кивнул я.

— Вот почему Павел Вечный всегда опирался на Мальтийский Орден, а не на Тайный Совет или Охранное Отделение. Мы должны были стать частью новой элиты. Новая Империя, новое мышление, возвращение государства к христианским принципам равенства и свободы.

— И это тоже понятно. Но почему Павел Вечный не успел провернуть свои реформы?

— По техническим причинам, — ответил Незримов, — Мы ведь только начали создавать из холопов магов, всё было на этапе экспериментов...

— Как вы делали холопов магами?

— Посредством ПРЕПАРАТА.

— Что за препарат?

Незримов посмотрел на меня жалобно, как пёс смотрит на хозяина, насыпавшего ему в миску опилок вместо обеда.

— Что за препарат? — безжалостно повторил я, — Алёна Оборотнич тоже жрала этот препарат?

— Не совсем... Не так, как холопы... С Алёной всё было иначе... Она была единственным магом, кому было позволено...

— ЧТО ЗА ПРЕПАРАТ?

Губы Незримова снова зашевелились, беззвучно что-то говоря. Но увы — читать по губам я ни фига не умел, даже если предположить, что князь говорил сейчас что-то осмысленное.

— Вот ПРЕПАРАТ, — неожиданно громко произнёс рыцарь.

Незримов извлёк из-под мундира непрозрачную металлическую колбу. Колба была пузатой, на ней был отчеканен знак сокола — символ Рюриковичей.

— Это препарат. Последний, что здесь остался. Он в реторте Рюрика. Она сдерживает его мощь. Весь остальной препарат уничтожила Лёдова...

— Что за Лёдова?

— Внучка командора Ордена великого князя Лёдова. Она была тут главной, она отвечала за этот объект. Лёдова уничтожила весь препарат, но этот забыли здесь. И она отказалась убивать холопов. А я попытался, ведь таков был приказ... Но холопы одолели меня, у них ведь была магия, а потом заперли меня. И здесь я нашёл этот ПРЕПАРАТ.

— И с помощью этого вашего ПРЕПАРАТА Алёна Оборотнич стала живой богиней, так? Почему ей было позволено жрать препарат, почему ей одной из всех магов? Что в Алёне Оборотнич такого особенного?

Незримов не ответил. Только глядел на меня, и его взгляд мне не нравился все больше — в серых глазах князя постепенно проступала воля, а еще ярость. Эдак он скоро оклемается, и тогда мне уже несдобровать.

Я поскорее вырвал из рук Незримова реторту Рюрика с препаратом. Дед вроде не сопротивлялся.

Я попытался открыть это колбу, но та не открывалась, и вообще она выглядела, как наглухо запаянная, не было ни крышки, ни чего-то другого, за что можно дернуть, чтобы открыть реторту.

— Как это открыть?

Незримов не отвечал. Свет Багатур-Булановского заклятия вокруг рыцаря мерк на глазах...

Я понял, что времени у меня совсем мало.

— Ладно. Почему орденская магия пропустила меня сюда, в лабораторию? Я же не Мальтийский рыцарь.

— Зов, — спокойно ответил Незримов.

— Что «зов»? Причем тут «зов»? Хотя подожди... Зов — это же вроде четвертая Тайна консервативных масонов? «Когда Рюрик покинул Перводрево — оно оставило ему свой Зов». Так же пишут в древних сагах?

— Так.

— Но теперь я еще больше запутался... Объясни! При чем тут Тайна консервативных масонов? И почему меня так таращит на Мальте? Я сам не свой с того самого момента, как сюда приехал...

— Зов, — повторил, как во сне, Незримов, — Зов ведёт тебя. Ты чувствуешь его. Но не понимаешь. Оттого тебе и страшно. Перводрево зовёт тебя. Но ты не разбираешь его слов. Это нормально. Рюрик тысячу лет назад тоже не понимал. Но это плохо кончится. Для тебя. Мало времени...

— А кто разбирает эти слова Зова? Алёна Оборотнич? Она найдет Перводрево и станет полноценным божеством, новым Рюриком? Отвечай, леший тебя побери!

Вообще в этом был смысл. Я видел, как открылась четвертая Тайна Алёнке на собрании консерваторов. И я видел своими глазами, как никто ничего не понял, а Алёнка воспарила в черно-золотых потоках магии. Она тогда явно что-то для себя открыла и услышала, что-то, что ускользнуло от всех остальных. Даже от моей жены Маши, которая и передала мне это видение про собрание консерваторов, когда Алёнка ворвалась туда и познала силой все Тайны консервативных масонов...

Но Незримов не отвечал мне сейчас. Его серые глаза теперь стали совсем ледяными, я явно терял с ним контакт.

— Что произошло в 2012 году? — скорее спросил я, — В чем смысл этой Тайны?

— Зов открылся, — произнёс князь, на этот раз едва слышным шёпотом.

— Зов ведет к Перводреву? Его же до сих пор не нашли...

— Нет, — Незримов замотал головой, — Нет...

— Зов не ведёт к Перводреву? А что тогда вообще такое этот «Зов»? Зачем он нужен? Как его использовать?

Но это всё были вопросы в пустоту. Незримов наконец вырвался из-под моего заклятия. И это на самом деле делало ему честь. Будь на месте этого рыцаря другой человек — я бы держал его под чарами дольше, но этот бешеный дед явно ковырял мою подавляющую волю с самого начала нашей беседы и теперь наконец доковырял...

Незримов поглядел на меня теперь совершенно осмысленно. И произнёс только одно слово:

— КРОКОДИЛ.

— Кто, блин? Крокодил из древних саг, который пожрёт Солнце? Послушайте, князь, это точно не я. Я ваш друг. Я враг Павла Стального...

Но Незримов уже взметнул вверх руку, в руке у князя сверкнул короткий кинжал. Всё было проделано с такой быстротой, что я едва успел зафиксировать это движение. Уловить жесты князя было тем более трудно, что аура у Незримова тоже была бесцветной и невидимой.

Я рефлекторно дернулся назад и прикрыл рукой лицо от атаки, но в этом было мало смысла. Незримов не собирался атаковать меня. Вместо этого князь воткнул кинжал себе в сердце, а потом кулем повалился на пол.

На его губах выступила кровь, Незримов забормотал какую-то молитву на латыни.

— Вот дурак!

Я бросился к Незримову и вырвал кинжал из его сердца, но толку от этого уже не было... Князь явно знал, куда и как бить, чтобы сдохнуть сразу. Кроме того, возможно, его кинжал вообще был отравлен.

В любом случае все было кончено. Князь Незримов умер, покончил с собой, лишь бы не дать мне информацию.

Вот дерьмо. Что я собственно из него вытащил? Да ничего полезного! Надо было связать ублюдка или хотя бы обыскать...

Я растерянно поглядел на реторту Рюрика в своих руках.