Четвертый тост - Александр Бушков

Полковник смотрел на него ненавидяще, но порывы гневасдерживал профессионально. «Нельзя было иначе, – подумал Костя, вместоочередной сигареты подгребая к себе всю пачку. – Даже если это не проверкапо просьбе Джинна или Скляра. Даже если он был вполне искренен и их спецура всамом деле страстно желает присмотреть за шебутными иностранцами, как приличнойспецуре и положено. Я иду по ковру, ты идешь, пока врешь, мы идем, пока врем…Другой линии поведения попросту нет. Риск, конечно, но если этот лощеный хмырьпашет на Джинна, и вовсе завалишь дело…»

– Рискуете… – процедил полковник, сверля егонеприязненным взглядом.

– Такова се ля ви, – сказал Костя нормальнымтоном, без особого вызова. – Поймите вы одно, герр оберст: мы ужебитые-перебитые, и огонь, и воду прошли, не говоря уж о медных трубах. Другихне берут в космонавты, как когда-то пелось… Так до чего мы с вами договорились?

Полковник Тыннис смотрел сквозь него с непонятнымвыражением. Глаза у него были прозрачные, холодные и словно бы дажемечтательные.

– А интересно было бы с вами поработать по полнойпрограмме, – сказал он задумчиво. – Как следует…

– А смысл? – спросил Костя почти миролюбиво. –Газеты шум вмиг подымут, кто-нибудь настырный станет выяснять, что вы делали додевяносто первого года… не с неба ж вы упали?

– Я не о том. Несгибаемых нет, знаете ли.

– Вот тут я с вами совершенно согласен…

Тихо отворилась дверь, и вошел подтянутый полицай во всемблеске нашивок и ремней, что-то стал говорить полковнику, пару раз при этомкивнув на Костю. Тот добросовестно вслушивался, но понять, конечно, ничего несмог.

Выслушав, полковник отослал верзилу барственным кивком,досадливо пожал плечами:

– Жаль, не получилось у нас задушевной беседы. Там,внизу, целая делегация, поминают уголовный кодекс и конституцию, в точности каквы давеча, требуют освободить верного сподвижника героических борцов засвободу…

– Ну так и освобождайте, – сказал Костя.

Он готов был поклясться, что разукрашенный полицай появилсяв кабинете отнюдь не просто так, не по собственному побуждению, – аккуратсекунды за три-четыре до его явления на сцене правая рука полковника,полускрытая столешницей, сделала едва заметное движение. Будто кнопку подстолом нажимала. Вообще-то бездарный по замыслу и исполнению спектакль: уж настоящийпитерский бандюк вел бы себя еще нахальнее с каким-то чухонским мусором, на чтоже полковник, собственно говоря, рассчитывал? Полковник снизошел до нормальногочеловеческого тона, он даже встал:

– Господин Тулупов, приношу свои извинения по поводуэтого неприятного инцидента. Недоразумение было вызвано недостаточнопроверенной оперативной информацией, поступившей из ненадежного, каквыяснилось, источника.

– Говоря по-простому, настучала на меня какая-топаскуда?

– Возможно, вы несколько вульгаризируете ситуацию, но вобщем и целом… – Полковник казенно улыбнулся: – Еще раз приношу вам извинения,вы, разумеется, вправе подать жалобу в соответствии с существующими…

– Да ладно, перетопчемся, – махнул рукой Костя,непринужденно кладя себе в карман полковничьи сигареты – так, из мелкойвредности.

Полковник проводил свой табачок печальным взглядом, ноничего не сказал, сопутствуя до двери. Они спустились вниз, где тот же усатыйхмырь в сержантском чине вывалил на стол все отобранное. Из принципа Костя такпедантично осматривал свои немудреные вещички, заводя глаза к потолку и шевелягубами, словно прикидывая откровенно, чего же не хватает, что сержант невыдержал, поторопился заверить:

– У нас нишефо не пропадает.

– Ну, поверим, поверим… – задумчиво сказал Костя,особенно тщательно пряча в карман конвертик с орденом.

Сделал ручкой полковнику и браво направился к выходу,нарочно задев плечом спешившего куда-то полицая – и довольно чувствительно, такчто тот охнул за спиной, прошипел:

– Са куррат… Руса шорта…

Остановившись и обернувшись, Костя произнес самым светскимтоном:

– Ах, простите, кажется, я был несколько неуклюж…

Запаренно покосившись на него, полицай безнадежно махнулрукой и побежал дальше, а Костя, посвистывая, спустился по ступенькам.

Там его дожидался форменный комитет по встрече: белый БМВСкляра, черный «ровер» Каюма. Скляр со своим бесстрастным вислоусым водителем(явно стремившимся подражать в этом плане Тарасу Бульбе), Каюм с Серегой и ещекакая-то неизвестная, но весьма симпатичная блондиночка в тесных джинсиках исиней майке с огромными алыми буквами: «GEROICAS CHECENAS WOLIS!» (что, какнетрудно догадаться, означало «Свободу героической Чечне!»). На чеченку онапоходила примерно так же, как Костя – на дирижера симфонического оркестра. «Ещеодна активистка, – вяло констатировал он, – боксерша по переписке,мать ее за ногу…»

Именно блондиночка резво вырвалась вперед, ухватила его заруку:

– Господин Тулупов, извините, бога ради, за этотпечальный инцидент. Наша организация непременно разберется, что это –головотяпство или рука Москвы…

Гл аза у нее были красивенькие и глупенькие.

– Да ладно, – великодушно отмахнулся Костя. –Забыли уже. Извините, мы тут парой словечек перемолвимся…

Он взял Скляра повыше локтя и отвел в сторону. Тот спокойношел – высокий такой мужик, поджарый, несуетливый, чем-то неуловимо похожий толи на мало пьющего комбайнера, то ли на справного механика какой-нибудьавтоколонны. Пролетарий от сохи, одним словом, по первому впечатлению –обстоятельный и мастеровитый работяга, мечта одиноких бабенок средних лет…

Если только не заглядывать в засекреченные досье, гдерисуется несколько иной облик бывшего десантного капитана бывшей непобедимой илегендарной, после распада Союза очень уж быстро проникшегося«жовто-блакитными» идеями в их самом крайнем выражении, претворявшимися некогдав жизнь Бандерой и Коновальцем. И закрутилось. Бывший капитан отчего-тоособенно прикипел душою к дудаевским орлам, а потому засвечивался то в Абхазии,то на нелегальной переброске стволов из третьих стран, в прошлую чеченскуюкампанию был почти что в руках, но ухитрился выскользнуть.

А впрочем, критически рассуждая, одиноких дамочек вряд лиостановило бы и досье. Им-то какое дело до того бедолаги, которого молодчикиСкляра располовинили бензопилой в Абхазии, до прочих трупов, оставленныхэкс-капитаном с той самой обстоятельной мастеровитостью? Женская душа –потемки…

– Ну? – спокойно сказал Скляр.

– Баранки гну. Ты во что меня втравил?

– Я? – Скляр невозмутимо поднял бровь.

– А кто же еще? Эти тихари меня подловили аккурат навыходе из ювелирки. Куда я, между прочим, по твоей просьбе ходил. Сделалодолжение, надо же…