Halo. Сага о Предтечах. Книга 2. Примордиум - Грег Бир

Но пришло время возрождения.

Чтобы распечатать криптум, требовалось присутствие Предтечи. Мы помогли Звездорожденному пробудить Дидакта, спев старые песни. Библиотекарь заложила необходимые для этого навыки и инстинкты в гейсы.

И Дидакт, похожий на высушенный цветок, который окунули в масло, возвратился из долгого сна.

Он поднялся, окруженный нами, поначалу слабый и рассерженный.

Библиотекарь оставила ему огромную звездную лодку, спрятанную внутри центральной горы. Он похитил нас вместе со Звездорожденным. Мы отправились на Чарум-Хаккор, пробудивший во мне другой набор знаний… а затем на Фаун-Хаккор, где увидели доказательство того, что чудовищный эксперимент был проведен Архитектором.

После этого мы полетели в карантинную систему сан’шайуум. Там нас с Райзером пленил Архитектор, разлучив со Звездорожденным и Дидактом и заперев в пузырях, где невозможно пошевелиться и дышится с трудом. Окружением служили вращающиеся картины космических просторов, планет и темных, тесных отсеков разных кораблей.

Однажды я мельком увидел Райзера, скрючившегося в слишком неудобной для него броне Предтеч. Его глаза были закрыты, словно в дреме, а уголки больших пушистых губ приподняты, будто ему снились дом и семья… Его спокойный облик напомнил мне об очень и очень важном: быть человеком – это традиция и честь.

Такие воспоминания и чувства необходимы для меня; они определяют, кем я был когда-то. Я хотел бы пережить их снова и пойду на все ради этого.

Затем произошло то, о чем вы уже знаете.

Теперь я расскажу остальное.

Хижины стоят на ровном участке земли, покрытом грязью и сухой травой. В нескольких сотнях метров пролегает лесная граница; это определенно деревья, хотя я не узнаю их породу. За лесом, там, где лента начинает сужаться, лежит красивый старый город, простирающийся далеко к краевой стене. Он напоминает Маронтик, но вполне может оказаться еще древнее. Девочка сказала, что там уже давно никто не живет. Когда приходили Предтечи, они забирали много людей, и вскоре оставшиеся решили, что город небезопасен.

Я спросил, не там ли находится Дворец Боли. Она ответила, что нет, но с городом связано много плохих воспоминаний.

Опершись на плечо девочки, я неуклюже повернулся и увидел, что с другой стороны лес стелется лоскутами на километры вверх по склону, насколько хватает глаз. С увеличением изгиба луга деревья исчезают в голубой дымке и облаках.

Рука юной девы была теплой, сухой и не слишком мягкой. Это подсказало, что девочка, как и моя мама, – работница. Мы стояли под пурпурно-голубым небом, и она наблюдала, как я, охваченный страхом и изумлением, снова и снова поворачиваюсь, изучая громадный небесный мост и пытаясь понять.

Старые знания зашевелились.

Вы ведь уже видели Ореолы? Может, даже бывали на одном из них? Мне понадобилось время, чтобы убедиться в реальности происходящего и сориентироваться.

– И давно ты здесь? – спросил я девочку.

– С тех пор, как помню себя. Но Геймлпар говорит о том времени, когда нас тут не было.

– Кто такой Геймлпар?

Она прикусила губу, будто проговорившись раньше срока, затем ответила:

– Старик. Он не нравится другим, поскольку не разрешает жениться на мне. Его прогнали, и теперь он живет вдалеке от хижин, среди деревьев.

– А что, если они попытаются без его разрешения? – спросил я раздраженно, но с искренним любопытством.

Женщины, которых взяли против их воли, не любят об этом рассказывать.

– Я делаю им больно, – ответила она, сверкнув длинными ногтями. – Они прекращают.

Я поверил ей.

– Он говорил, где раньше жил Народ?

– Рассказывал, что солнце было желтым. Позже, когда он был ребенком, Народ забрали внутрь. Люди жили в четырех стенах, под потолками. Их привезли сюда до моего рождения.

– Доставили на звездной лодке?

– Этого я не знаю. Предтечи ничего никогда не объясняют. Они редко говорят с нами.

Обернувшись, я вновь прошелся взглядом по другой стороне изгиба. Высоко вверху луга и леса оканчивались горным хребтом, за которым тянулась суровая серость, исчезая в вездесущей голубизне и вновь возникая далеко-далеко вверху, вдоль изящно изогнутого моста. Я вытянул руку. Мост становился все тоньше, пока не сделался совсем тонким, шириной с палец. Девочка наблюдала за мной отчасти любознательно, отчасти недовольно. Я снова чуть не упал, чувствуя легкое недомогание.

– Мы рядом с краем, – подвел я итог.

– Краем чего?

– Ореола. Он вроде гигантского обруча. Играла когда-нибудь с обручем? – Я показал руками как.

Она не играла.

– Ну, обруч вращается и прижимает всех к своей внутренней стороне.

Ее это не заинтересовало. Я и сам не был уверен, действительно ли это удерживает землю и нас на поверхности, в безопасности.

– Мы находимся внутри, рядом с той стеной. – Я показал. – Стена не дает воздуху и почве улететь в космос.

Для девочки это было не важно. Ей хотелось бы жить где-нибудь в другом месте, но никаких других мест она не знала.

– Думаешь, ты умный? – произнесла она неодобрительно.

Я покачал головой:

– Был бы умным, не очутился бы здесь. Я вернусь на Эрде-Тайрин, буду заботиться о сестрах, работать с Райзером…

– С твоим братом?

– Он не брат, – ответил я. – Близкий друг. Человек, но не похожий на меня или тебя.

– Ты тоже не один из нас, – фыркнула девочка. – У Народа красивая темная кожа и плоские, широкие носы. У тебя ни того ни другого.

Я, рассердившись, хотел было сказать, что у некоторых Предтеч кожа тоже темная, но решил, что вряд ли это имеет значение.

Во время второй прогулки мы остановились у кучи камней, и девочка, отвалив один из них, явила моим глазам запас родниковой воды и скорпионов. Мне вспомнились скорпионы Эрде-Тайрина, но эти были крупнее, с мою ладонь, и значительно темнее. Они разозлились, когда их потревожили. Девочка научила меня готовить их и есть. Сперва нужно поймать скорпиона за членистый хвост, не угодив под жало. Она это проделывала с легкостью, а мне понадобилось набить руку. Затем отрываешь хвост и съедаешь тушку или, при должной смелости, засовываешь ее вместе с клешнями в рот, а откушенный дергающийся хвост выбрасываешь. Поначалу скорпионы горьки и сладки одновременно, а затем кажутся жирными и травянистыми. Их вкус был мне незнаком. Что же до деталей – когда голоден, привыкаешь ко всему. Мы съели изрядное количество скорпионов, а затем улеглись и стали смотреть на пурпурно-голубое небо.

– Как видишь, это большое кольцо, – сказал я, опираясь спиной на валун. – Оно плывет в пространстве.