Падение - Соман Чайнани

Кима сердито посмотрела на своего парня:

– Всегдашник может убить только своего Врага. Мы не плаваем в далекие земли, чтобы устраивать самосуд.

– Поверь мне, принцесса, – прорычал Крюк. – Когда ты узнаешь этого Пэна, сразу по-другому запоешь.

– Но ты же сказал, что никто не может его убить?.. – спросил Аладдин.

– Я сказал, что никто не знает как, – объяснил Джеймс. – Каждому Пэну отводят сто лет, даруя вечную юность. Этого Пэна зовут Питер. Но Пэна можно убить, если лишить его юности. Юности, которую он хранит в своей тени. Убей тень Питера Пэна – убьешь и самого Питера Пэна.

– Тень? – переспросил Аладдин. – Как можно убить тень?

Киме вдруг тоже стало любопытно.

На вопрос ответил Капитан Пиратов:

– Точно так же, как и привязать тень к душе. С помощью магии. Ни один Крюк не смог освоить достаточно сильного чародейства, чтобы сделать это. Но у Джеймса и у меня оно есть. Думаешь, почему мы с Джеймсом сговорились, чтобы украсть магию Райана? Тень Пэна ничего не сможет сделать против магии Директора школы.

Он повернулся к Джеймсу, ожидая, что его бывший ученик тоже улыбнется, но Крюк хмуро молчал.

– Я не могу найти ее, – сказал он, обращаясь больше к себе. – Магию Райана. Я не могу ее найти внутри себя, как магию Рафаля. Когда Рафаль вдохнул в меня свою душу, она всегда была внутри, вела меня, словно путеводный свет. Но вот душа его брата… прячется. А когда она проявила себя, то была полна ярости, словно драконий огонь, словно была готова уничтожить все на своем пути. А потом опять скрылась.

– Именно этого и нужно было ждать от души Доброго Директора, – подбодрил его Капитан Пиратов. – Она спасла тебе жизнь и будет рядом всегда, когда понадобится. Что тебе еще нужно?

Джеймс кивнул и опустил голову. Но в глубине души он чувствовал, какой ужасной была магия Райана, какой ужасной она казалась всегда – даже когда спасала ему жизнь. Вопрос Капитана Пиратов повис в воздухе. Крюк ответил про себя: «Я хочу, чтобы ее во мне не было».

5

Рафаль вздрогнул от осознания, что теперь он смертен.

По его лицу текла кровь, голова пульсировала от боли. Десятилетия вечной жизни избаловали его. Он забыл, что кровь и боль вообще существуют.

– Кто ты? – послышался резкий голос.

Рафаль открыл глаза. Затылок был плотно прижат к окну, руки привязаны к столбику кровати Арабеллы. На него смотрели три старика, одетых в длинные серые плащи и высокие черные шляпы, все трое – с белыми бородами, и, судя по презрительным взглядам и веточкам полыни, свисавшим с их ожерелий, они считали себя святыми.

– Он дьявол! – прошипел женский голос, и Рафаль увидел у дверей мать Арабеллы. Та крепко обнимала дочь и показывала на него пальцем. – Пришел, чтобы похитить ее, забрать в свою мерзкую школу! Он воплощение зла, вот он кто.

Рафаль посмотрел на Арабеллу. Он-то надеялся, что она станет его верным солдатом – а вместо этого она сдала его своей мамочке. Опять спутал Добро со Злом – его компас совершенно перестал действовать. Хуже того, план защиты от близнеца самым дурацким образом провалился. Он попал в плен, и сейчас ему грозит смертельная опасность, а Райан, скорее всего, гуляет где-нибудь по городу и ест булочку.

– Мы давно подозревали, что в Гавальдоне есть магия, – сказал человек с самой длинной бородой. – Нам, старейшинам Гавальдона, как и всем старейшинам до нас, доверили защищать эту деревню. Но мы не знали, светлая та магия или темная. Книги сказок, таинственным образом появляющиеся в лавках… лес, который ведет обратно в город, где бы ты в него ни вошел… говорящая фея, которую поймал ребенок…

Он достал из кармана небольшую банку.

Директор школы широко раскрыл глаза.

В банке сидела зеленолицая фея с черными крылышками и острыми зубами, которые она скалила на Рафаля, выкрикивая проклятия, словно это он виноват, что она попала в беду.

– Мариалена? – прохрипел он.

– Ах, значит, ты знаком с этой магией, – сказал другой старейшина, со второй по длине бородой. – И, учитывая, что ты собирался похитить юную Арабеллу, мы теперь точно знаем, темная эта магия или светлая.

Рафаль пристально смотрел на Мариалену, свою бывшую ученицу, ясновидящую, которую он превратил в фею в наказание – и которую теперь вознаградит, если она воспользуется своим даром предвидения, чтобы спасти их из этой проклятой деревни. Но, судя по тому, как она отчаянно жужжала в банке, то ли она не знала, что ждет их в будущем, то ли ей совсем не нравилось увиденное.

– Ты знаешь, что случается с темной магией в нашем мире? – спросил первый старейшина, шагнув к Рафалю. – Мы выставляем ее на свет. И нет света лучше, чем священное пламя.

– Так мы поступаем с ведьмами, которые занимаются темной магией в нашей деревне, – сказал второй старейшина, нависая над кроватью. – Сжигаем их на костре и рассеиваем пепел в лесу.

«Есть ли у меня еще магия?» – подумал Рафаль и посмотрел на так и не зажившую рану на руке. Если он уже не бессмертен, то не лишился ли заодно и колдовских сил? Он оглядел комнату. Есть лишь один способ проверить.

– Но тебе же нравится гореть, а? – спросил последний старейшина, протягивая к нему руку. – Дьявол, который вернется в геенну огненную…

Рафаль улыбнулся ему:

– Вот это мне нравится больше.

Он замахнулся ногой и разбил ботинком стекло. В комнату посыпались осколки. Старейшины прикрылись руками; Рафаль поймал один из осколков, разрезал свои путы и спрыгнул с кровати. Он выхватил у старика банку с феей, выпрыгнул в разбитое окно и взлетел к серым облакам, подальше от Гавальдона, раскинув руки, словно орел.

Он вздохнул с облегчением. Магия все еще действует.

Он попытался лететь быстрее, с обычной быстротой и агрессивностью… но там, где была сила, теперь осталась только слабость – как будто что-то исчезло, оставив после себя пустое место.

Теперь он понял. Его магия тает. Как и способность к исцелению.

Сториан предупреждает его.

Его и Райана.

Если между ними все не станет как раньше, и побыстрее, они провалят испытание.

Они лишатся бессмертия и сил.

Сердце Рафаля забилось быстрее. Нужно забыть обо всех этих глупостях с читателями. Забыть о пророчестве. Забыть о защите от Райана и подозрений в будущих злодеяниях. Им нужно снова любить друг друга. Так, как раньше. Вот он, путь к счастью. Для них обоих.

Он поднял руку с банкой и посмотрел