Чужое счастье - Аурелия Хогарт

Обычно они с Лексом ужинали вдвоем. Тот настоял на подобной практике, поселившись в замке.

Само вселение было довольно оригинальным. Когда Лекс сообщил Эмери о намерении пожить в замке Мэлорн несколько дней, она резко возразила. С нее довольно было совершенных в отношении Лекса глупостей и абсолютно не хотелось прибавлять к ним еще одну.

— Нет! — с некоторым даже испугом воскликнула Эмери. — Тебе незачем здесь оставаться!

Лекс внимательно посмотрел на нее.

— Но ведь я для того и приехал, чтобы провести тут некоторое время. Присмотреть за тобой и вообще… В настоящий момент ты не способна позаботиться о себе самостоятельно. Если бы с твоей ногой все было в порядке, тогда другое дело, я не стал бы настаивать на своем присутствии. Но ситуация такова, что мне поневоле придется задержаться здесь. Я просто обязан это сделать, так как ногу ты подвернула отчасти по моей вине.

— Отчасти? — мрачно усмехнулась Эмери.

Лекс пожал плечами.

— Я ведь не толкал тебя и вообще не делал ничего такого, чтобы ты упала на лестнице.

Его замечание было вполне резонно, и все-таки на языке Эмери завертелась колкость, которую она постаралась проглотить: не в ее интересах было спорить сейчас с Лексом. Ей нужно было, чтобы тот поскорей уехал и оставил ее наедине со своими проблемами и раздумьями. Достичь же подобной цели, по ее мнению, проще всего было не пререканиями, а уговорами.

Но все это являлось лишь верхним слоем множества нюансов, которыми изобиловали отношения Эмери и Лекса. Главным же было то, что она панически боялась вновь обнаружить свои чувства по отношению к нему — свои истинные чувства. Проще говоря, любовь.

Совсем недавно нечто подобное произошло, и Эмери всячески старалась убедить себя, что Лекс воспринял это как банальную вспышку страсти. Ведь, с его точки зрения, любви между ними быть не могло. Вот ненависть — другое дело!

Ее же саму тогда словно опалило пламенем. И пока продолжалось их первое безумное соитие, она все не могла поверить, что это происходит на самом деле.

Как не могла поверить собственным глазам позже, когда увидела Лекса во дворе замка выходящим из своего широкого и приземистого «линкольна».

Как он нашел меня? Это было первой мыслью, промчавшейся в ее мозгу.

Впрочем, Эмери тут же опомнилась. Разумеется, как человек, близкий к их семье, Лекс знал о существовании замка Мэлорн. И ему не потребовалось много времени, чтобы сообразить, куда могла уехать девушка, у которой не осталось ничего — ни капиталов, ни жилья, ни производственных помещений и прочих объектов недвижимости, которыми она еще совсем недавно владела, — кроме жалкой горстки мелочи да пары банкнот в кошельке.

И когда Лекс сообщил о желании остаться в замке на несколько дней, Эмери даже поначалу подумала, что ослышалась. Подобное намерение было слишком нереально, чтобы в него поверить. Но Лекс продолжал настаивать на своем, и тогда Эмери испугалась. Одно дело любить его, так сказать, на расстоянии, и совсем другое — очутиться под одной крышей, видеться каждый день, каждый час…

Не говоря уж о том, что сама ее любовь всякому здравомыслящему человеку показалась бы абсурдной: Эмери пылала нежными чувствами к тому, кто полностью разорил ее и почти лишил надежды на новый взлет.

До сих пор она ломала голову над решением множества проблем финансового и делового характера и этого ей вполне хватало. Но с того момента, как Лекс поселится здесь, к прежним заботам прибавятся новые: Эмери придется большую часть душевных сил тратить на то, чтобы скрывать от него свои чувства.

Но она и так долгие годы занималась этим. Правда, любовь к Лексу Эмери утаивала не столько от него самого — он и так ни о чем не догадывался, потому что был ослеплен собственными чувствами, — сколько от некоторых более проницательных лиц из их общего близкого окружения. Например, от Джоан, матери Лекса и Айки, которая живо интересовалась не только благотворительной деятельностью — что было для нее своего рода призванием, — но и личной жизнью знакомых…

Все эти мысли промчались в мозгу Эмери, пока она смотрела в недоумевающие зеленовато-серые глаза стоящего напротив Лекса. «Я не делал ничего такого, чтобы ты упала на лестнице», — сказал он и по-своему был прав.

— Да, формально ты ничего не делал для того, чтобы я подвернула ногу, — произнесла она, изо всех сил стараясь держать себя в руках. — Но, если бы не ты, меня вообще не оказалось бы на той лестнице.

— Брось, ты и прежде не раз бывала в моем банке, — возразил Лекс. — Например, когда брала кредит… э-э… для расширения бизнеса, если не ошибаюсь, — прищурившись, добавил он.

Эмери прикусила губу. Сказать, что эта тема была болезненной для нее, — значит ничего не сказать. Если бы можно было повернуть время вспять, она сделала бы все от нее зависящее, — и даже более того! — чтобы не брать злополучного кредита. Потому что, взяв в банке деньги, Эмери подставилась под удар. И Лекс не преминул нанести его. Более того, сделал это с удовольствием, наслаждаясь местью.

Она прекрасно понимала, почему Лекс сейчас вспомнил о кредите, но проглотила шпильку.

— Верно, я бывала в твоем банке, но именно в банке, то есть на первом этаже. А на второй подниматься мне не было нужды.

На втором этаже находился кабинет Лекса, покидая который Эмери и подвернула ногу на лестнице. Хорошо еще, что шею не сломала. Впрочем, размышляя о своих несчастьях и плача втихомолку, она не раз думала, что внезапная кончина избавила бы ее от множества проблем. В первую очередь, от неразделенной любви к Лексу.

— Понимаю, — с усмешкой кивнул он. — И тем не менее должен напомнить, что я тебя на второй этаж не приглашал. Как всегда, тебя подвела собственная импульсивность. Если бы ты получше обдумывала свои поступки, прежде чем их совершать, твоя жизнь сейчас была бы гораздо проще.

Новый намек относился еще к одной глупости, сделанной Эмери. Но, даже осознавая всю отчаянность поступка, который подразумевал Лекс, она не была уверена, что не совершила бы того же самого, если бы прошлое поддавалось корректировке.

Потому что это ее действие относилось к области чувств.

Впрочем, сейчас Эмери стала на два года старше и у нее во многом изменился взгляд на вещи. Если бы та ситуация повторилась в настоящее время, Эмери, наверное, все-таки постаралась бы устраниться от прямого участия в событиях. Этим она отвела бы от себя гнев Лекса и таким образом убила бы двух зайцев. Во-первых, избежала бы делового и финансового краха, а во-вторых, обрела бы надежду — пусть крошечную — на обретение расположения к ней ее тайного возлюбленного, то есть Лекса.

Ведь в хорошие времена они неплохо ладили, хоть и не так, как хотелось бы Эмери. Странно, но Лекс словно не видел в ней женщины. Зато их дружескому общению можно было лишь позавидовать.

Разумеется, последнее относилось к кому угодно, только не к Эмери. Она не только не завидовала своей участи, но горько оплакивала ее, по ночам в подробностях вспоминая дневное или вечернее — но всегда абсолютно невинное — общение с тем, кого любила больше жизни. Даже требующий немалого напряжения и больших творческих усилий бизнес не мог до конца отвлечь ее от тоски по недосягаемому возлюбленному. Главное, тот так часто бывал рядом! И даже чмокал ее в щеку вместо приветствия, по-свойски обнимая за плечи…