Настоящик. Сборник рассказов - Александр Бачило

И все-таки мы держимся. Последнего каменного гиганта остановили неделю назад на подступах к Белому Яру. С тех пор они больше не появлялись, но вся степь от Полтакова до Красного озера теперь завалена обломками скал. Торчат вкривь и вкось, как развалины миллионного города.

К ползучим теням тоже, вроде, приспособились. Просто не гаси свет на ночь, и никто не задушит тебя во сне.

Вот с белыми осами никак не справимся. Хотя средство защиты нашли – маскхалат. На худой конец – обычный докторский халат, если, конечно, сумеешь так скрючиться, чтобы целиком под него залезть. В белое они не жалят. По-родственному, что ли, относятся, черт их разберет, но все-таки – спасение. Сколько народу полегло, пока додумались! А уж скотина на фермах – вся перевелась, до самого Абакана. Чего еще ждать? Чтоб реки кровью потекли? Говорят, видели уже и такое, но, возможно, врут.

Народы мира, понятное дело, содрогнулись, прислали к нам своих физиков – химиков, приборов привезли, пробирок – изучают. Но в самое пекло их лезть не заставишь, и что там, в Пашутине, делается – неизвестно. Из людей оттуда никто не выходил с самого дня "Хэ", спаслись только те, кто в отъезде был. Как вот я, например.

Помню, накануне выписал мне военком командировку – везти пятерых призывников в Красноярск, на сборный пункт, или, как в армии говорят – в холодильник. Это уж вечная повинность военкоматского заместителя – призывников возить. Служба хлопотная, беспокойная, но знакомая. А потому снарядился, получил билеты и "Макар" свой служебный, номер 2873, построил ушастых, отобрал спиртное, у кого нашел, отказался от подношений со стороны родственников "чтобы, если можно, не в глухую какую часть, а поближе", погрузил личный состав в служебный ПАЗик и в темноте уже – на станцию. Через полчаса дрыхли мои ушастые в плацкартном вагоне, распятерив тайком последнюю нереквизированную грелку самогона. Пацанва, что возьмешь. Откуда им было знать, что эту грелку по моему указанию дед Панарин вчера еще зарядил успокоительным травяным сбором. Ничего, к утру будут, как огурчики. А иначе всю ночь пробузят, другим пассажирам жизни не дадут. Страшнее призывника в вагоне только дембель...

В общем, проконтролировал я отбой да и сам прилег подремать вполглаза. Колеса стучат, луна из-за шторы пробивается, вверенное подразделение храпит на полках. Армейский уют. Особенно, если войны нет. Но вот с этим-то как раз и не задалось.

В полночь проехали Бельтыры без остановки. Тепловоз наддал в полях так, что и перестука больше не слышно, катим, как с горы на лыжах. И вдруг – шкррабадах! Хруст, треск, вагон подпрыгнул, орлы мои с полок посыпались. Тормоза завизжали, будто весь поезд разом закричал. Хотя, может, кто и кричал – не разберешь. Трясло и кидало, пока не встали намертво, не то еще на рельсах, не то уже поперек. Вскинулись пацаны, глазами хлопают, к окошкам прилипли. Разом выветрило из голов и самогон, и травяной сбор.

– Что там, товарищ капитан?

Как будто я им Бог Саваоф.

– Спокойно, – говорю. – Собрать вещи, возможно, будет высадка. Но только по моей команде. Шишек не набили?

Нет, вроде, все целы. Ну и хорошо. Велел им сидеть на местах, а сам – к проводнице.

Она в тамбуре дверь открыла, наружу выглядывает.

– Что там? – спрашиваю.

– А я что, Бог Саваоф? – отвечает. – Авария какая-то. Может, корову сбили... Связи с начальником нет.

И снова высунулась. Я встал рядом, тоже шею тяну, пытаюсь тепловоз рассмотреть. Мельтешит там что-то, не разглядеть в темноте. Трактор, что ли, на путях?

Как вдруг снизу, прямо из-под колес, что-то как кинется! Темное, длинное, и луна блеснула, будто по мокрому. Клац! Возле самого уха. Я отпрянул, успел только заметить – клешня, как у рака, но размером с ковш от "Беларуси", живо утянулась под вагон. Ни хрена себе!

– Это еще что за... – поворачиваюсь к проводнице, а она, как стояла в дверях, в поручень вцепившись, так и торчит, дура.

– Назад! – кричу и за руку ее дергаю. – Убери голову!

Только вижу вдруг – головы-то и нет. Темный фонтанчик бьет над плечами – прямо на китель льется.

Я по службе кое-чего видывал. Завалы разбирал после взрыва на снарядном складе. Потаскал "двухсотого", и на носилках, и в мешке. Но в этот раз не смог удержаться – вывернуло меня наизнанку посреди тамбура. В глазах поплыло, чуть не отрубился. Но тут в пол подо мной что-то садануло снизу так, что площадка горбом выгнулась. Я отлетел к стене, еле устоял, за стоп-кран схватился.

Рано в обморок падать, думаю. Не время теперь...

Еще раз грохнуло – в полу щель появилась, а в ней та самая клешня. И заработала, с визгом, со скрежетом. Натурально – ножницы по металлу.

Я из тамбура кинулся в вагон, дверь за собой захлопнул. Да что в той двери? Пассажиры с полок выглядывают, смотрят испуганно.

– Что происходит, капитан?

Попробуй объясни, что происходит. Я бы и сам хотел знать!

– Ерунда какая-то происходит, граждане. Отходим в тот конец вагона. Без вещей. К окнам попрошу не подходить.

– А что там, что? – кричат. – Нападение? Ограбление?

Вынул я из кобуры Макаров, номер 2873, дослал патрон, поставил на предохранитель.

– Удавы с клешнями в нашей местности водятся? – спрашиваю, ни к кому не обращаясь. Так, на всякий случай.

Тут из соседнего купе высовывается девушка – я ее еще при посадке в поезд срисовал, думал, неплохо бы телефончик попросить.

– Как вам не стыдно, – говорит, – военный человек, а людей детскими страшилками пугаете!

– Детскими? – переспрашиваю, а у самого перед глазами проводница без головы.

Ладно. Пускай страшилки. Главное в нашем положении – сохранять спокойствие.

– Здесь женщине плохо! Врача надо!- пассажиры волнуются. – На воздух бы ей!

– Придется подождать, – говорю. – На воздух сейчас нельзя.

– Да что там стряслось?!

– Пока неизвестно. Уточняется.

Тут оно и уточнилось. Дверь тамбура хрустнула, разлетелась в куски, и первый в моей боевой биографии червь-секач попер в атаку...

Да. Всего-то год прошел. А кажется – полжизни. Сколько за это время случилось разного – и не вспомнишь. Каменные гиганты, ржавые пески, осы, холерная буря, медведка... Первый тот налет секачей кажется теперь пустяком. А ведь спасся чудом тогда. Если бы не Маринка – та самая, из соседнего купе – не видать бы мне больше города Абакана. И как это она сообразила, что секач только по запахам ориентируется? Распылила духов полфлакона – он и заблудился в трех перегородках. Крушит, ломает, клешней лязгает, да все мимо....

Удирали потом кто как мог – степью. Но на переправе через Ессейку догнали нас секачи. Из пацанов моих двое погибли. Я все патроны расстрелял, да без толку. Духи, одеколоны, дезодоранты, у кого были – кончились. А твари все перли и перли со стороны родного Пашутина...