Петр Первый - Светлана Бестужева-Лада

Что касается рода Лопухиных вообще, то князь Куракин дал своим родственникам совершенно убийственную характеристику: «…люди злые, скупые ябедники, умов самых низких и не знающие нимало в обхождении дворовом… И того к часу все их возненавидели и стали рассуждать, что ежели придут в милость, то всех погубят и государством завладеют. И, коротко сказать, от всех были возненавидимы и все им зла искали или опасность от них имели».

Получается, «слабоумный» Иван отнесся к женитьбе со всей серьезностью и соблюдением обычаев и жену выбирал сам, а Петр отмахнулся от маменьки, как от докучливой мухи, не придав грядущим переменам в жизни никакого значения. Хотя знал: тогда женились раз и навсегда.

В общем, Наталья Кирилловна ошиблась и с невесткой, и с родней. Не ошиблась только в плодовитости молодой царицы: в течение первых четырех лет после свадьбы Евдокия родила троих сыновей – Алексея, Александра и Павла. Два младших царевича, впрочем, скончались вскоре после рождения, остался один Алексей. Так что разговаривать с Евдокией Петру, возможно, было не о чем, но в остальном супружество было почти нормальным.

И тут опомнилась Софья: Петрушка женился, супруга его почти тут же забеременела, значит, все мечты о длительном правлении ее самой при потомстве брата Ивана рушатся. Супруга Ивана все никак не могла понести. А «потешных» уже было два полка: к Преображенскому прибавился Семеновский, Прешбург же совершенно походил на настоящую крепость. Для командования полками и изучения военной науки нужны были люди знающие и опытные. Но среди русских придворных таких не было, и Петр привлекал к себе все больше иностранцев.

Яуза и Просяной пруд оказались тесными для ботика, поэтому Петр решил отправиться в Переславль-Залесский, к Плещееву озеру, где собирался заложить первую верфь для строительства судов. Да разве маменька так далеко отпустит? Петр схитрил, как мальчишка: отпросился на богомолье в Троице-Сергиев монастырь и уже оттуда тишком добрался до предмета своей мечты. Увиденное настолько его потрясло, что он, вернувшись, все уши прожужжал маменьке о красотах озера и о своих планах кораблестроения.

Наталья Кирилловна сдалась: разрешила любимому дитятке получить новую игрушку. Для этого были выписаны из Голландии и отправлены в Переславль корабельные мастера. А позже, когда уже совсем потеплело, туда, опять же с согласия матери, вновь отправился Петр. Сохранилось его письмо того времени к матушке:

«Вселюбезнейшей и паче живота телесного дражайшей моей матушке, государыне царице и великой кн. Нат. Кирилловне, сынишка твой, в работе пребывающий, Петрушка, благословения прошу, а о твоем здравии слышать желаю. А у нас молитвами твоими здорово все. А озеро все вскрылось сего 20-го числа, и суды все, кроме большого корабля, в обделке, только за канатами станет, и о том милости прошу, чтоб те канаты по семисот сажен из Пушкарского приказу, не мешкав, присланы были; а за ними дело станет, и житье наше продолжится. По сем паки благословения прошу».

Царевич Алексей родился через год с небольшим после свадьбы, в феврале 1690 г. Евдокия воспряла духом: теперь-то ее лапушка почаще будет дома с семьей бывать, с сыночком богоданным. Тем паче что она опять была в тягости. Наталья Кирилловна рассуждала примерно так же… Но тяга к флотским забавам оказалась сильнее.

На май Петра удалось залучить обратно в Москву, но в июне он уже снова был на озере. То же самое повторилось и в последующие два года: зимой Петр муштровал свои далеко уже не «потешные» полки и развлекался в Немецкой слободе, а ранней весной мчался на Плещеево озеро.

Туда-то и прискакал в 1692 г. его дядюшка Лев Кириллович со страшным известием об очередном заговоре Софьи и ее приближенных против Натальи Кирилловны и Петра и о возможном начале нового стрелецкого бунта. Князь Василий Голицын и Федор Шакловитый подстрекали царевну-правительницу «волчицу и волчонка смертью извести».

В России же, пока Петр запускал кораблики, играл в живых солдатиков и бражничал в Немецкой слободе, все громче раздавались голоса, что пора бы власть передать законному царю, что царские скипетр и держава – не для бабьих рук ноша. Любопытно, что имелся в виду «старший царь», Иван, но историки впоследствии эту «неточность» устранили.

Иван Софье не мешал, разве что огорчил рождением дочери, а не сына, ну, так не последний же ребенок, поди. А вот Петра нужно было убрать с дороги раз и навсегда, упредив удар. Как и в первый раз, Софья сделала ставку на стрельцов. Теперь во главе их стоял ее верный слуга Федор Шакловитый. Из покоев Софьи в стрелецкие полки поползли слухи, будто Нарышкины опять обижают Милославских: обещают-де не только «извести» царя Ивана, но называют великую государыню царевну «девкою», не ставят ее ни во что.

Софья, кстати, пыталась использовать имя «старшего царя» Ивана Алексеевича как знамя борьбы против партии Петра. Но Иван отписал любезной сестрице, чтобы она оставила его в покое, ибо он «ни в чем с любезным братом ссориться не будет».

Получается, в то время никто не считал «старшего царя» слабоумным. Иначе Софье в голову бы не пришло апеллировать к имени младшего брата, чтобы вдохновить стрельцов расправиться с Нарышкиными.

Портрет царевны Софьи Алексеевны. Неизвестный западноевропейский художник

Как ни старался Шакловитый, не озлобились стрельцы против «царевниных супостатов», отказались подписать челобитную к Софье, дабы венчалась на царство, «отшибив» навеки Петра от престола. Но нашлись смельчаки, взялись «извести волчонка смертью», но… опоздали. Куда больше нашлось тех, кто поспешил предупредить молодого царя об опасности.

А Петр бросил мать, беременную жену Евдокию и своих «потешных» солдат, вскочил на лошадь и в одной рубашке умчался в Троице-Сергиеву лавру. На защиту молодого царя неожиданно встало высшее духовенство – архимандрит и патриарх. Святейший патриарх даже напомнил Софье, что она всего лишь правительница при государях.

Воспрянувший духом Петр написал брату: «Срамно, государь, при нашем совершенном возрасте, тому зазорному лицу государством владеть мимо нас!» Призывал брата «государство наше успокоить и обрадовать вскоре» жестко и окончательно, показав, кто есть кто. Волчонок внезапно обернулся молодым, сильным волком – вожаком стаи. А стая требовала крови…

В августе 1682 г. Петр прискакал в Троице-Сергиев монастырь, туда же немедленно прибыли и Наталья Кирилловна с дочерью и невесткой, преданные Петру бояре, стрельцы Сухарева полка и его «потешные» полки. На счастье Петра, влиятельный князь Борис Голицын не поддержал замыслов своего двоюродного брата, а решительно перешел на сторону Петра, увлекая за собой многих других знатных бояр.

Федора Шакловитого приговорили к отсечению головы, Василий Голицын был спасен от смерти двоюродным братом, но угодил в ссылку, Софья оказалась в Новодевичьем монастыре. Месяц лишь минул со дня бегства Петра в Лавру, а уже всем казалось странным, как это они почитали за государыню всего-навсего женщину, так ловко выскользнувшую из мрака терема на свет Божий… Семь лет правила Россией – будто и не было этих семи лет. Коротка память человеческая.