Венеция. Карантинные хроники - Екатерина Марголис

Все тонет в солнечной дымке. Люди, разговоры, события.

Стоит отойти в чуть более хрестоматийно-классические места (Сан-Марко, Риальто), как людей сменяют птицы. Чайки, голуби. Их туристическая лафа закончилась, на Пьяцце больше не поживишься задарма, и приходится возвращаться к реальной птичьей жизни. Утки и даже болотная цапля горделиво выступают вдоль Большого канала.

Пустой мост. Закрытые лавки. “Сюр-Риальто”, – мелькает в голове название будущей картины. Пустынные солнечные улицы вокруг рыбного рынка. Только бесшумные тени и хлопанье ангельских крыл. Незаметно я дошла до Корте Милион – дом Марко Поло. Как причудливо плетется это кружево. Венецианец Марко первым отправился в Китай. Потом Китай пришел к нам. Теперь из-за пришедшего из Китая вируса китайские же туристические лавки и кафе вокруг Риальто снова опустели. Как и голубям, туристическим магазинам и ресторанам приходится впервые столкнуться с реальной жизнью города.

“Книга о разнообразии мира” пополнилась еще одной коронаглавой. Вирус действительно разнообразен, и расходящиеся штаммы позволили сегодня ответить на вопрос, который мучил всех эпидемиологов: от кого заразился Маттиа, “пациент номер один”, никак не связанный с Китаем? Ответ оказался парадоксален – он заразился в Германии. Штамм совпадает с мюнхенской веткой. Сколько еще мы будем делить вирусы и заслуги?

Сегодня ВОЗ объявила о пандемии. Но воз и ныне там. Все охают про Италию, не понимая, что завтра это же будет и у них. Во всяком случае, 500 новых случаев во Франции и 11 трупов только за сегодняшний день не дают поводов для иных прогнозов. Flatten the curve![11] – заклинают более ответственные. Надо было не пугать, а объяснить с самого начала. Дело не в вашем личном отношении к вирусу. Просто прекратив общение друг с другом и сев на карантин, мы замедлим рост кривых. Сидя дома на диване, мы спасем тысячи жизней, разгрузив реанимации и больницы.

Пока же в Италии умер первый врач. Медики работают на убой без выходных. Итальянские соцсети облетела фотография молоденькой медсестры: все ее лицо в синяках. Нет, это не жертва насилия. Это кровоподтеки от многочасовой работы в специальной маске с пациентами коронавируса. Девочке 23 года. “Я влюблена в свою работу”, – пишет она, и тут оставаясь итальянкой.

Но, как это принято у человечества, пока одни спасают, другие распространяют. На лыжном курорте поймали парочку подтвержденных носителей вируса. Им стало скучно сидеть дома. Да и путевка пропадала.

– Представляешь, а других двух поймали в аэропорту – пытались улететь в Мадрид! – на углу рыжая дама с таким же сеттером делится с подругой. Подруга глуховата и перегибается из окна второго этажа, чтоб расслышать подробности.

Рыжее солнце. Рыжая черепица.

Вчера полицией было обнаружено 20 нарушений. До народа доходит медленно: куда же без шумных праздников и обильных aperitivo.

Сама я тоже стала свидетельницей довольно неуместной сцены: русская пара с нанятым фотографом делала свадебные фото у Дворца дожей, громко гогоча. Пир во время чумы или просто удивительная бестактность. Кстати, кроме отдельных русских, туристов нет вообще: “Аэрофлот” только сегодня отменил или сократил свои венецианские и миланские рейсы.

“Так в общественных бедствиях и в длительных потрясениях какого бы то ни было обычного порядка вещей всегда замечается усиление, подъем доблести, но, к сожалению, вместе с тем наблюдается и усиление – притом обычно почти поголовное – и всяких пороков”. Мандзони хочется продолжать цитировать страницами. Кто бы мог подумать, что роман “Обрученные”, которым мучают итальянских детей в старших классах похлеще, чем русских – “Войной и миром”, станет таким актуальным.

Что такое минута? Во времена мора, труса и вируса время обретает иную ценность. Оранжевое солнце разлито по бокалам с традиционным спритцем на набережной. Надо торопиться. Бары закрываются в шесть, а как же не пропустить стаканчик после работы. Dolce far niente[12] – не менее важное дело, чем работа.

Столики чуть раздвинуты, люди сидят на метровом расстоянии, но солнце позаботилось само о цельности композиции и колорита, нежно обнимая и посетителей, и мостовую, и гондолы на привязи, и силуэты крыш вдали.

Завтра не будет уже ни спритца на набережной, ни утренней Gazzettino в соседнем баре с оранжевыми стульями, но солнце будет точно так же обнимать дома, колокольни, разбегаться золотистыми нитями в каналах, нырять в узкие улицы и расплываться сияющими акварельными пятнами на площадях.

Сегодняшняя очередь в супермаркет была уже в два раза длиннее. И гораздо молчаливее.

Она тянулась вдоль набережной Дзаттере – темные силуэты, ритмично делящие пространство яркой терракоты фасада. Дистанция один метр.

Ждать пришлось долго. В магазин запускали уже не по десять человек, как еще вчера, а по двое-трое. Изредка мы перекидывались какими-то малозначащими фразами, но в основном стояли молча. Каждый думал о своем, но это свое было общим.

Я думала об этой новой физической дистанции между людьми. О том, что надо быть отдельно именно для того, чтоб оставаться вместе. Что дистанция стала солидарностью и ответственностью. “Спасибо, что вы НЕ БЫЛИ со мной рядом в эти трудные дни” – любимая местная шутка последнего времени. Общество. Общение. Общий корень слов и понятий. Боюсь ли я этого вируса? Да нет, конечно. Но если вдруг бессимптомная я стану новым звеном в этой цепочке, то грош цена моей браваде.

Канал Джудекки жадно впитывал первые дымчатые лучи весеннего солнца, словно первую утреннюю чашечку кофе. Бары теперь закрыты. “Ныне церковь опустела, школа глухо заперта”. На дверях церкви объявление. “Вторая неделя Великого поста. В воскресенье в 10 часов месса в прямой live streaming трансляции. Следите за нашим фейсбуком. Комментарий и проповедь дона Андреа (в том числе для детей) можно также послушать онлайн”. И ссылка на YouTube.

Как странно преобразилась реальность. Я думала о парадоксах. О том, как вводятся карантины, как закрываются аэропорты и границы, как на глазах, словно карточные домики, схлопываются все наши представления о глобальном общем мире. И в то же время, ровно наоборот, как мир становится единым – не только и не столько из-за панических настроений и пандемических фактов. Невидим вирус, но невидима и иная реальность. В эти дни интернет, YouTube и социальные сети ощущаются совсем иначе. Благодаря им не рушатся социальные связи, не прекращается образование, не кончается объятье.

Очередь медленно продвигалась к заветной арке – входу в магазин. Никакой паники, никакого ажиотажа. Метр – человек. Человек – метр. Словно линии такта в еще не написанной симфонии, в которой каждый такт – это пауза. Нет, все ж не Малер, хотя 5-я симфония и образы “Смерти в Венеции” – постоянное внутреннее сопровождение моих прогулок с собакой по пустынным венецианским улицам. Надеюсь, правда, что финал будет иным. Если не симфонии, то хотя бы фильма, в котором нам случилось оказаться.