Скай. Дело первое - Андрей Волковский

Скай убрал руки и выпрямился.

— Теперь как?

Пит поднялся, помотал головой, пощупал шею и заулыбался.

— Как после бани: жарковато, но хорошо-о-о! Спасибо!

— Отлично! — Скай отошел в сторонку и присел в тенёк под кустом. — Значит, теперь тащи мне еды, да проверь, уцелела ли бутылка с водой.

Пит копался в недрах экипажа целую вечность. Зато вернулся с колбасой, хлебом, серебрёным стаканом и каким-то чудом уцелевшей бутылью. Скай тут же ему всё простил и впился зубами в колбасу. Лечение — волшебство сложное и силы отнимало немерено. Чинить — не ломать.

Когда Скай догрызал последнюю горбушку, от экипажа вернулся Пит.

— Ось сломалась, в двух местах сразу. Повезло, что колеса целы! — посмотрел на ничего не понимающего Ская и пояснил: — Ось я смогу заменить, нужен только топор да подходящая жердина. А колесный обод или рессору починить не смог бы. И лошадь ничего себе не переломала, тоже повезло. Так что, глядишь, и не придётся отсюда пешком до Скалок шкандыбать.

— А топор-то у тебя есть?

— Нету. Но в особняке-то он есть наверняка. И даже не в самом, а в домишке привратника. Топил же он как-то печку! Значит, топор у нас будет даже раньше, чем вы со страхолюдинами разберетесь.

Путь вокруг озера оказался долгим, но после тряски в экипаже почти приятным. Цокала копытами лошадка, которую Пит навьючил двумя корзинами, и теперь вел в поводу. Лёгкий ветерок гнал по воде мелкую рябь и шуршал камышами. Крякали утки. В озере несколько раз сильно плеснуло.

— Эх, рыбалка тут знатная наверно! — вздохнул Пит.

— А почему «наверно»? Неужто не рыбачил тут? — удивился Скай, прикинув, что расстояние до города приличное, но вполне постижимое.

— Что вы! Это ж господские земли! Пока жив был господин Юстиниан, сюда близко никто не подходил. Ну, раньше, то есть! Когда он в особняке заперся и выходить перестал, может, и начали местные наглеть помаленьку. Даже удивлюсь, если не начали! — улыбнулся Пит. — Но это уже без меня.

Осенние сумерки сгустились быстро. Сразу похолодало. Свежий ветерок сменился пронизывающим. Волшебник и кучер кутались в плащи, но ускорить шаг уже не могли — усталость навалилась так же быстро и неожиданно, как темнота.

Внезапно лошадь остановилась и нервно всхрапнула. Впереди в смутном полумраке маячил черный силуэт.

— Вот дура! — выругался Пит и потянул повод. — Это ж столб! Почти пришли. Тут до ворот всего ничего.

Лошадь побрыкалась еще немножко, но кучер явно знал к ней подход. Вскоре они миновали большой каменный столб и подошли к воротам. Кованые створки были приоткрыты.

— Что ж, не запер я их что ли? — протянул Пит с сомнением. — Ну, мог вообще-то, я же Донни быстрее довезти хотел. Не до ворот было.

Особняк в ночи чернел пристанищем злых духов и идти туда не хотелось даже Скаю. Лошадь тоже радости не проявляла: косилась нервно, фыркала и хлестала по бокам хвостом.

— А давайте мы с вами в домике привратника заночуем? — предложил Пит. — Там скромненько, зато печка протопится быстро. У меня смородинный лист есть, отвар сделаем, горяченький!

Скай посмотрел еще раз на черную громаду особняка и согласился. Тепло, еда и какая-никакая постель были гораздо привлекательнее холодного камня и враждебных чар. С возрастом такие вещи понимаешь все острее, а Скай в свои двадцать пять был мудр не по годам.

В домике привратника было на удивление чисто. Пыль уже присыпала пол и мебель, но того запаха, который неизбежно появляется во всяком давно нежилом помещении, тут еще не было. Возле печки нашлись дрова, а на постели в единственной кроме кухни комнате — сенной тюфяк. За печкой стояло ведро для воды, а на печи не слишком даже грязный котелок.

— А куда девался привратник? — поинтересовался Скай.

— Уехал сразу после похорон. Вроде, так в завещании было велено. Хозяин ему денег оставил, но повелел уезжать, не проситься к наследнику на службу. Так что собрал вещички и ушел.

Пит оказался парнем хозяйственным: вскоре все масляные светильники были заправлены, печка весело потрескивала, в котелке булькала колодезная вода, а лошадка, привязанная к столбику под окном, бодро шуршала охапкой соломы. Еще одну охапку кучер принес в домик и кинул в угол до поры.

— Постелю себе вот тут, у печки. Хорошо-о-о!

Скай вытянулся на тюфяке и жевал очередной кусок колбасы.

— У тебя ключи от особняка с собой? — поинтересовался он.

— Конечно! Вдруг на этот раз откроется?

— Завтра, как рассветет, оставь мне ключи и иди к экипажу, ищи жердь или что там для ремонта нужно. А я пойду на двери смотреть. Если быстро справлюсь, пойду к тебе, чинить эту колымагу вдвоём сподручнее будет. Если не приду к полудню, возвращайся. Значит, не управился ещё. У нас еды сколько осталось?

— Пара колбас, каравай, яиц вареных пять штучек. Еще сухари у меня есть, на всякий случай.

— Маловато!

— Да уж, — согласился кучер, уже заметивший непомерный аппетит волшебника. — А может, я тогда с утра не к повозке, а на рыбалку? И поближе буду, позвать можно, если понадоблюсь, и еды раздобуду?

— Давай! Если будет еда, вода и тепло, то спешить незачем. Разберемся тут не торопясь, потом починим экипаж — и в город!

Кажется, предстоящая рыбалка наполнила и без того жизнерадостного Пита блаженством. С другой стороны, подумал Скай, а чего ему грустить? Вместо тряски на козлах и ухода за конями или чем там еще кучер в богатом имении занимается, — свежий воздух, озеро, рыбалка, да еще и приключение, будет о чем девкам рассказать. Особенно если приврать. Потому что, если у Ская завтра всё пройдет по плану, то рассказывать будет особо нечего. Ну постоял волшебник, посмотрел на дом сурово — дверь и открылась. А всё самое интересное обычным взором и не увидишь. Охранные чары — они даже и от волшебника припрятаны, не сразу разглядишь. Что и правильно: какой с них иначе был бы толк?

* * *

Ник не сразу понял, что очнулся. Внутри, в небытии, было темно, снаружи тоже царила непроглядная темень. Но там, в небытии, не было боли и холода. А здесь они были. Был ледянящий каменный пол, боль во всём теле, особенно сильная на спине. Вырезанные на коже знаки просто огнем горели. Ещё был голод. Чудовищный, нечеловеческий голод, терзающий не только живот, но и каждую мышцу, каждую кость, самое сердце. Как будто одержавший его дух вытянул из тела что-то очень нужное. И теперь пустота требовала, чтобы её заполнили.

Мысль о духе пробудила в нем злость. Остаться здесь и сдохнуть — значит, снова проиграть, поддаться поганой твари. Ник попробовал пошевелиться и с удивлением понял, что может. Тело полнилось болью от каждого движения, но всё же подчинялось. Ник поднялся на четвереньки и медленно пополз по каменному полу. Найти стену. Потом дверь. Только бы она не оказалась заперта!