Защита - Стив Кавана

– Я привязал его к стулу. Сказал, что убью его сестру, если он не сделает то, что приказано. Вон Виктор, – он показал на здоровяка-блондина, – съездил, привез ее. Беру нож, режу ей по лицу. У него на глазах. «Теперь сделаешь?» – спрашиваю. Ноль эмоций. Ладно, начинаю работать ножиком всерьез. А он все так и сидит, как истукан…

Грудь сжало, словно натуральными железными тисками. И у этого чудища моя дочурка! Я даже непроизвольно вздрогнул, когда хрустнули костяшки моих собственных пальцев, крепко сжавшихся от бессильной ярости. В другой руке я по-прежнему держал пустой тяжелый стакан. Чуть было не ткнул им Волчека в глаз, но вовремя отказался от этой затеи. Недавняя попытка такого рода закончилась довольно плачевно, так что зря рисковать не стоило.

По крайней мере, пока.

– Я понял, что полагаться на Джека нельзя. Прежде чем прикончить его, доставил его сестре некоторое удовольствие. Сунул ей в руку свой нож и помог ей его резать. Как следует резать.

Во взгляде его сверкнул адский огонь, глаза будто купались в его свете. От подобных воспоминаний он реально кайфовал.

– Джек и без того был безголовый, судя по его поведению. Ну я ему башку и отхватил. Вручил сеструхе, прежде чем и ее почикать. Вообще-то боевая девка. Не то что братец.

Я поглядел на спортивную сумку на полу, теперь милосердно закрытую. Подумал о Джеке. Опять испытал к нему лютую ненависть. Дай мне волю, я б его башку пинками в Гудзон сейчас загнал бы. Чтоб дерьмо из нее выбить. Самое ей там место – на дне реки, рядом с тем утопшим сухогрузом!

– С вами у нас нет времени на репетиции, – опять вступил в разговор Артурас. – Бомба уже на вас, мистер Флинн. Успокойтесь, возьмите себя в руки. Помните про дочь. Занесете бомбу внутрь – будете на шажок ближе к ней. Если вас поймают, отправитесь в тюрьму за попытку взрыва общественного здания. Скорее всего, дадут пожизненное, без всяких условно-досрочных. Как думаете?

Я думал, что он совершенно прав. С публикой, которая пытается взорвать общественные здания, в этом городе обычно не церемонятся, приговор будет самый суровый. И впрямь корячится пожизненное, тут и думать нечего. Единственное смягчающее обстоятельство – это что я подложу бомбу, поскольку они угрожали моей дочери. Действия под принуждением. Не самый сильный аргумент защиты, но от высшей меры вполне можно отвертеться.

По физиономии Артураса опять расплылась та отвратительная улыбочка. Я почти уверился в том, что он прекрасно понимает, о чем я сейчас думаю. Волчек затушил сигару в пепельнице, пристально пригляделся ко мне сквозь рассеивающиеся клубы дыма. Мне подумалось, что разумом эти две безжалостные твари явно не обижены, только вот разум у них устроен по-разному. Артурас, судя по всему – типичный советник, человек плана, который ничего не оставляет на волю случайности и тщательно взвешивает все возможные риски. Расчетливый мыслитель. Босс же его совсем из другого теста. Все движения у Волчека замедленные, чуть ли не изящные – словно у кота, которой подстерегает добычу в высокой траве; интеллект у него природно-примитивный, основанный на инстинктах – почти как у дикого зверя. Мой личный инстинкт подсказывал мне, что ни тот ни другой не оставят меня в живых, никогда не позволят рассказать о том, что произошло в действительности. При любом раскладе.

– Да в этом здании сто лет ноги моей не было! С чего вы взяли, что я так вот попросту войду туда без досмотра?

– Вы знаете охранников, и, что более важно, они знают вас, – сказал Артурас. Наклонился ко мне, заговорил громко и размеренно, будто гвозди вбивал: – Мы очень долго наблюдали за этим зданием, господин адвокат. Я почти два года угрохал, разрабатывая свой план до мельчайших подробностей. Тот, кто пронесет бомбу, должен пользоваться доверием охранников; это должен быть такой человек, которого они никогда ни в чем не заподозрят. Другого способа доставить бомбу в здание не существует. Я сам за вами прослежу. Просто быстро проскочите в рамку в самый последний момент, будто бы на суд опаздываете, помашете охране за стойкой. Сигнал сработает, но они не обратят на него внимания – махнут, чтоб проходили быстрей. Переброситесь с ними парой слов. Они вас знают. Они ведь даже ваши звонки принимают.

Действительно, мобильника у меня не было. Еще не хватало, чтобы мое местонахождение можно было в любой момент вычислить по сотовым башням… Понятно, что все это отрыжка старых годов, от которой мне так и не удалось избавиться, хотя Джеку регулярно удавалось всучивать мне сотовые телефоны, которые я почти сразу же терял. Занимаясь адвокатской практикой, бо́льшую часть дня я обычно проводил в суде. Если я кому-то вдруг неотложно требовался, то звонили мне на таксофон у входа. Обычно кто-то из охраны знал, на каком именно заседании я в данный момент присутствую, – исправно приходили и звали к телефону. Пара бутылок вискаря на Рождество да по корзинке со всякими вкусностями каждому на День благодарения – вот и все расчеты за столь полезное содействие.

Голова стала понемногу проясняться.

– А почему бы вам не замочить этого парня каким-то другим способом? Тот же снайпер запросто снимет его еще по пути в суд.

Артурас кивнул.

– Я на этот счет тоже думал. Перебрал все возможные варианты. Мы не знаем, где он и каким образом его будут доставлять в суд. Это единственный способ. Дело смотрело уже множество юридических фирм. Эти крупные фирмы работают по всему городу. Вы с Джеком вели едва ли не все свои дела именно здесь, на Чеймберс-стрит. Хорошо знаете местный персонал. Прочие адвокаты заряжают по девятьсот долларов в час. Думаете, у них есть время остановиться и поболтать с охраной? Нет, конечно же. Еще когда я в первый раз увидел, как вы с Джеком мчитесь через ту рамку, машете охране, все мигает и звенит, а они и ухом не ведут, то сразу понял: вот оно. Так мы и поступим. Вы же сами мне этот способ и подсказали.

Да, мозгом здесь явно был Артурас. План был точно его. По сравнению со своими подельниками он стои́т малость особняком – холодный, рациональный, расчетливый. Похоже, подобными принципами он руководствуется и тогда, когда приходится спускать курок. Волчек – совсем другая история. Хоть он и сохранил видимое спокойствие, когда я ухитрился ему врезать, я чувствовал, что за напускной сдержанностью таится и скребет когтями бешеный монстр, готовый в любой момент вырваться на свободу.

Я обхватил голову руками, медленно и глубоко вдохнул и выдохнул.

– И вот что еще, мистер Флинн, – сказал Волчек. – Вам следует помнить, что мы – бойцы. И гордимся этим. Мы – Bratva. По-вашему это будет «братство». Я полностью доверяю этому человеку. – Он положил руку Артурасу на плечо. – Но очень многое может пойти не так. Короче, вам нужно занести этот жакет внутрь. От смерти дочери вас отделяет лишь один телефонный звонок. Так что вы сейчас туда по-любому зайдете. Вы тоже боец, как я погляжу. Но только не пытайтесь биться со мной.

Он умолк, чтобы прикурить следующую сигару.

– Мы с Артурасом начинали двадцать лет назад с полного нуля. Пока мы не стали теми, кто мы сейчас, пролилось немало крови, и спуску мы никому не давали. Но не думайте, что мы настолько уж тупые. Суд рассчитан по меньшей мере на три дня. Даем вам два. Больше рисковать мы не можем. Два дня, чтобы усадить Малютку-Бенни на тот стул, который разорвет его в клочки. Если завтра к четырем часам дня он не будет мертв, у меня просто не останется выбора. Мне придется бежать. Чем дольше будет тянуться это дело, тем больше шансов, что прокурор аннулирует мой выход под залог[2]. Это как раз такой вот девятисотдолларовый адвокат сказал. Вы человек умный, наверняка понимаете, что он прав.