Тюрьма мертвых - Александр Райн

Постепенно сырая, чавкающая земля сменилась на твердый бетон, и я наконец смог обить об него свои измученные грязью ботинки.

«Могли бы и предупредить, что тут болото». Я был очень зол, ведь эти ботинки мне еще носить до зимы.

– Сергей Иванович, мы вообще сегодня дой…

Я не успел выразить возмущение, потому что перед моим носом совершенно из ниоткуда выросла огромная, неприступная каменная стена, мостом соединившая землю и ночное небо.

– О-хре-неть. – Я не смог сдержать эмоции, их была целая палитра: удивление, восторг и даже немного ужаса. Впервые в жизни я видел подобное строение.

«Нормальный такой заборчик», – эту фразу я предпочел оставить внутри собственной черепушки.

Гладкая поверхность стены не имела выступов, окон, даже камни лежали идеально ровно, один на другом, как кубики LEGO. Туман разбивался о зеркальную поверхность, рассеивающую лунный свет, и растекался в разные стороны. Мне захотелось дотронуться до этого «чуда», и я протянул руку.

– Не трогай! – вдруг резко вскрикнул инженер, увидев, что я собираюсь сделать.

Я, перепугавшись, резко отдернул руку, словно меня только что спасли от ожога, пару секунд, не понимая, что случилось, вопросительно смотрел в сторону Сергея Ивановича.

«Это шутка такая?» Но он явно не шутил.

– Прошу запомнить, это очень, очень важное правило – эту стену трогать запрещено. – Его глаза злобно блеснули, он говорил таким тоном, каким обычно учитель отчитывает школьника за непослушание.

Я не понимал, что происходит, ситуация была дурацкой и странной.

Сергей Иванович глубоко вдохнул, зачесал пятерней волосы на голове набок и, медленно выдохнув носом, заговорил:

– Я прошу прощения, поймите меня правильно, на стене нет отпечатков пальцев. Каждые два часа вокруг тюрьмы идет обход, стену подсвечивают, проверяют на наличие отпечатков. Если вдруг обнаружится хотя бы намек на чьи-то пальцы, поднимут тревогу, и начнутся проверки. В итоге вся стройка встанет минимум на сутки.

Мне все еще казалось это какой-то несмешной шуткой, но инженер был непреклонно серьезен.

Вдоль стены тянулась протоптанная тропинка, по которой мы и пошли. «Как в такой темноте можно разглядеть отпечатки или вообще что-либо?»

Мы шли минут пять, шум стройки постепенно оставался позади, все глуше доносилось эхо забиваемых в землю свай. Масштабы здания были невероятными, эта крепость никак не хотела заканчиваться; мне начало казаться, что мы никогда не попадем внутрь, пока Сергей Иванович резко не остановился и не повернулся к ней боком.

Я еле разглядел немного углубленную в каменную кладку дверь. Она была того же бледно-серого цвета, что и всё вокруг. Обычный кусок железного полотна на петлях с выпирающими цифрами кодового замка. Сергей Иванович нажал несколько цифр своими костлявыми пальцами, и механизм замка щелкнул, намекая на то, что мы можем войти. Инженер толкнул тяжелую металлическую дверь, и она провернулась на петлях. Я зашел вслед за ним. Теплый воздух ударил в лицо вместе с удушливым запахом плесени. Перед нами был узкий коридор, вдоль его стен висели овальные светильники, рассеивающие тусклый зеленоватый свет. Дверь с грохотом закрылась, я обернулся на звук и тут увидел обратную сторону дверного полотна. Оно было исписано сверху донизу мелкими буквами, сложенными в слова незнакомого мне языка. По углам двери сидели любопытные узоры, напоминающие древние символы из «Археологических загадок» по Discovery. Я хотел было спросить у инженера, что все это означает, но он уже ушел в глубь коридора, и я тут же поспешил за ним. Странные слова и узоры какое-то время еще стояли перед глазами, но тут я увидел Сергея Ивановича, ждавшего меня на распутье, и мысли о двери улетучились куда-то прочь. Коридор разделился на две части.

– Олег, не отставайте, пожалуйста, иначе заблудитесь. – Сказав это, он свернул вправо, и я последовал за ним.

В новом коридоре нас встретили узкие стены и низкий потолок, едва не задевающий макушку. Два человека не разошлись бы здесь, поэтому мы шли друг за другом. Должно быть, это сделано специально, чтобы легче было вести заключенных. Думаю, если бы я страдал клаустрофобией, это место свело бы меня с ума. Стены были выкрашены в унылый бежевый цвет, то тут, то там виднелись проплешины отвалившейся от сырости штукатурки, потолок был в желтых разводах и со вспученной побелкой, весь этот тоннель напоминал заброшенный бункер времен Второй мировой. По дороге я заметил на стене ярко-красную цифру 3, должно быть, номер коридора. Через какое-то время мы снова оказались на развилке, но теперь здесь было три пути. На этот раз мы пошли прямо. Коридор был шире предыдущего, и мы спокойно умещались здесь вдвоем. Тоннель извивался, поворачивал, иногда даже становился шире. Теперь цифра 14 красовалась на одной из стен, сразу после нее мы свернули, прошли метров сто и снова вышли на развилку; она была один в один как первая, даже запыленные лампы выглядели точно так же, мы свернули налево. От всех этих ходов и путей у меня разболелась голова.

– Простите, что это за лабиринты?

– В этой тюрьме такая противопобеговая система. Даже если заключенный каким-то образом сможет покинуть камеру и добраться досюда, то он обязательно заблудится. Здесь сотни разных вариантов пути. Один неверный поворот, и ты будешь месяц блуждать по этим каналам, а то и год, пока тебя не найдут.

– Как вы здесь ориентируетесь?

– Это моя работа. Я проектирую эти тюрьмы.

– А… А как же я? Как мне выходить наружу?

– Я бы вообще не советовал вам передвигаться по тюрьме без сопровождающего.

– В каком это смысле без сопровождающего? Я что, тут в роли заключенного?!

– Нет, вы здесь по найму, я же уже объяснял. Это тюрьма, здесь своя специфика, поэтому ваш ценник и проходит.

«Интересно, сколько еще раз он ткнет меня в этот ценник?»

Спустя поворотов десять-пятнадцать мы наконец вышли.

В тюрьме я был впервые, но почему-то все мне представлялось совершенно иначе. Мы находились в действующем крыле. Стены были полностью изрешечены металлическими прутьями – от пола и до самого потолка, в несколько рядов. Как бы иронично это ни звучало, но сравнить это все можно было с многоэтажным домом. Камеры находились вплотную друг к другу, разделенные лишь несущими кусками стены по бокам, сверху и снизу. Дурацкие светильники еле освещали помещение, глазам приходилось подолгу привыкать, чтобы разглядеть что-либо. Лишь какие-то темные силуэты и редкие движения в камерах говорили о том, что заключенные там есть.

Тишина стояла такая, что я слышал собственное дыхание. Лишь редкие звуки разбивающихся о бетон капель воды отражались от стен и разлетались по всему помещению эхом. Депрессивная обстановка; мне начало казаться, что в этой атмосфере даже дышать тяжело.

«За какие преступления попадают сюда?»

– Идемте, незачем останавливаться. Нам сюда. Вот, проходите, садитесь.