Печать русского символизма - Николай Алексеевич Богомолов

ограниченные финансовые возможности «Скорпиона» предоставляли «Грифу» довольно значительную свободу в выборе авторов для своих альманахов и книжных изданий. Так, именно «Гриф» выпустил первую книгу стихов Блока «Стихи о Прекрасной Даме», когда основной вдохновитель «Скорпиона» Брюсов считал, что ее автор – «не поэт»[40]. Среди изданий «Грифа», помимо трех альманахов, заполненных весьма неравноценной продукцией (четвертый, вышедший в 1914, носил «юбилейный» характер и не является представительным для издательства), две книги Андрея Белого («Возврат», 1905 и «Урна», 1909), ряд книг Бальмонта, «Истлевающие личины» Сологуба (1907), первая книга стихов М. Волошина (1910). Безусловной заслугой «Грифа» является выпуск посмертного «Кипарисового ларца» И. Анненского (1910; сам поэт начинал готовить книгу именно для «Грифа»). Однако для Соколова было принципиально важным также издание книг молодых или малоизвестных авторов, входивших в его литературное окружение: «Сквозь призму души» А. Курсинского (1906), «Молодость» Вл. Ходасевича (1908), «Sanctus amor» Н. Петровской (1907), «Navis nigra» (1912) А. Тинякова и др., а также своих собственных: «Алая книга» (1907) и «Летучий голландец» (1910). Этот принципиальный интерес привел его и к большому издательскому успеху – именно он открыл широкому читателю поэзию Игоря-Северянина («Громокипящий кубок», 1913, с предисловием Ф. Сологуба; в 1913–1915 гг. книга выдержала 7 изданий). Не прошел незамеченным сборник стихов молодого Ал. Н. Толстого «За синими реками» (1911). Подобная активность заставляла «Скорпион» задумываться о возникающей конкуренции, и в конце 1904 г. даже возник конфликт, когда Брюсов готов был отлучить от «Скорпиона» Андрея Белого, если тот не перестанет сотрудничать с «Грифом». Возникшие неприятности усилиями самого Брюсова и Вяч. Иванова удалось ликвидировать[41], но некоторый осадок у участников ссоры все же остался. Вдобавок современники, присвоив Соколову определения вроде «литературных дел мастер»[42], явно намекали на его нечистоплотность в финансовых делах.

Деятельность «Грифа» была не только неоднородна, но и весьма прерывиста. Поскольку финансовые возможности Соколова были не слишком велики, а книги редко имели коммерческий успех, издательство действовало с большими перерывами. С началом мировой войны Соколов ушел в армию и попал в немецкий плен, а издательство прекратило существование. Соколов занимался издательской деятельностью и в армии Деникина (так, в 1919 г. в Ростове он издал интересный журнал «Орфей» – к сожалению, только один номер). Уже в годы эмиграции он при финансовой поддержке монархистов организовал в Берлине издательство «Медный всадник», с символизмом уже никак не связанное, а предназначенное стать частью антикоммунистического сопротивления как в эмиграции, так и внутри СССР. Но это совсем особая глава в деятельности Соколова[43].

Главным инициатором третьего по объему изданного и по значению символистского издательства «МУСАГЕТ» был брат известного композитора и сам музыковед Э. К. Метнер, который стал мечтать об организации издательства и журнала «Культура» еще в 1907 году. Однако своими силами он был не в состоянии финансировать сколько-нибудь существенные замыслы, потому искал меценатов. Первоначально он планировал привлечь к делу издательства вдову богатого фабриканта М. К. Морозову (на ее средства существовало издательство религиозно-философской литературы «Путь»[44]), однако потом нашел гораздо более устраивавший его вариант: меценатом издательства, получившего название по одному из наименований бога Аполлона[45], стала богатая немка Я. Фридрих, с которой Метнера связывали длительные и весьма сложные отношения[46].

Вопрос об организационных формах и финансировании был решен в конце 1909 г., первая книга – сборник стихов С. М. Соловьева «Апрель» – вышла в конце февраля – начале марта 1910 г.

Всего до 1917 г. издательство выпустило 44 книги[47], издавало журнал «Труды и дни» и философский ежегодник «Логос». В 1930-е годы под маркой «Мусагета» Метнер издавал в Цюрихе переводы сочинений К. Юнга.

Однако значение «Мусагета» не исчерпывалось только изданными им книгами (хотя в их числе были три книги Белого, и среди них принципиальные сборники статей «Символизм» и «Арабески»; «Ночные часы», «Театр» и дважды изданный трехтомник стихотворений Блока; второе «Собрание стихов» З. Гиппиус; «Борозды и межи» Вяч. Иванова, а также шесть книг серии «Орфей», посвященной переводам мистической литературы). Для Метнера и других сотрудников издательства существенными особенностями его была принципиальность в подборе репертуара, а также стремление выйти за пределы только книгоиздательской деятельности, выразившееся в организации при «Мусагете» ряда кружков, где мэтры вели занятия с молодыми участниками, заинтересованными теми или иными проблемами, связанными с символизмом. Впоследствии многие участники этих кружков сделались участниками и активными строителями постсимволистского движения.

В формулирующей цели и задачи издательства статье Метнер писал: «… хочется верить, что жаждущая выразиться новая религиозная мысль ‹…› внесет достойнейший мотив в художественное творчество ‹…› и успеет проникнуть в замкнутые лаборатории философии, чтобы наряду с другими идеями принять участие в предстоящем метафизическом творчестве ‹…› Хочется ждать также благотворных результатов от соприкосновения двух изощренностей: формы современного искусства, в особенности, конечно, искусства слова, с изощренностью мысли современной т. н. научной философии; желательный был бы возврат богоискателей к искусству.»[48]. Выработка программы издательства, однако, была непростой, особенно из-за постоянно расходившихся интересов его основателей – Метнера, Андрея Белого, Эллиса, Вяч. Иванова. Сложность эта выразительно описана в письме Метнера к Белому от 26–29 июня 1911: «Мусагет, устраивая в стенах редакции и у дружественного Крахта лекции и собеседования, заключая союз с Логосом, выделяя издания Орфей ‹…›, вступая в блок с Блоком, отмежевываясь от Мережковских, не делая их в то же время своими врагами ‹…›, аннексируя творчество Вячеслава ‹Иванова›: устраняя в то же время деспотическое влияние его на общий характер издательства, объединяя лиц, связанных в ином, высшем плане, подводя итоги символистической идеологии минувшего периода ‹…›, Мусагет показал, что он не только книгоиздательство, но и общественная единица, хотя и очень небольшая»[49].

Однако стремительно нараставшие кризисные явления в символизме и принципиальные разногласия между самыми близкими ранее друзьями затрудняли и собственно издательскую деятельность. Начало мировой войны повлекло за собой фактическое прекращение финансирования; германофильская ориентация издательства была неприемлема для общественной обстановки того времени; сам Метнер жил за границей. Хотя книги продолжали выходить, деятельность издательства постепенно становилась все менее значительной. Попытки коммерциализировать издательство были отвергнуты Метнером, и в результате деятельность «Мусагета» завершилась (уже упомянутые нами издававшиеся Метнером в 1930-е годы в Цюрихе под маркой «Мусагета» переводы сочинений К. – Г. Юнга уже практически никак не были связаны с предприятием 1910-х годов).

Еще один образец специфически символистского издательства создало петербургское книгоиздательство «ОРЫ», единоличным художественным и идеологическим руководителем которого был В. И. Иванов. Нам неизвестны источники финансирования его (по некоторым сведениям, в 1907 г. книги издавались на деньги жены Иванова Л. Д. Зиновьевой-Аннибал, а далее, видимо, на паях