Шах. Женщина бандита - Анастасия Шерр

* * *

Разбираю вещи, чтобы чем-нибудь занять руки и не сойти с ума в мучительном ожидании. Рассматриваю нижнее бельё и кружевные ночнушки. Очень красиво и нежно. Откровенно, но не вульгарно. И верхняя одежда совсем не развратная. Платья, джинсы, футболки, пара толстовок. Всё не так и страшно, да? Мне почему-то представлялось по-другому. Хотя, быть может, я ещё не сняла розовые очки и не замечаю всех ужасов, которые поджидают меня в этом доме.

Звонок мобильного заставил напрячься, комплект чёрного белья выпал из рук. Подняв телефон, судорожно выдохнула. Оля.

— Привет, Оль.

— Ну, как ты там? Всё хорошо?

Дайте подумать… Я продалась богатому мужику, сижу в его доме, разбираю купленное для меня бельишко. А вечером, скорее всего, лягу с ним в постель. С мужиком. И без бельишка.

— Нормально. Пока.

Оля тяжело вздыхает, динамик неприятно шуршит.

— Я знаю, что это паскудство. Правда. Но ты же знаешь, ты наша единственная надежда. Брат до сих пор у них, и они не отпустят его, пока мы не вернём деньги.

— Знаю. Они не звонили?

— Нет. А тебе?

— Нет, — о вчерашнем звонке молчу, Ольге сейчас и так непросто.

— Постарайся взять деньги поскорее. Шах нормальный мужик, если хорошо попросишь — даст.

Если хорошо попрошу…

— Да, я поняла. Сделаю всё, что смогу. Только…

— Не бойся, Тат. Сенька ничего не узнает. Я же тебе обещала. Ты только никому ничего не рассказывай. Просто решила заработать на учёбу. И всё. Поняла? А то они убьют и Сеньку, и тебя.

— Всё будет хорошо, Оль. Не волнуйся.

На самом деле её я жалела на данный момент больше, чем себя. Знать, что родной человек в плену и не иметь возможности хоть как-нибудь ему помочь, — страшно. Даже не представляю, как ей сейчас паршиво.

В дверь негромко постучали, я отложила телефон и вскочила на ноги, выпрямив спину. Хоть бы это был Нурлан, а не его шеф. Я пока не готова. Вообще не готова. Шахбулатов пугает меня до дрожи.

В проёме показалось лицо помощника. Пронесло. Пока…

— Как дела? Освоилась? — прошёлся по мне оценивающим взглядом, отчего захотелось закрыться руками. — Почему до сих пор не переоделась?

— Я вещи разбирала и… Сейчас оденусь. А что, уже пора? — наверное, мой голос прозвучал слишком жалко, потому что поверенный прыснул от смеха.

Прикрыв за собой дверь, сунул руки в карманы. Его лицо вдруг преобразилось, исчезла едкая ухмылочка.

— Ты сейчас наденешь красивое платье и пойдёшь к Беслану. Поужинаете, поболтаете. Ты будешь радостной, улыбчивой и нежной. Подаришь ему немного ласки. Пообещай мне, — просьбы в его тоне нет. Это указание. Он перечисляет мои обязанности по пунктам. Правда, я бы в любом случае не отказалась.

— Обещаю. Всё будет… нормально.



Дать обещание намного легче, чем сдержать его. Но я сейчас как сапёр, не имею права на ошибку.

— Весёлая, улыбчивая, нежная, — повторяю, глядя на себя в зеркало, расчёсываю волосы. — Подари ему немного ласки. Да легко! Вот сейчас пойду и подарю. Главное не смотреть. Не смотреть. И всё, — натянутая улыбка выглядит фальшиво, некрасиво. Нужно бы потренироваться, Шахбулатов ведь не идиот.

В брендовом платье я выгляжу очень необычно. Никогда не примеряла дорогую одежду, а теперь понимаю, что надеть на себя что-то из старья больше не захочу. Но не стоит забывать, зачем я здесь. Не ради тряпок и развлечений. Ради Сени. Ради нашего будущего.

Заработаю денег, верну долг, и мы уедем. Очень далеко, в какую-нибудь глухую деревню, чтобы подальше от бандитов и прочей грязи. Только смогу ли?.. Получится ли у меня всё забыть. Ведь просто так мне эти деньги никто не даст. Придётся спать с Шахбулатовым, а потом осмелиться посмотреть в глаза Сеньке. Моему хорошему, доброму, светлому Сенечке. Он даже не подозревает, на что я пошла, чтобы выплатить проклятые деньги.

Но в отражении своих глаз замечаю и гнев. Это он виноват! Он влез в долги перед бандитами. Так в чём же моя вина? В том, что хочу спасти наши шкуры? Нет уж. Я не стану испытывать чувство вины.

Добрых пятнадцать минут Нурлан терпеливо ждал, пока я закончу, а когда вышла за дверь, оттолкнулся от стены и, оглядев меня с головы до ног, присвистнул:

— Нормально так.

— Спасибо, — широко улыбнулась.

— Ты умница, Тата. Пойдём.

Проводив меня до уже знакомого кабинета, открыл дверь.

— До завтра и удачи.

И хоть этот прохиндей мне не нравится, но вдруг сильно захотелось уйти с ним. Я ещё не видела Шаха, но уже чувствовала его присутствие. Его аура давила на меня камнем, блокируя доступ кислороду в лёгкие.

Шагнув внутрь полумрака, прищурилась, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Почему здесь всё время так темно? Даже днём шторы были задвинуты почти наглухо, а я разглядела его лицо, потому что на него падал свет лампы.

Заметив его силуэт, не повторяю прежней ошибки, сразу же опускаю глаза.

— Добрый вечер…

— …Беслан, — напоминает, что я должна назвать его по имени.

— Добрый вечер, Беслан.

— Проходи, — он сидит на диване, раскинув руки на спинке, и, конечно же, смотрит на меня. Мне необязательно его видеть, чтобы знать — это так. — Присаживайся.

В комнате обалденно пахнет едой, и мой желудок предательски урчит. Уверена, Шахбулатов слышит.

— Спасибо, — похожу к креслу напротив, намереваясь сесть в него, но Шаха это не устраивает.

— Сюда, — хлопает рукой по дивану рядом с собой, и моё и без того трепещущее сердце замирает.

Спокойно, Тата. Ты знала, что так будет. Знала, зачем шла сюда. У тебя всё получится.

Сажусь рядом с ним и слегка вздрагиваю, когда тяжёлая, большая рука соскальзывает со спинки дивана на мои лопатки. Слегка поглаживает, опускается вниз и останавливается на пояснице.

— Ты очень хорошо выглядишь. Тебе идёт это платье, — его рука согревает мою спину недолго. Взяв пальцами прядь моих волос, поднёс её к лицу, вдохнул. — Пахнешь сексом. — Мои щёки вспыхнули, будто их огнём опалило. Говорить с ним о сексе — ещё страшнее, чем им заниматься. Он заметил моё смущение, убрал руку. — Возьми, это тебе, — мне на колени легла продолговатая коробочка с фирменным золотым теснением. «Колибри» — очень известный бренд. И очень дорогой. Как-то я хотела их серёжки, но увидела цену и едва не поседела.

— Что это? — в руки коробочку не беру. Возникает стойкое ощущение, что стоит мне прикоснуться к ней, и больше вспять ничего не повернуть. Хотя понимаю, что уже и так влипла по самое не хочу.