Белое безмолвие - Сара Лотц

– Не торопись, парень. Готов к следующему отрезку? – Он показал корявым пальцем на проем. – Нужно вскарабкаться туда, схватиться за цепь и втиснуться в этот зазор.

Я чувствовал, что он ждет моей реакции. С того места, где мы стояли, это отверстие казалось таким узким, как будто в него можно было просунуть разве что газету.

– Конечно. Нет проблем.

Он фыркнул, явно видя насквозь мою ложную браваду.

– Я пойду первым, не против?

– Не против. – Во рту у меня пересохло.

Он мгновенно поднялся по складке на краю стены, словно обезьяна, на цыпочках прошел по выступу, а затем одним плавным движением рванулся вверх, схватился за цепь и воткнулся в узкий зазор вперед ногами. Извиваясь, он пролез внутрь и исчез в темноте.

Со стороны это выглядело очень просто, и поначалу всё так и было. Подъем дался мне без труда, словно трещины и выступы не разбросала тут природа в случайном порядке, а проделали люди специально для рук и ног. Но когда я дотянулся до цепи и повис на ней всем своим весом, она дернулась, как будто болт, удерживавший ее в скале, готов был вот-вот выпасть. Чувствуя, как сердце бьется где-то в горле, я вскинул ноги вверх и зацепился носками сапог за край щели. Я висел вертикально, головой вниз, и воображение рисовало, как мой череп при падении раскалывается о каменный пол, словно спелый арбуз. Если бы цепь оборвалась, так бы и произошло. Перебирая руками по цепи, чтобы перевести корпус в более удобное положение, я смог просунуть в проем сначала ступни, а потом и ноги. «Слава богу, блин!» Там оказалось достаточно места, чтобы я смог переместить в расщелину и всё тело, но мне пришлось снять каску, дабы камера не поцарапалась о низкий свод. С помощью ягодиц и плеч, извиваясь, как червяк, я кое-как продвигался там, хотя едва не ободрал живот о камень надо мной. Потом стало попросторнее, и я снова надел каску. Теперь я мог развернуться, лечь на живот и проползти по этому коридору уже головой вперед к тому месту, где меня дожидался Эд с беспощадной улыбкой на губах.

– Осторожнее здесь, парень.

– Ох, черт!

Конец тоннеля обрывался в чернильно-черную бездну глубиной в добрых три этажа. Стены ее казались гладкими, как стекло. Когда луч моего фонарика скользнул по этому маршруту вниз, у меня вдруг закружилась голова, хотя никогда раньше проблем с высотой я не испытывал.

Он снова лукаво взглянул на меня.

– Для такого скалолаза, как ты, поднимавшегося на Эгюий, это не составит труда.

Страховку[15] он не предлагал. Да и в любом случае, веревки у нас с собой не было.

И тут он без предупреждения двинулся вперед, скользнул вниз, бесстрашно выбирая самый прямой путь и цепляясь за скалу, как паук. Я внимательно следил за ним, стараясь запомнить, за что он хватается руками.

– Давай, Крис Бонингтон[16], посмотрим, из какого теста ты слеплен.

Чувствуя, как у меня снова пересохло в горле, я включил камеру под бессмысленную импровизацию собственного внутреннего голоса, твердившего что-то вроде: «Камера успела запечатлеть последние трагические моменты жизни Саймона Ньюмена», после чего перекатился на живот и спустил ноги, нащупав для них первый упор. Оставалось надеяться на Бога и на то, что плохое освещение создает оптический обман и всё в этой шахте на самом деле не так ужасно, как кажется. «Ты сможешь это сделать», – произнес я мысленно. Я не мог позволить себе быть скованным и делать паузы между отдельными движениями. Лучше всего в такой ситуации спускаться траверсом[17], и я огляделся, подбирая первый зацеп для рук. В считанные секунды сработала мышечная память. Переместив вес на ноги, я посветил фонариком вниз и нашел, где взяться рукой в следующий раз. Как и на прошлой стене, выбоины и упоры были расположены почти равномерно. «Шаг вниз, снова траверс. Не торопись, решай проблемы постепенно», – командовал я. Вниз и поперек, вниз и поперек. Я действовал не спеша, полностью поглощенный своим занятием, и благодарил судьбу за то, что в лодыжке не ощущалось никакого напряжения. Когда я наконец достиг подножия, ноги у меня дрожали. И еще кое-что захлестывало меня – эйфория. Это были основы скалолазания, но я справился с этим, с первым настоящим испытанием после несчастного случая. Я выключил камеру на каске и с улыбкой повернулся к Эду.

– Это было по-настоящему…

Внезапно я врезался в скалу за собой, почувствовав острую боль в спине. Прежде чем мой мозг успел сообразить, что происходит, Эд схватил меня за горло, пережимая пальцами трахею и наваливаясь на меня всем телом.

– Зачем ты здесь на самом деле? – бросил он мне в лицо. – Кто прислал тебя, кто прислал?!

Драться я умел, но мне удалось побороть инстинкты и не лягнуть его, не ткнуть пальцами в глаза и не боднуть лбом в нос. Это был не выход. Следовало успокоить его: я сейчас находился бог весть на какой глубине под землей, и только он мог вывести меня отсюда. Давление на мое горло усиливалось, – было чертовски больно, – и я, показывая, что сдаюсь, поднял руки.

– Пожалуйста, Эд! – прохрипел я. – Успокойся ты, блин, прошу тебя!

– Зачем ты здесь на самом деле? – Он брызгал на меня слюной, и вдруг появилось жуткое ощущение, что он сейчас наклонится и укусит меня.

– Я хочу снять трупы для своего вебсайта!

Убийственное давление на мою шею ослабло. Он отступил назад, бормоча что-то себе под нос. Пытаясь отдышаться, я потер горло.

– Эд, клянусь…

– Помолчи, парень. – Он закашлялся, отвернулся и сплюнул на землю. – Что еще за вебсайт?

– Я веду его со своим другом Тьерри. Он называется «Путешествие на темную сторону», мы сами создали его и размещаем там фильмы о разных жутких местах, шутим по этому поводу, выкладываем клипы в сеть. Я узнал об этих пещерах и о несчастье, случившемся в восьмидесятых. Ходят слухи, что тела людей, погибших тогда, до сих пор находятся здесь. – Я говорил без умолку, как идиот, но мне было все равно. – Я хочу их заснять. Вот и всё. Клянусь, это чистая правда. Это не для документального фильма, прости, что соврал тебе, но я просто не понимал тогда… – «…что ты такой долбаный псих». – Ты веришь мне?

Мы стояли друг напротив друга, тяжело дыша, и он еще с минуту пялился на меня своими глазами-луковицами. Их выражения я так и не понял. Взгляд был мутным и расфокусированным.