Белое безмолвие - Сара Лотц

Я приготовился к тому, что он снова нападет на меня. И решил, что на этот раз отвечу ему и буду бить чем попало. Если я вырублю его, смогу ли я подняться обратно по траверсу? Да, вероятно. Но дальше что? Я мысленно попытался представить себе карту маршрута до этой точки. Господи, я даже не был уверен, что смогу вернуться по собственным следам, не говоря уже о том, чтобы взобраться на ту лестницу. Всю дорогу я слепо следовал за ним.

Но затем я услышал его гогот.

– Так ты веришь мне, Эд?

– Я верю тебе, парень. Просто нужно было убедиться, что ты не один из них.

– Я понимаю тебя, Эд.

«О боже!»

На свет появилась его фляжка. Мы несколько раз передавали ее друг другу, и жжение дешевого алкоголя заглушило металлическое послевкусие адреналина во рту, отчего меня слегка замутило. Он снова смотрел на меня с кривой ухмылкой на губах. Я все еще не мог решить, не имели ли конспирологические заморочки Эда и его вспышки гнева единственную цель – взбесить меня. Мысль эта никак не утешала: Эд был либо психопатом, который играл со мной из каких-то садистских соображений, либо параноидным шизофреником. Боль в горле постепенно начала утихать, но спина после удара о скалу до сих пор гудела.

– Итак, ты говоришь, что хочешь увидеть тела.

«Нет! Я хочу выбраться отсюда к чертовой матери, подальше от тебя, и как можно скорее», – мысленно ответил я. Но было слишком поздно, я уже основательно влип. Однако и из скверной ситуации можно извлечь нечто полезное.

– Так это правда? Их останки до сих пор здесь?

Он кивнул, и в дрогнувшем свете фонаря его морщины показались более глубокими и темными.

– Конечно, они здесь. Сам подумай. Труп просто невозможно поднять с такой глубины, парень. По крайней мере, по этой сети проходов.

Я попытался представить, как мы тащим мертвое тело через узкие щели, сквозь которые нам пришлось протискиваться, и от этого меня затошнило еще больше.

– И ты знаешь, где они находятся?

– Родители тех парней попросили отнести их останки в большую пещеру еще в восьмидесятых. Хотели залить их бетоном, но потом хозяин участка подал петицию, чтобы закрыть всю эту систему навеки, так что родители их даже не увидели. Так говоришь, что хочешь это снять?

– Да. – Только теперь всё это казалось мне глупым. И даже непристойным.

– А раньше ты трупы видел, парень?

– Да.

«Не ходи туда», – мелькнуло в мозгу. Но перед глазами уже возникла знакомая картина, и я ничего не мог с этим поделать. Отец лежит за грязной больничной занавеской; мышцы его лица обмякли, и во всем ощущается страшная пустота, очень напугавшая меня тогда, в десятилетнем возрасте. Честно говоря, она до сих пор пугает меня.

– А я повидал их немало. Белфаст. Босния. Я бывал там.

– Так ты служил в армии, Эд?

– Семнадцать лет, парень.

Босния. Когда же это было, в начале девяностых? Я должен знать такие вещи.

– А почему ты уволился?

«Если не считать того, что ты душевнобольной или психопат. Или и то и другое вместе».

– Понимаешь, им пришлось избавиться от меня, потому как я узнал их планы. Понял, что они на самом деле собираются предпринять.

«Он помешан на теории заговора, будь с ним внимателен», – предупредил я себя.

– А можно посмотреть на эти тела? Ты можешь меня к ним вывести?

Он бросил лукавый взгляд в мою сторону.

– Угу. Я могу их тебе показать, парень. Скажем, за сотню фунтов дополнительно.

Лишней сотни у меня не было, но эту проблему я решу, когда мы отсюда выберемся.

– Хорошо.

Следующий отрезок пути оказался простым. Мы немного проползли на животе, преодолели еще один завал из валунов, после чего неподвижный воздух ожил от плеска и журчания воды. Мы боком спустились по каменистой осыпи к месту, где быстрый ручей с шумом уходил в туннель. Эд присел рядом с ним.

– Уровень воды выше, чем мне хотелось бы. – Он фыркнул. – Но всё будет нормально, если мы не станем валять дурака и понапрасну тратить время. Ноги не мерзнут, парень?

– Нет.

– Скоро замерзнут.

Эд хохотнул, но тут же зашелся приступом влажного кашля, от которого согнулся пополам. Он долго, мучительно и мерзко откашливался и сплевывал, после чего шагнул в поток и, шлепая по воде, двинулся вперед. Я последовал за ним, чувствуя, как упругое течение закручивается и пульсирует вокруг икр. Дно ушло вниз, я споткнулся, и вода плеснула через край сапог, промочив носки. От резкого холода я охнул.

– Смотри, куда ставишь ноги, парень. Тут есть карстовые воронки, которые уходят вниз, в самое пекло.

Мы повернули за угол и прошли по краю темной болотистой лужи.

– Тут осторожно, в этой штуке можно увязнуть по самую задницу.

Он вскарабкался на узкий уступ, нависавший над ручьем, а затем переступил на другой берег. Я последовал его примеру, моля Бога, чтобы больная щиколотка выдержала мой вес, а сапоги не потеряли сцепление со скользкими каменными уступами. Медленно продвигаясь вперед таким образом, мы постепенно, шаг за шагом поднимались все выше, пока пенящаяся вода не оказалась на глубине добрых шести футов под нами. Падение теперь могло обернуться катастрофой, и мне пришлось напомнить себе о том, что нужно дышать ровно. Эд остановился и указал вверх. С потолка пещеры свисали сталактиты, похожие на пучки тонких соломинок, или на большие клыки, или на какие-то странные неземные ребристые опахала. Но я пришел сюда вовсе не ради геологических чудес.

– Ну что, готов к Крысиной тропе, парень?

– Так это здесь?

– Ну да.

Он ступил на обнажение пород справа от себя, оставив ручей за спиной, а затем, точно белка, перескочил на груду камней и нырнул в один из узких проходов.

Я включил камеру, – поскольку руки у меня тряслись, это заняло некоторое время, – набрал побольше воздуха в легкие и постарался скопировать движения Эда, но издал дурацкое испуганное «ой», когда моя нога слегка поскользнулась и я едва не свалился в воду.

Крысиная тропа начиналась постепенно, как будто пыталась убаюкать меня ощущением ложной безопасности, ведь ползти на четвереньках сначала было не слишком сложно. Однако я в полной мере оценил пользу наколенников. Эд ждал меня в конце туннеля.

– На следующем отрезке будет тесновато, парень.

Эту фразу можно было назвать преуменьшением года, ведь речь шла о том, чтобы, расцарапывая живот, протиснуться к узенькому проему высотой не больше фута. Вынужденный повернуть голову набок, едва не задевая щекой влажный щебень, я продирался вперед, сдавленный со всех сторон так, что двигаться мог, только используя в качестве рычагов пальцы рук и ног. Через пять минут подобных мучений сломанная щиколотка стала протестовать. Время от времени я чувствовал, как скала давит мне на спину и ягодицы своей тяжестью. Всё тело начало неприятно дрожать, и теперь особенно явственно ощущался вес горы надо мной. Всё время приходилось извиваться, и от этого у меня сбилось дыхание. Вскоре я совсем запыхался. Глаза жег пот, струйками кативший по лбу.