Ландора - Ольга Тишина

знакомому лингвисту, а я за Ратмиром. Кстати, интересное имя. По дороге подключаюсь к Справочной, интересуюсь происхождением имени. Хм-м. Древнеславянское имя. То-то я смотрю, странное оно. Кажется, мои догадки верны на счет появления здесь Ратмира. Именно поэтому его статус данные не читаются. Все граждане Индокитая имеют специальный чип, имплантированный под кожу между большим и указательным пальцем левой руки и лишь за редким исключением, он может находиться в других местах, которые так же сканируются по мере необходимости. Я знаю, в Новой Европе эрфид-метка уже давно применяется среди населения. Они внедрили эту программу еще раньше, чем мы. Но вот где имплант Ратмира, знает только он сам.

Лечащий врач смотрит на меня как на сумасшедшую:

— Джи Дора, — уважительно негодующе говорит он, — пациент еще слаб, ему требуется надлежащее лечение и уход!

— Я знаю, доктор. Но я настаиваю на том, чтобы забрать дядю домой. К тому же, он сам меня об этом просил, — привираю я, для пущей правдоподобности.

— Конечно, мы не можем держать пациента насильно, — хмурится врач, — однако на вашем месте я бы подумал.

— Я уже подумала, доктор.

— Хорошо, — доктор сдается. — Я напишу вам рекомендации и подробные инструкции по приему лекарств. И обязательно покажите его дней через пять.

Он начинает что-то строчить на бланке. Я терпеливо жду. Закончив, он протягивает мне листок с рецептами:

— Если увидите ухудшения, срочно звоните лично мне. Мой номер я записал.

Я благодарю доктора и спешу к Ратмиру.

Ходить бирюзовым глазам еще нельзя. Я это понимаю. И поэтому заказываю спецтранспортировку пациента. Монорельс быстро доставляет нас до дома. Моя квартира находится на семьдесят пятом этаже, ста двадцати этажного жилого комплекса. Таких комплексов в Индианаполисе пару сотен. Низкие строения не в моде. Люди привыкли жить компактно. Так намного удобнее. Я, конечно, слышала разговоры, что некоторые пытаются отселяться на окраины городов, но не понимаю в чем здесь смысл.

Ратмир всю дорогу молчит. Но я вижу, он напряжен. У лифта прозрачные стены и взгляд мужчины перебегает с одного здания на другое, что видны в поле его зрения. Зрачки расширены, словно все, что он видит ему не привычно и совершенно не знакомо. Я плохо знаю, как там у них в Новой Европе устроена жизнь граждан, какая архитектура преобладает. Возможно, они живут совсем по-другому, не так как мы.

Наконец-то двери моей квартиры. Я прикладываю к сканеру руку. Замок, тихо щелкнув, открывается.

— Вот мы и дома, — объявляю я.

Он обводит глазами мои скромные апартаменты.

— Будешь жить пока в гостиной. Здесь удобно.

Я помогаю Ратмиру встать с больничного кресла и перебраться на диван. Чтобы как-то нарушить неловкость происходящей ситуации включаю телемонитор. На экране, (вот черт!) мое лицо крупным планом. Это показывают повтор вручения Кубка. У меня берут интервью. Слушаю и понимаю — какую же чушь я несу! Мелькают кадры гонки. Вот момент столкновения. Я хочу переключить канал, но меня останавливает мужская рука. Ратмир с явным любопытством смотрит на экран. Я тихонько ретируюсь в спальню.

Только сейчас до меня доходит вся серьезность моего поступка и того положения, в котором я оказалась притащив совершенно незнакомого человека в свой дом:

— Мы даже поговорить не можем друг с другом, — ругаю я себя, — выяснить кто он и откуда. Одним словом — дура ты Дора!

Ратмир видимо меня потерял — слышу его неуверенный зов. Вынимаю из укромного места его сумку, «делаю» на лице лучезарную улыбку и выхожу к своему заждавшемуся гостю. Взгляд мужчины сначала задерживается на моем лице, потом скользит вниз. В глазах рождается узнавание и радость. Я протягиваю ему сумку. Почему-то мне немного обидно. Я снова ругаю себя:

«Ты что, Ландора, к сумке ревнуешь! Это смешно!». Да смешно. Но ловлю себя на мысли, что очень хочу такой же взгляд в свой адрес. Можно к нему еще прибавить обожание. У-гу. Мечтай девочка. Ты посмотри на него. Красавец! И скорее всего сердцеед. Покоритель женских и девичьих сердец. Да-да и чье-то, похоже, он уже покорил, — добавляю я самой себе.

Ратмир тем временем достал тот самый непонятный предмет. Я так и не поняла, как он его включил, но черная, матовая поверхность предмета исчезла, оставив лишь тонкую рамку по периметру. Пустота внутри рамки оказывается обманчивой. Я во все глаза наблюдаю, как в центре ее возникает радужный «вихрь». Мужчина раздвигает руки и рамка, словно резиновая, растягивается от прилагаемых усилий. Растянув рамку до квадрата приблизительно двадцать на двадцать сантиметров, Ратмир запускает в «вихрь» руку и… о чудо… вынимает оттуда какую-то вещь. Рамка вновь принимает прежние размеры. Хотя нет. Она теперь уменьшается, превращаясь в маленький плоский прямоугольник размером чуть больше моего ногтя. Мужчина закатывает рукав рубашки, и… странная штука просто исчезает в районе его запястья. — «Вот это технологии у них, — думаю я, — что это было?» Он же, снова возвращается к вещи, которую извлек из «вихря». Я вижу — это полупрозрачный цилиндрик наполненный какой-то субстанцией. Мой гость подносит цилиндрик к своей шее, и я слышу тихое шипение. Теперь цилиндрик пуст. Ратмир какое-то время сидит неподвижно. В голову лезут всякие глупые мысли, типа самоубийства. Но, нет. Мужчина оживает. Немного растирает место укола и наконец-то обращает внимание на меня. Мой вид говорит ему обо всем.

— Это — безопасность, — произносит он, к моему большому удивлению. — Не быть заражение. Не быть эпидемия.

— Ты болен?

— Нет, нет, — торопится он ответить. — Просто, профилактика.

— А что это было? — я показываю на запястье.

— Я объясню. Чуть после. Хорошо?

Он улыбается. Я первый раз вижу его улыбку. Что-то в ней есть такое. Я не могу уловить. Словно обреченность. Грусть? Не знаю. Не могу понять.

— Хочешь есть? — решаю я перевести разговор. Он кивает в знак согласия.

Моя гостиная, она же и столовая.

— Тебе курицу или говядину?

— Говядину, если можно.

У него удивительно красивый тембр голоса. Мне всегда нравился именно такой. Не низкий, но и не высокий. Баритон.

Кидаю в две стеклянные миски питательные брикеты и заливаю кипятком. Масса мгновенно закипает, пузырится и увеличивается в размерах, заполняя собою все пространство миски.

— Я сделала тебе с рисом, — говорю, протягивая еду мужчине. Он принимает миску и благодарно кивает головой.

— Почему ты не ешь? — я замечаю, что Ратмир не притронулся к пище.

— Ложка, — говорит он. — Руками есть не могу.

До меня доходит. Как же я глупо выгляжу. Еда вываливается из рук назад в миску, а руки сами собой тянутся в рот, который по старой доброй привычке, автоматом начинает