Второй и Первая - Александра Плен

Я не принимал участия в приготовлениях к свадьбе, хотя Светлана периодически пыталась меня подпрячь. Как бы сильно я ни любил Пашкиных родителей, как бы близки мы ни были, я не мог позволить себе лишний раз видеть жениха и невесту. Моим подарком будет предоставление своего лучшего ресторана на целый день, плюс кухня и выпивка. Щедрый подарок, даже для меня. Я дошел до предела, до той степени безумия, которая стирает границы. Я боялся, что, выпив рюмку на свадьбе, я сорвусь и размажу лицо жениха кулаком или, еще хуже, признаюсь всем. Пусть меня поднимут на смех, пусть будет скандал, пусть друзья отвернутся от меня, но я уже не мог держать это в себе.

Я метался по квартире, как тигр, запертый в клетке. Хотелось выть от тоски, ломать мебель, биться головой о стену. Наверное, я дошел до ручки, потому что в какой-то момент мне пришла в голову дикая мысль – хорошо бы, Пашка исчез. Испарился. Разлюбил Нику, изменил ей, заболел неизлечимой болезнью, попал в аварию, в конце концов. Что угодно, что могло бы их разлучить хоть на время. А потом я что-нибудь придумал бы. Например, позвонил бы Натке, уговорил ее встретиться с Павлом. Они расстались по какому-то пустячному поводу: то ли ей подарок на День святого Валентина не понравился, то ли он опоздал на свидание. Я бы ей даже приплатил, только бы она согласилась.

Какой же бред лезет в голову! Я ужаснулся своим мыслям и постарался выбросить их из головы, стереть из памяти, но они, как заноза, засели внутри.

Павел – мой самый близкий друг. Мы неразлучны со школы. Именно его родители заботились обо мне, пока мои разъезжали по гастролям, оставляя на долгие недели единственного сына сначала с бабушкой, потом с няней, а в конце концов и одного. Именно Пашкин отец учил меня рыбачить и ездить на мотоцикле. Именно его мачеха учила меня готовить и гладить себе рубашки.

Светлана появилась в нашей жизни, когда нам с Павлом было по десять лет, и заменила нам обоим мать. Ее трехлетняя Маринка стала для нас младшей сестрой, куколкой, которую мы баловали нещадно. Я глубоко уважаю и люблю эту семью, и скорее сам прыгну с небоскреба, чем причиню им вред.

– Ты почему не берешь трубку?! – Лехин голос в телефоне орал так, что у меня заложило ухо и я отодвинул его подальше. – Где тебя черти носят?!

Я открыл было рот, чтобы объяснить, что забыл поставить телефон на зарядку, и он сдох. Что два дня не выхожу из дома, что попросил охрану внизу никого не пускать ко мне. Что и сейчас не горю желанием разговаривать с другом. Но не успел…

– Пашка погиб!!! Я целый день не могу до тебя дозвониться!

– Что?.. – На меня обрушилось небо. – Как?!.

– Вчера на стройке… В последний день перед отпуском… Поднялся на объект без каски… Хотя она бы ему не помогла…

До меня доходили отрывистые бессвязные слова. Мой мозг отказывался их понимать. Сильнейший шок забил уши ватой. Этого не может быть!.. Этого просто не может быть…

– Как она? – прошептал я враз севшим голосом.

Лешка мой вопрос понял по-своему.

– Светлана единственная, кто более-менее в порядке. Остальные паршиво. Дядя Коля заперся в гараже, Марина плачет в своей спальне, Ника… – Голос в трубке дрогнул. – Ну, в общем, капец. Я сам не могу до сих пор поверить…

Он еще что-то говорил, а я стоял парализованный, неспособный даже вздохнуть. У меня словно выдрали с мясом ногу или руку. А вместе с ними еще и огромный кусок сердца.

Пашка работал прорабом на стройке. Сейчас они возводили высотный жилищный комплекс у моря. Алексей рассказал, что у башенного крана оборвался трос. Павел зашел перед отпуском закончить дела, он шутил, смеялся и, видимо, поэтому был немного рассеянным, раз полез под такелаж. Смерть была мгновенной, его просто разрезало пополам.

Я просидел на полу, у окна, пока не стемнело. За стеклом гудел город, люди спешили с работы, сигналили автомобили, лаяли собаки, царила обычная повседневная жизнь. И сейчас в этой жизни не было Павла. Я мог не встречаться с ним месяцами, но я знал, что он где-то живет, ходит, ест, спит, разговаривает, смеется или ругается. Я знал, что, если позвоню, он сразу примчится, несмотря ни на что. Что выполнит любую мою просьбу, даже самую дурацкую.

Я так ему и не сказал, что всегда завидовал ему. Тому, что у него есть семья, отец, мать, сестра. Тому, как его все любят. Какой он веселый, обаятельный, добродушный. Даже его частым влюбленностям завидовал, хоть и подшучивал всегда. Потому что сам был не способен на подобные чувства.

Наверное, нужно позвонить, хотя я и не представлял, что скажу. Я поднял валявшийся на полу телефон и набрал номер Светланы. Она взяла трубку через почти минуту гудков.

– Что я могу сделать?

– Сергей… – Ее голос звучал глухо, но по крайней мере не всхлипывал и не дрожал. Да, это я узнал только сейчас, они с этим горем уже второй день. – Как хорошо, что ты позвонил. Поможешь? У нас тут и так дурдом, я одна на ногах, да еще и…

– Говори.

– Надо найти Нику.

Я замер.

– Вчера я забрала ее к нам домой после морга, дала успокоительное, и она вроде заснула. Потом я забегалась, а когда сегодня зашла в ее комнату, Ники там не оказалось. Ездила к ней домой, в больницу. В общем, мне некогда ее искать по городу. Я не знаю, где она может быть, и боюсь, как бы чего не случилось.

– Я понял. Найду обязательно. В каком морге он лежит?

– При пятой неотложке, но ее там нет. Похороны завтра в десять. Я очень тебя прошу…

– Да-да. – Я встал и твердо ответил: – Не беспокойся, я привезу ее.

Я бесцельно колесил по ночным проспектам. Сначала посетил морг и коммуналку. Ни врачи, ни соседи не видели Веронику со вчерашнего дня. Потом бесцельно объезжал знакомые места: парк, набережную, офис, где она работает. Нет, решил я, так не пойдет. Нужно остановиться и подумать, иначе я буду до утра кататься.

Куда могла пойти убитая горем, ничего не соображающая девушка? Это должно быть связано с Павлом, с его смертью. И в то же время… Да! Мне пришла в голову мысль, кажущаяся на первый взгляд простой. Полгода назад Пашка на стройке повредил руку. Так, фигня, ушиб пальца, трещина в фаланге. Но все равно пару дней провалялся в больнице. Я приходил проведать его и, конечно, встретил там Нику. Это было городское отделение номер три. Павел выписался и больше там не появлялся, но, возможно, затуманенный мозг девушки интерпретировал его «болезнь» по-своему. В конце концов, ехать мне больше некуда.

– Молодой человек, заберите эту сумасшедшую. – Дежурная санитарка с радостью отвела меня к сидящей на полу в приемном покое девушке. – Она не хочет уходить и просит пустить ее к какому-то Павлу Лунину. Но у нас нет такого.

– Да, я знаю, – кивнул рассеянно.

Ника выглядела ужасно. Словно потерянный щенок, она сидела на голом бетоне, поджав колени. Услышав нас, она подняла голову.

– Операция уже закончилась? – произнесла она, с надеждой вглядываясь в наши лица. Меня она, походу, даже не узнала. – Когда можно будет его увидеть?