Во власти Бермудского треугольника - Михаил Шторм

Понимая, что подняться ему не удастся, Быков приподнялся на руках и, отталкиваясь одной ногой от земли, пополз прочь, оставаясь повернутым к крокодилу лицом. Теперь ему стало ясно, что Кетумиле выменивал у старика в деревне, зачем придвинулся так близко и чем уколол Быкова.

Правая нога отказалась толкать тело дальше, сделавшись такой же мертвой и бесполезной, как левая. Только руки еще действовали, потому что отрава еще не успела подействовать на них. Перебирая ими, Быков продолжил отдаляться от крокодила, который, в свою очередь, придвигался все ближе. Нижняя половина туловища была тяжелой, бесчувственной и одеревенелой. Рукам становилось все труднее выдерживать эту тяжесть.

«Сейчас упаду», — понял Быков и действительно растянулся на жесткой траве. Крокодил приостановился, как бы решая, напасть сразу или подождать, чтобы действовать наверняка. Возможно, ему однажды приходилось иметь дело с пойманной обезьяной, которая, несмотря на свою кажущуюся слабость, причинила ему боль, вцепившись пальцами в глаза — единственное уязвимое место на морде. А может быть, его сдерживало присутствие вооруженного человека?

Подобная догадка пришла и в голову Кетумиле.

— Не бойся, ящерица, — сказал он. — Я вне игры. Угощайся. Кушать подано.

В подтверждение своих слов он отдалился метров на десять и остановился там, уперев ружье прикладом в землю.

Крокодил издал очередное утробное мычание, поводя рылом из стороны в сторону, как бы проверяя, нет ли поблизости какой-нибудь ловушки. Больше Быков его не видел. Он лежал на спине, уставившись в небо. Поднять голову не было никакой возможности. Все тело словно налилось свинцом. Живыми оставались только глаза и некоторые лицевые мышцы. Это означало, что Быков сможет увидеть, как распахнется смердящая пасть и успеет поморщиться от боли. А вот крикнуть — вряд ли. Голосовые связки не работали. Перед смертью он не имел возможности даже послать проклятия своему убийце.

Лежал беспомощный, как бревно, и смотрел в небо. Там расстилались большие белые облака и летел крохотный вертолет, похожий на блестящую каплю.

Краем глаза Быков увидел темную махину, подобравшуюся к нему сбоку.

— Он начнет с головы, — пояснил Кетумиле, находящийся вне зоны видимости. — Тебе повезло, Димо. Не будешь страдать. Все произойдет быстро: хап — и все.

Крокодил шумно втянул ноздрями воздух. Быков сделал отчаянную попытку откатиться в сторону и не сумел. Лишь зрение и слух функционировали в обычном режиме. Было слышно, как дышит чудище, как стрекочет снижающийся вертолет, как мерзко хихикает невидимый Кетумиле.

— Ты, наверное, хочешь попросить прощения? — спросил он. — Не напрягайся. Я никогда не прощаю. Никого и ничего. Ты отказал мне в небольшой просьбе и теперь умрешь. Даже если кто-то нас сейчас видит, например люди в вертолете, то они подтвердят, что я не имею к твоей смерти ни малейшего отношения. Потому что меня даже нет рядом… — Голос африканца начал отдаляться. — Я не видел, как ты упал, Димо. Не видел, как к тебе подобрались крокодилы — их уже три, кстати… Я занимался мотором машины. Менял свечи, допустим. — Голос Кетумиле был уже еле слышен. — А когда я спохватился, то было поздно. Ты ведь не кричал, не звал на помощь…

Он говорил еще что-то, но Быков его уже не слышал, то ли из-за рокота вертолета, то ли из-за шума крови в голове. Рядом с его лицом дышала жаром открытая глотка. Сейчас челюсти сомкнутся, и все исчезнет.

Мрак. Пустота. Небытие.

Прежде чем испытать боль и муки предсмертной агонии, Быков провалился в беспамятство.

Быков никогда особенно не верил в загробное существование. Разумеется, как вся думающая публика, он мог порассуждать на эту тему, строя всевозможные предположения и ссылаясь на тибетскую «Книгу мертвых», сочинения небезызвестного Моуди и туманные высказывания всевозможных святых. Однако в глубине души он подозревал, что все это лишь интеллектуальные и психологические ухищрения, призванные избавить людей от страха смерти или вовлечь их в ту или иную религию.

Вся умственная деятельность человека происходит в мозгу, а как такое возможно при остановке кровообращения и прекращении подачи кислорода? Возможно, кто-то и видит себя со стороны на операционном столе или в пылающем автомобиле, однако все это лишь галлюцинации, игры угасающего сознания.

Так считал Быков до того, как погиб на берегу безымянной африканской речушки. Беспамятство не поглотило его навечно. Через некоторое время после смерти он обнаружил, что к нему вернулась способность не только слышать, но и мыслить связно. Он отстраненно удивился тому, что, оказывается, тибетские монахи были абсолютно правы, когда описывали жужжание и гул, сопровождающие переселение души в царство мертвых. Быков действительно слышал нечто подобное — очень громкий, непрекращающийся гул, звучащий то ли внутри черепной коробки, то ли вокруг.

«Все-таки вокруг, — решил Быков после некоторого раздумья. — Головы ведь у меня нет. Не только потому что ее отгрызли. Меня самого нет, я не существую, а значит и голова не существует тоже. Хотя… Как же я тогда думаю, интересно знать? Чем?»

Мысль настолько потрясла Быкова, что он машинально открыл глаза, убедившись, что и зрение тоже сохранилось. Потусторонний мир не выглядел таким уж непривычным или пугающим. Быков находился в каком-то замкнутом пространстве, вибрирующем вместе с ним. Из ниоткуда появился неразличимый в ярком дневном свете человеческий силуэт.

— Очнулся, — провозгласил он, встретившись взглядом с Быковым.

Это было преждевременное заявление. Но, потеряв сознание, Быков очнулся снова, и на этот раз полностью. Ему стало ясно, что он находится внутри небольшого вертолета, уложенный на пол в узком проходе. Теперь сверху на него смотрели уже двое: мужчина и женщина.

Мужчина взял руку Быкова, нащупывая пульс. Женщина с тревогой спросила:

— Ну, как он?

— Кажется, порядок, — был ответ.

Говорили они по-английски, что уже давно было привычным уху Быкова, постоянно разъезжающего по свету.

— Кто вы? — спросил он. — Куда мы летим?

— В Франкистаун, — ответил мужчина.

— Откуда и прилетели, — добавила женщина. — Очень вовремя, между прочим. Крокодилы уже собирались пообедать вами. Как вы себя чувствуете? Пилот, как и мы, ничего не смыслит в медицине, поэтому мы не решились давать вам какие-то лекарства, чтобы не сделать хуже.

— Позвонили в больницу, но здесь не оказывают скорой помощи, — сказал мужчина. — Осталось надеяться, что все обойдется.

— Обошлось, — успокоил его Быков. — Я в порядке.

— Уверены? — спросила женщина.

— Да. Это был просто обморок.

— Мы очень вовремя подоспели, — заметил мужчина. — Как вы очутились среди крокодилов?