Поздравляю, ты попала! - Ярл Конг

Взяв в руки эти картинки я листаю вперед, я их хранила в порядке новизны и самые старые фото были позади и несколько меня смущали и вводили в замешательство. Ведь если на более новых были два человека, то на старых — три.

— Здравствуйте, Вы кого-то ожидаете? — Встречаю мужчину, который сидит под палатой пациента и что-то ищет в телефоне.

— Добрый, а Вы кто? — Поднимается он и бестолково смотрит на меня, как будто я не медсестра, а девушка, которая непонятно что здесь делает.

— Я — Кира Геннадьевна, медсестра данного отделения. — Как можно спокойнее говорю ему и скрываю тот факт, что по моей униформе и бейджике на халате явно можно было понять, кто я и что я.

— А где Марина Федоровна? — Ищет он глазами кого-то по коридору, словно моя коллега сейчас выпрыгнет из-за спины и прокричит, что это розыгрыш и мы все вместе весело посмеемся.

— Заболела. Сегодня я за нее. — Процеживаю сквозь зубы к нему, потому что по взгляду понимаю, что он явно не в восторге видеть меня и ставит под сомнение мою компетентность. Какое-то странное понимание возраста. Если человек молодой, то значит глупый и не разбирается ни в чем. Хотя, если так положить руку на сердце, то та же Марина Федоровна уже во многом мне проигрывает и не справляется на работе. Я конечно уважаю возраст и ее прошлые заслуги, но как-то возникает вопрос — почему я должна работать теперь за двоих и всегда прикрывать ее? Ведь зарплата то у меня раза в четыре меньше, а работаю я здесь раз в десять больше чем женщина. А тут еще и приходят непонятно кто и только одним взглядом показывает, что я ничто и звать меня никак. — А кто Вы, простите за такое нескромный вопрос?

— Антон Валерьевич — отец Анжелики, которая является пациентом этой больницы. — Да, ну уже неплохо, значит не просто так здесь трется, а находится с определенной целью.

— Так Поступаленко Анжелика Антоновна — ваша дочь? — Я еще не видела эту пациентку, но знаю, что девочке четыре года и она имеет очень коварную болезнь — гемангиома. Позавчера ей сделали операцию и для убеждения, что все прошло хорошо и ничего ей не грозит было рекомендовано остаться в больнице на два-три дня.

— Да. Вы будете ее осматривать? Или кто-то другой? — Видно было по реакции этого человека и по его словам, что он ожидал, что придет кто-то другой, а я просто так — постою и в носу поколупаю.

— Я. А Вы пока что побудьте здесь, я к Вам подойду, когда завершу обзор. — И не дожидаясь его очередной уничижительной реакции касаемо моей компетенции открыла дверь в палату и зашла внутрь при этом закрыв дверцу перед носом этого Валерьевича.

— Привет, я — Кира, а ты наверное Анжела? — Протянула я руку девочке для рукопожатия. Ведь дети в большей степени запоминают определенные жесты и движения, как символ дружбы и открытости.

‌‌‍

— Привет. Да, Анжела, — закивала малая головой и улыбнулась, — а тети Марии не будет сегодня?

— Нет, сегодня не будет, но ты позволишь мне осмотреть тебя? Обещаю — больно не будет. — Улыбнулась девочке в ответ, потому что она была такая забавная и интересная, как будто маленькая куколка. А к горлу ком подступал от понимания того, какая коварная болезнь преследовала это маленькое чудо.

— Хорошо. Я тебе веру, потому что у тебя красивые глаза. А люди с красивыми глаззами говорат правду. — Так вот почему она стала так внимательно заглядывать мне в глаза. Еще ни разу не слышала такого интересного замечания от малых.

— Спасибо, маленькая. Я тебе тоже верю, потому что у тебя тоже очень красивые глаза, а люди с красивыми глазами говорят, что? — Дети очень любят, когда взрослые общаются с ними на равных и думают так же. Они тогда чувствуют, что ты тоже из того же теста и открываются перед тобой и не боятся этого.

— Правду! — Воскликнула Анжела и начала кивать энергично головой, да так, что ее белые кудри начали выпрыгивать на голове, как преданные фанаты джазовой музыки на концерте любимой группы.

Тронутая таким упорством ребенка, имеющего такую ​​огромную проблему, но не сломлена этим, приступаю к осмотру и с облегчением выдыхаю, потому что все хорошо и заживает, как должно быть. Рецидивов не выявлено.

— Вот и все, — говорю к девочке, как только завершаю обзор, — а за то, что ты все героически выдержала, у меня есть для тебя небольшой подарок. — Достаю из кармана халата заранее взятую с собой игрушку хамелеона, которая меняет время от времени свой цвет и вручаю девочке, у которой аж глаза засияли от такого презента.

— Спасибооо, тетя Кира!!! — А девочка эмоции свои не скрывает, они сразу читаются у нее на лице и еще и подкрепляются громкими криками. От таких живых эмоций улыбка сама лезет на лицо. — Мозно я тебя обнему?

— Конечно можно. — Еще не успеваю договорить, а малая бросается на шею и прижимает к себе изо всех сил. Если честно, то не ожидала такой бурной реакции. Я когда несла сюда эту игрушку, то думала, что девочке будет приятно, но вот чтобы так, то даже в голову не приходило.

Мне даже пришлось немного скорее раскрепить эти крепкие объятия, потому что еще бы пара секунд и я бы плакала. Слишком я сентиментальная в этом плане, а если дело касается детей и болезней, которые их преследуют, то могу рыдать не просыхая по пару часов на вечер.

— Ну что там? — Подскочил ко мне мужчина, как только я закрыла за собой дверь в палату. Было видно по нему, что очень переживает и заботится о дочери и меня это несколько заставило пересмотреть отношение к нему после нашей первой не слишком приятной встречи.

— Все хорошо заживает, никаких проблем не обнаружено. Думаю завтра, максимум послезавтра можно будет ее забрать домой. Если что, то вы сможете завтра заехать где-то в такое же время и забрать Анжелу? Или ее мама приедет? — Странно, что отец приехал, а не мать. Обычно все наоборот. Ну это наблюдение за тот мой короткий, но такой уж хлопотный опыт работы в больнице.

— Мать не сможет. — Покачал отрицательно головой мужчина и опустил взгляд вниз. — Она умерла еще при рождении Анжелы…

И кто же это так не вовремя? Я только что завершила осмотр тяжелобольных пациентов и хотела взять пятиминутный перерыв, чтобы хотя бы присесть и отдохнуть от морального гнета, который был вызван этими травмами и болезнями людей, как мне на телефон уже кто-то звонит.

Это уже мой любимый по контракту беспокоится, что его половинки рядом нет и впадает в печаль?

— Да. Я вас слушаю. — Делаю вид, что не знаю кто это набрал меня и произношу эти слова ровным тоном, чтобы он ничего не заподозрил.

— Тащи свою задницу сюда. И давай быстро там, не медли! — Без поздравлений тоном, который не потерпит отказов рычит этот подонок и сбрасывает вызов.

— И тебе доброе утро, оболтус! — Сжимаю мобильный в руке чуть ли не до хруста и ворчу в него. Я конечно понимаю, что комплиментов или нежных слов я от него явно не услышу, но чисто человеческие манеры никто не отменял, верно? Или мы будем как дикие животные общаться и искать блох на тела друг друга?