Декомпрессия - Владимир Махов

– Хорошо, Маньяк.

Услышал он сдавленный голос.

– Ты отведешь их. Без меня.

– Это дело. – Дайвер развернулся и встретился взглядом с крепышом. И нехорошим был тот ответный взгляд, полный ненависти и недовольства. – Значит так. Робинзон и Шеф, мужики, жду вас… послезавтра на перевалочном пункте. Океанский лайнер «Призрак» – что-нибудь говорит? Там и встретимся. И затаримся, если будет чего не хватать.

– А почему стартуем не отсюда? – сдерживая эмоции, подал голос крепыш.

– Потому что. Доберетесь сами. Без меня. Делов-то?

– Доберутся, – устало бросила Марго.

– Хорошо. Тогда задаток, – развел руками Маньяк, – половина.

– Еще.

Маньяк убрал палец от стакана, оставив на стекле четкий отпечаток уровня, на котором бармену следовало остановиться. Рыжеволосый толстяк булькнул виски, следуя указаниям.

В зале очередного питейного заведения, куда больной от злости после принятого заказа завалился Маньяк, царил полный хаос. Внизу, на арене, окруженной прочной сеткой, заканчивались бои без правил. Ор стоял такой, что закладывало уши. Дайвер хотел взять стакан и пройти к нижнему ряду и не сдержался: плеснул содержимое в жаждущий спиртного рот. И только потом, расталкивая локтями зевак, стал спускаться.

Ажиотаж, подогретый неумеренным употреблением горячительного, достиг апогея. Но на арене было еще жарче. Огромный, по пояс голый боец прижимал к сетке человека, делающего робкие попытки освободиться. Его участь была решена. Мускулистый мужчина, чье тело было исполосовано перекрещивающимися шрамами, за что и получил прозвище Крестоносец, не оставил противнику шансов. Матерый боец жестко удерживал за горло бьющееся в агонии тело. И не собирался ослаблять хватку, несмотря на редкие выкрики «оставь его».

Большинству, одержимому жаждой убийства, было наплевать на сочувствие и жалость.

– Дави его, Крестоносец!

– Красава! Размажь его!

Маньяк замер у самой сетки. С первого взгляда стало ясно: Крестоносец вошел в раж и остановиться уже не мог. По его лицу, изуродованному звериным оскалом, катились капли пота, на руке, держащей противника, синели вздувшиеся жилы.

– Егор… Ты – Егор. Банько, – шипел Крестоносец, брызгая слюной. – Скажи…

– Георгий… я, – сдавленно хрипел поверженный противник.

– Нет, скажи. Я – Егор. Банько.

Понятно. Если дошло до личных разборок, значит, дело плохо. Маньяк знал человека, уже не оказывающего сопротивления. Правильный парень, этот Банько, постоянно терпел большей частью безобидные, но иногда и едкие шутки, касающиеся сочетания его имени и фамилии. Со временем количество шутников резко сократилось – парень умел за себя постоять. Чем таким в сущности безобидный Банько умудрился завести Крестоносца, Маньяк не знал. Происходящее на арене как нельзя более точно соответствовало его чувствам. Злость переполняла его. Эта крашеная сучка Марго сумела пробить его защиту и добраться до нежного нутра. Нет, дайверу было наплевать на предрассудки «женщина на корабле к несчастью» и тэ дэ и тэ пэ. Класть на все это с большой буквы.

Никто не заставит Маньяка даже под дулом пистолета отвести женщину туда, откуда возврата нет.

Когда-то все было по иному: рай хрен знает где, ад под землей. Теперь полюса сместились. Маньяк не знал, куда переехал рай, но пекло оказалось рядом, буквально рукой подать. Стоило шагнуть с берега туда, в зыбкую пенную муть, и распахивались врата Левиафана. И глубина готовила ловушки, поднимала со дна тварей, готовых пить твою кровь, жрать внутренности, перемалывать кости в труху.

Только один раз дайверу довелось быть свидетелем того, как мучительно умирала девушка. Года три назад волею судьбы Маньяк оказался у грота Пещерного Паука. Худшего выхода трудно было придумать. Вернее, он существовал: за мысом открывался вход в бухту. Всего пара часов на лодке и вот уже впереди маячила безопасная пристань. Да только в тот раз на скалистых выступах обосновались мародеры. Чутье заставило Маньяка, смертельно усталого, не лезть на рожон, а пришвартоваться у Черепашьего острова. Разглядывая в бинокль береговую линию, он засек скрытых в расщелинах бойцов. Оставаясь в тени холма, Маньяку пришлось вернуться и больше часа плыть на восток вдоль неприступных скал.

На дне лодки в водонепроницаемом контейнере грели душу пара редких артефактов. Один из них «железяка» – сантиметров пять в диаметре тарелочка из неизвестного сплава (вернее, из чего-то, похожего на сплав), обладающая антигравитационными свойствами. Поговаривали, что это чешуя самого Циклопа и что сотня таких вот «железяк» способна поднять в воздух человека. Только где ж их набрать в таком количестве, говоруны не уточняли. И была еще одна штучка, с которой дайвер не решил, как поступить. «Стрекоза», крохотный кусок желтого, прозрачного, похожего на пластик материала. Активировать штуковину было легко, достаточно разбить ее, вытряхнуть оттуда металлического вида кружок и бросить, предварительно закрыв глаза. Вспышка – и все живые организмы в радиусе пятнадцати метров теряли сознание минуты на две. Не бог весть что, но в иных ситуациях время – залог шанса, дарующего жизнь.

У грота дайверу повезло: он оказался не единственным, из двух зол выбравшим меньшее. Партизан – сорокалетний мужчина, опытный навигатор – выводил из опасного района тройку новичков.

«Салаги как салаги», – подумал Маньяк, глуша мотор в тихой гавани. Спокойствие оставило его в тот момент, когда один из ребят, забросив за спину длинные волосы, убранные в хвост, выпрямился в полный рост.

– Жанна, – темноволосая девушка кивнула ему.

Маньяк ухом не повел в ее сторону. Он внимательно разглядывал Партизана, пытаясь в его маленьких глазках, окруженных припухшими веками, найти ответ на незаданный вопрос. Тот поспешно отвел взгляд в сторону, прикрикнул на новичков и первым ступил в темноту пещерного свода. За ним, волоча по мелководью лодку, послушно двинулась тройка.

По счастью, грот не оправдывал своего названия, пещерные пауки здесь не водились. В противном случае Партизан был бы уже мертв: многоногие твари мгновенно объедают плоть, полируя кости до зеркального блеска. Название закрепилось за гротом из-за входа, издалека напоминающего раздувшееся паучье брюхо, от которого змеились по сторонам длинные тонкие трещины.

Дайвер ступил в темноту, слыша гулкое эхо шагов. Будь на то его воля, он скрутил бы девчонку, бросил на дно лодки и, невзирая на тяжесть, выволок бы на свет божий уже в безопасной бухте. О чем думал Партизан, или в его голове все мысли давно были заняты цифрами с нулями, Маньяк не знал. Сквозную пещеру, пробитую подводным течением, где глубина порой доходила метров до пятнадцати и более, если считать бесчисленные трещины в скалах, можно было использовать для выхода только в одном случае – если ты не ранен. Даже капля крови являлась приговором.

Нет, тут не водились пещерные пауки, здесь имелась другая напасть. Сфинксы – этакая помесь пираньи и лишенной шерсти крысы. Зубастая пасть на тельце с крохотными лапами. Амфибии, они плавали молниеносно и не менее быстро забирались на камни, цепляясь острыми когтями за трещины.