Жертвы моря - Константин Михайлович Станюкович

и все о нем забыли в Николаевске-на-Амуре, кроме двух бедных родителей Алексеева. Забыли, несмотря на то, что весь октябрь дули свежие ветры и свирепствовала метель. Никому не приходила даже в голову мысль, ввиду бурной погоды, начавшейся вслед за уходом тендера, послать бывший в то время в Николаевске пароход осмотреть хоть устье Амура…

Прошел так месяц, Амур сковался льдом. Наступил ноябрь и в последних числах его в городе разнесся слух, что какое-то судно поздней осенью погибло в северной части широкого амурского лимана. При первом же слухе невольно приходила на ум мысль о злополучном «Камчадале». Чтобы проверить эти слухи, главный командир сибирской флотилии и портов послал немедленно к указанному месту капитан-лейтенанта Болтина и полицмейстера хорунжего Матвиевского. Когда они вернулись, гибель тендера была уже не слухом, а ужасной истиной, и они привезли с собой тело замерзшего унтер-офицера, найденное на льду между тендером и берегом. Тело это было крепко перевязано веревками, что подало повод предполагать какое-нибудь насилие со стороны туземцев гиляков. Но спрошенные по этому поводу гиляки отвечали, что у них такой обычай. Они связывают веревками всякого покойника.

Посланная вслед затем к месту крушения следственная комиссия нашла тендер «Камчадал» на банке (отмели) у малого Пуирского фарватера, лежащим на правом боку. Вся правая сторона по ватервейсу отошла на ½ фута, а правая раковина отстала более чем на фут. Палуба переломлена, и вся носовая часть опустилась; фок-мачта сломана; ванты с обеих сторон и весь бегучий такелаж перерублены; бушприт сломан у самого форштевня; руль положен на борт, но вышиблен из петель, и палуба около него разворочена; около тендера и в особенности на правой стороне громада льдин и вся носовая часть покрыта льдом и снегом на полторы сажени толщиной.

Таков был наружный вид разбитого судна, свидетельствовавший о силе разрушения этого ветхого тендера, когда он выскочил на мель.

Но где же погибшие люди? Наверху, на палубе не нашли ни одного.

Тогда прорубили в кормовой части палубу и крючками вытащили тело Алексеева. Он был одет в теплое форменное пальто и в шерстяную рубашку; на шее теплый шарф, на ногах большие сапоги. Потом вытащили тела жены боцмана и еще четырех матросов. Остальных людей экипажа не было в тендере. Из судебно-медицинских свидетельств видно, что смерть всех произошла от апоплексии вследствие замерзания.

Из опроса гиляков оказалось, что некоторые видели судно под парусами, шедшее с моря к Сахалину, после чего четыре дня был шторм со снегом, так что ничего не было видно; после же шторма судно оказалось на том месте, где было теперь. Когда именно произошло крушение, гиляки определить не могли. По словам их, это было около половины прошедшей луны, когда еще не стал везде лед. Один гиляк показал, что это было за четыре дня до приезда казака Огибалова в гиляцкую деревню, который, как выяснилось, был там 16 ноября.

Этот же самый гиляк показал, что после сильного ветра увидел судно с одной мачтой без парусов на мели. Через три дня он отправился к нему на лодке; в этот день была тоже большая волна. Судно с одной стороны было полно воды; нос был цел, а корма сломана. На палубе был лед. Живых никого не было. На палубе, на носу видел два тела, на корме и посредине палубы еще одно. Это последнее гиляки взяли с собой, но другие взять не согласились товарищи свидетеля. Не дали знать об этом в Николаевск потому, что еще лед не стал. Все эти гиляки попользовались, конечно, найденными в тендере вещами, преимущественно ружьями и мукой.

Розыски остальных не найденных пяти тел продолжались. Расспрашивали окрестных гиляков, но расспросы ни к чему не привели. Один из членов следственной комиссии, командированный для собрания сведений о гибели тендера «Камчадал» на остров Сахалин, донес, что 15 января он переехал Амурский лиман против острова Сахалина, в Хаземпор, и стал собирать сведения от гиляков в первой попавшейся деревне, но гиляки объявили, что они ничего не знают и никаких вещей не имеют кроме мешков с мукой, которые выкидывало на берег в исходе июля или в начале августа, но что в деревне Теньги, к северу по Сахалину, есть у гиляков вещи, как то: ружье, пистолет, две шкатулки и много водки.

По словам члена следственной комиссии, прапорщика Петрова, «гиляки деревни Теньги без всякого сопротивления отдали две китайские шкатулки, обрезки белых платков, которые они взяли целым куском и, разделив между собой, сшили рубашки; казенное ружье и пистолет были переданы в другую деревню Тельво. Все эти вещи были закупорены в ящик и выкинуты, по словам гиляков, в конце июля или в начале августа. Затем гиляки объявили, что на другой день после того, как выкинуты были вещи, найдены три мертвых тела и через несколько дней железная шлюпка, и что тела они погребли, а шлюпку вытащили на берег. Осенью же найден бочонок с водкой, замерзший во льду на отмели; водка вся выпита. Муки в этой деревне видел пудов до пятидесяти, пересыпанной в ящики, но подмоченной и сопревшей. О тендере они только и знают, что он прошел утром при W ветре к северу под парусами.

Затем прапорщик Петров отправился к месту, где погребены тела, и приказал разрыть одну могилу. Покойник был положен в теплой синей рубахе и нижних панталонах лицом вниз, по обычаю гиляков. Когда покойника подняли, лица его нельзя было различить, так как тело уже сгнило, но на голове видны были светло-русые волосы. По словам гиляков, другие два тела положены в такой же одежде и в одно время.

Г. Петров посетил еще несколько деревень к северу и ничего существенного более не узнал.

Не видно тоже из следственного дела, кто были эти покойники: матросы ли с «Камчадала» или другие жертвы моря. Точно так же не определено, откуда железная шлюпка, — на тендере такой не было.

Но так или иначе — не было ни малейшего сомнения, что погибли все до одного люди с тендера «Камчадал», который, судя по опросам, был выброшен на мель во время жесточайшего шторма.

Дело о гибели «Камчадала» рассматривалось в генерал-аудиториате, вершившем все дела до учреждения военно-морских судов. И один из членов генерал-аудиториата, контр-адмирал Завойко, прежде долгое время бывший начальником портов Восточного океана и командиром сибирской флотилии, представил, по приказанию управляющего морским министерством, которым в то время был адмирал, барон Врангель, особую записку по делу о гибели «Камчадала». Извлечение из нее напечатано в «Летописи». Ввиду