Райский уголок - Нина Стиббе

в аквариуме с амфибиями, похожими на стариков (только наоборот). Но они были довольно живые, один читал «Дейли мейл», а другой крутил настройки транзисторного приемника.

Жена Хозяина плавно взмахнула рукой в сторону соседней комнаты:

– А наши очаровательные дамы предпочитают проводить время вон там.

Дамы – числом около тридцати – сидели в разномастных креслах вдоль стен. Некоторые выглядели немыслимо дряхлыми и немощными, а другие вполне крепкими. Попадались и просто престарелые. А были среди них даже исключительно бойкие. Одна с ярко накрашенными губами, пара бабулек с симпатичной укладкой, а еще одна даже в шелковом тюрбане. В целом дамы выглядели гораздо презентабельней мужчин.

– Дамы, у нас сегодня начинают работу две новые нянечки, – объявила Жена Хозяина. – Это Лиззи, а со второй вы познакомитесь в свое время.

Некоторые из женщин улыбнулись или кивнули. Старушка, сидевшая ближе всех, повторила:

– В свое время…

А другая уточнила:

– Что она сказала, дорогуша?

И я повторила:

– В свое время.

Похоже на начало фильма ужасов.

– Мне следует представиться всем? – спросила я.

– Нет необходимости, вы и так познакомитесь со всеми, постепенно, – успокоила Жена Хозяина. – Когда мы проведем «облегчительный цикл».

И мы вернулись в холл.

– Я думала, что все они будут лежать в кроватях, – сказала я.

– У нас есть две лежачие пациентки, – радостно сообщила Жена Хозяина, как будто успокаивая меня.

И повела в длинную комнату, где стояли восемь кроватей. Две, стоявшие рядом, были заняты, на каждой подушке – голова-череп, под легкими складками простыни контуры человеческого тела. Я тотчас вспомнила скульптурное надгробие Т. Э. Лоуренса в церкви Дорсета. Его голова в арабском платке, покоящаяся на седле любимого верблюда, которого звали, как сказала мама, Файсал. Я навсегда запомнила. Гладкий прохладный камень, рассказ про верблюда, ну и все прочее.

Странные жутковатые звуки заполняли палату – громкий храп, клокотание и механическое жужжание, которое, как я позже узнала, издавали электрические противопролежневые матрасы.

Жена Хозяина задержалась в холле, пропуская идущего мимо старика. Он был высокий и слегка пошатывался, а поскольку пряжки на его сандалиях были расстегнуты, он еще и тихонько позвякивал при ходьбе.

– Доброе утро! – произнес он, выжидательно глядя на Жену Хозяина, а она, сдержанно кашлянув, сказала:

– Это мой муж. – А потом указала на меня: – Лиззи – одна из новых помощниц сестер, Тор, я знакомлю ее с обязанностями.

– О, отлично! – сказал Хозяин (я догадалась, что он хозяин). – Как вы поладили?

Я сказала, что поладили мы прекрасно, и оценила убранство холла.

– Мне очень нравятся старинные постройки, – сказала я, подумав, что хозяину это будет приятно услышать.

– Да, да, – поддержал он. – Плитка на полу потрясающая, правда? Такой и в Альгамбре не увидишь, чистая эвклидова геометрия и все такое.

Я сказала:

– Очешуеть! – В то время так говорили, имелось в виду «ошеломительно», это было нормально (я подхватила выражение у Миранды), но хозяин, видимо, не понял и пришел в некоторое возбуждение.

Немного выщерблено, да, пояснил он, потому что предыдущие работники пользовались чистящим средством, а оно разрушает цементную затирку (и потопал сандалией, демонстрируя).

Жена Хозяина устало вздохнула:

– А теперь ступай, дорогой.

И он пошаркал прочь, но напоследок бросил:

– Отведи ее к леди Би.

– Да, да, всему свое время.

Мне стало жаль Жену Хозяина. Всегда неловко встречаться с мужьями знакомых женщин, особенно с такими нелепыми, а других практически и не бывает. И вдобавок я была в таком возрасте, когда постоянно невольно представляешь любую пару в постели. И это было действительно жутко.

– Плитка симпатичная, – заметила я, когда он удалился, чтобы она не стеснялась так уж из-за него.

Будь ее воля, сказала Жена Хозяина, она бы давным-давно закрыла пол практичным нескользящим линолеумом, и начала перечислять, чем еще старинный особняк не подходит для пожилых обитателей. Покрытие полов в первую очередь, потому что плитки шатаются, а вдобавок аллеи и дорожки в саду постоянно меняются, как русло высохшей реки. Нет пассажирского лифта, хотя ничто не мешает его установить – только нежелание владельца поступиться клочком жилых комнат. Этот разговор ее явно расстроил, но она взяла себя в руки и еще раз вкратце повторила мне золотые стандарты работы с пожилыми людьми, которые уже прозвучали во время собеседования.

Вот что самое важное. А) Я ценю высокую честь быть среди них и помню, что они многому могут научить юную девушку, как я. И В) Я должна регулярно и часто водить пациентов в уборную, но избегать слова «уборная», заменяя его на «удобства» и «кой-куда по делу», если уж обязательно надо что-то сказать.

Удобствами необходимо воспользоваться после завтрака, кофе, ланча и чая, и помимо этого нянечка всегда должна быть наготове, ибо это «дела» первоочередной важности.

Похоже на уход за маленькими детьми, сказала я и начала было рассказывать про своего братика Дэнни, который только-только научился ходить на горшок, но это явно было очень серьезной ошибкой, потому что Жена Хозяина строго-настрого запретила мне говорить нечто подобное впредь.

Наступило неловкое молчание, и я хотела извиниться, но тут раздался автомобильный гудок и шум колес по гравию. Жена Хозяина бросилась посмотреть, кто там, и через минуту вернулась, сдерживая волнение.

– Прибыл выздоравливающий пациент, мы не ждали его раньше завтрашнего дня и не совсем готовы, – сказала она. – Вам придется провести «облегчительный цикл».

Итак, мне сразу пришлось нырять в омут с головой – если можно так выразиться, – и хотя у меня не было соответствующей подготовки (только теоретическая), когда дошло до дела, оказалось, что вести «облегчительный цикл» означало всего лишь сопровождать или катить в кресле пациентов в уборную, ждать снаружи, помогать с крючками корсетов и чулками и старательно избегать слов «уборная» и «пи-пи». Я заметила, как стеснительная сестра выщипывала брови, глядя в зеркало над раковиной, пока дожидалась своего джентльмена, и даже когда он ее позвал, не прервала своего занятия.

Приятно было познакомиться с дамами в отсутствие Жены Хозяина, следившей за каждым моим движением и словом, особенно после того, как встреча с мужем в холле «загнала ее в депрессию» (по ее собственным словам). И хотя задача была нехитрой, у меня ушло больше часа на то, чтобы завести тридцать пять пациентов в «удобства» и вернуть затем в их кресла. Некоторые говорили, что они не хотят, и приходилось заставлять их встать и пройти через холл. Порой мои эвфемизмы были, наверное, чересчур туманны, поэтому я прибегала к помощи языка жестов (изображая капель), многозначительно кивала и просто показывала, куда идти. Некоторые двигались чрезвычайно медленно, а кое-кто перемещался с ходунками, что только замедляло процесс. Кто-то торчал в кабинке целую вечность (один вообще уснул), а