Опрометчивость королевы - Виктория Холт

Баронесса де Бодэ решила, что она наконец-то должна поговорить с кем-нибудь о принцессе Каролине. Например, с мадам де Гертцфельдт. Герцогиня слишком мягкая, кроме того, она англичанка и не в ладах с гувернанткой своих детей. Она постоянно жалуется, что детей воспитывают не по-английски, ну, просто вздор, абсурд. Как можно воспитывать принцессу на английский манер без английских учителей? И что толку в этом образовании, если она немка? И что вообще за английское образование? Если уж у герцогини английское образование, то лучше будет для принцессы получить все-таки немецкое.

Боже, что за дом, где о воспитаннице надо разговаривать не с матерью, а с любовницей отца. Ну, да ничего не поделаешь, и как бы ни оценивала ситуацию добрая пуританка баронесса де Бодэ, в присутствии мадам де Гертцфельдт она выказывала ей только почтение.

Аудиенция ей была предоставлена немедленно, потому что мадам де Гертцфельдт считала воспитание дочери герцога делом огромной важности.

– Я встревожена, мадам, поведением принцессы Каролины, – начала баронесса.

Мадам де Гертцфельдт вздохнула. Разве всех их не беспокоили королевские дети?

– Она постоянно заводит речь о замужестве, о мужчинах… и детях.

– Это началось после того, как принцесса Шарлотта вышла замуж?

– Да, мадам.

– Ей скоро исполнится столько лет, сколько было ее сестре, когда та вышла замуж.

– Именно так, мадам, и я немного опасаюсь. Я думала, может, стоит несколько ограничить ее свободу.

Мадам де Гертцфельдт задумалась. Необходимо быть осторожной. Она сказала:

– Спасибо вам, баронесса. Это важный вопрос. Я поговорю об этом с герцогом.

Баронесса ретировалась, зная, что очаровательная мадам де Гертцфельдт переговорит с герцогом и вместе они решат, что необходимо предпринять. Затем они проинструктируют герцогиню, какие распоряжения ей следует отдать гувернантке принцессы.

Мадам де Гертцфельдт проявила благоразумие, должна была признать баронесса, благоразумие, которым она так славится и которое сделало ее главной правительницей при брунсвикском дворе.

* * *

– Я не должна идти на бал! – кричала Каролина, и глаза ее метали молнии. – И почему же, позвольте спросить?

– Потому, – отвечала баронесса, – что вы слишком молоды ходить на балы. Решили, что вы не пойдете.

– Я… слишком молода… да я ходила на балы до замужества Шарлотты. Что же, видно, я становлюсь все моложе, мадам! И все-таки почему это я вдруг стала слишком молодой?

Баронесса сказала, что обсуждать нечего, ей отдали распоряжение, и она должна его выполнять.

– Так это распоряжение моей матери, не так ли?

– Так было решено, – ответила баронесса.

– Перестаньте вещать, как глупая старая гадалка. Говорю вам, что я пойду на бал… пойду… пойду…

Когда Каролина впадала в такое состояние, это всегда пугало, ее глаза, казалось, чернели, лицо багровело.

Баронессе ничего не оставалось делать, как покинуть строптивицу.

* * *

Каролина лежала на постели, сжимая от ярости кулаки.

– Я должна пойти на бал, – бормотала она, – может быть, сегодня самая важная ночь в моей жизни. Может быть, я встречу любимого. Я пойду на бал. Я хочу. Почему они меня останавливают? Вон Шарлотта вышла замуж в шестнадцать. А мне почти шестнадцать, и все равно не разрешают идти на бал. Я этого не потерплю. Не потерплю.

Но что она могла поделать? Она понимала, что бессильна, и это вызывало ее гнев. «У меня нет бального платья? Ерунда. Ерунда. Я надену старое. Я что-нибудь надену… Я приду в костюме Афродиты. Я приду, как все».

Из ее груди вырывался булькающий смех, она не могла его сдержать. Вот она входит в зал Афродитой. И она потребует объявить о ней. «Милорды и миледи, принцесса Каролина не смогла посетить бал из-за тирании родителей, вместо нее Афродита поднялась из пены морской… и пришла на бал».

И вот она входит… нагая. Можно представить себе лицо мамочки!

– О, моя дорогая, как шокированы были бы все при английском дворе, если бы видели подобное!

А почему, хотелось бы знать. Кузен Георг, принц Уэльский, тоже шокирует многих при дворе. Он не выносит ограничений. Какие унылые эти родители! И как они портят жизнь детям!

Нет, даже она такого не сделает. Однако что-нибудь надо придумать. Изобретательность – ее конек. Она уж придумает, как их наказать за то, что не разрешили ей побывать на балу.

* * *

Из окна Каролина видела подъезжающие кареты. Люд заполонил улицы, чтобы увидеть прибытие гостей в роскошных нарядах и сверкающих драгоценностях. Во дворце герцога давали грандиозный бал, а принцесса Каролина не могла насладиться этим потрясающим зрелищем!

Ее воображение рисовало отца и мать на самом верху огромной лестницы, они встречают гостей. Глубокие книксены дам, поклоны мужчин, и заправляет всем мадам де Гертцфельдт. Все знали, что она и была настоящей хозяйкой. Если кто-то хотел милостей, то шел к любовнице, а не к жене.

И она, Каролина, должна быть там, около родителей, должна принимать поклоны – дань уважения дочери хозяев дома.

Никто из детей там не присутствовал. Разве только она и Фредерик Уильям могли оказаться на балу, но он совсем малыш.

– А мне уже шестнадцать, – рыдала она. – Это так жестоко и зло – не разрешить мне побывать на балу. Они поплатятся за это.

Она рассмеялась, обдумывая план, который весь день не выходил у нее из головы. Она предчувствовала, что он более реален, чем появление Афродиты, и больше огорчит их. А, так им и надо!

* * *

Сейчас отец откроет бал. В эту самую минуту. Она разделась, разбросав одежду по комнате. Потом достала из шкафа баночку клея и размазала его по лицу. То, что получилось, заставило ее расхохотаться. Это было ужасно, она выглядела, как призрак. Каролина закатила глаза, изображая агонию. Чудесно! Она выглядела умирающей при последнем вздохе.

После чего забралась в постель и начала кричать.

Вбежали две служанки.

– Я… я умираю, – с трудом выдавила она. – Пожалуйста, ступайте… быстрее… позовите герцога и герцогиню.

Служанки уставились на нее, а она упала на подушки, из ее горла исходили странные прерывистые звуки. В ужасе служанки выбежали вон.

Каролина представила себе сцену на балу: вбегают перепуганные служанки, забыв об этикете, сообщают ужасную новость.

* * *

– О Боже мой, – промолвила герцогиня, она была близка к обмороку.

Но рядом с ней находился герцог.

– Мы сейчас придем. – Он посмотрел на мадам де Гертцфельдт, на нее всегда можно было положиться в трудную минуту.