Прости меня, Леонард Пикок - Мэтью Квик

Он курит с двенадцати лет, и я помогаю ему покупать по Интернету – ради экономии – его красные «Пэлл-Мэлл». Когда я впервые сделал сие феноменальное открытие: нашел возможность приобрести двести сигарет за девятнадцать долларов, он с ходу объявил меня настоящим героем. У Уолта даже нет компьютера, уж не говоря об Интернете. Итак, я вроде как сотворил чудо, обеспечив Уолта дешевыми сигаретами прямо с доставкой на дом, потому что он оставлял чертову уйму денег в местном супермаркете. Обычно я прихожу к нему со своим ноутбуком – в его гостиной принимается сигнал нашего Интернета, – и мы каждую неделю ищем самые выгодные предложения. Он всегда пытается всучить мне половину от того, что я ему сэкономил, но я никогда не беру у него денег[12].

Наверное, глупо с моей стороны, потому что он страшно богатый[13], но у него пунктик на том, чтобы обтяпать выгодную сделку. Может, поэтому он и богатый. Чего не знаю, того не знаю.

К нему практически каждый день приходит «помощница», но не раньше девяти тридцати, поэтому утром, до начала занятий в школе, мы с Уолтом дома одни.

– Уолт? – Я прохожу через прокуренную прихожую, под хрустальной люстрой, в не менее прокуренную гостиную, где он обычно спит в окружении переполненных пепельниц и пустых бутылок. – Уолт?

Я нахожу его в кресле, с «Пэлл-Мэллом» во рту, глаза налиты кровью от выпитого накануне виски.

Халат распахнут, и мне хорошо видна его голая безволосая грудь. Она какого-то розовато-красноватого закатного цвета, совсем как внутренности открытой раковины моллюска.

Он делает лицо, как у звезды черно-белого кино[14], и говорит:

– «Ты меня презираешь, правда?»

Это фраза из «Касабланки», которую мы смотрели вместе, наверное, миллион раз.

А я, стоя рядом с его креслом, рюкзак на полу между ног, отвечаю ему репликой Рика из фильма:

– «Если бы я хоть немного о тебе думал, то презирал бы». – Затем я произношу строчку из фильма «Глубокий сон»: – «Ой-ой-ой! Так много пушек в этом городе и так мало мозгов».

Что было реально круто и прямо в точку, если вспомнить о «вальтере» у меня в рюкзаке.

Уолт отвечает фразой из фильма «Риф Ларго»:

– «Ты был прав. Когда твой разум говорит тебе одно, а вся твоя жизнь – совсем другое, то разум всегда проигрывает».

Я улыбаюсь еще шире, потому что каждый раз, как мы обмениваемся цитатами из фильмов с Хамфри Богартом, наша беседа приобретает несколько странный характер – весьма непредсказуемый и даже поэтичный.

И тогда я произношу афоризм Богарта, который нашел в Интернете:

– «В баре никогда не будет кипеть котел с неприятностями, пока женщина не перекинет ножку в туфельке на высоком каблуке через медный поручень. Не спрашивайте меня почему, но женщина в баре сеет среди мужчин вражду».

Уолт возвращается к колодезю мудрости «Касабланки» и говорит:

– «Где ты был прошлой ночью?»

А я подхватываю и подаю реплику Рика:

– «Это было так давно, что я уже и не помню».

Он продолжает и спрашивает:

– «Сегодня мы встретимся?»

И у меня, типа, тихо едет крыша, потому что вечером меня уже никто не увидит и вопрос, соответственно, звучит довольно многозначительно. Я напоминаю себе, что вряд ли он может знать о моих планах; он просто играет в дурацкую богартовскую игру, в которую мы всегда играем. Нет, он наверняка без понятия.

Я снова становлюсь Риком и подаю свою реплику:

– «Я не загадываю так далеко вперед».

Уолт улыбается, выпускает к потолку кольцо дыма и говорит:

– «Луи, я думаю, это начало прекрасной дружбы».

Я присаживаюсь на диван и заканчиваю игру, как всегда, словами:

– «За твои глаза, детка».

– А почему ты еще не в школе? – Пламя зажигалки «Зиппо» освещает лицо Уолта, вспыхивает красной искрой кончик очередной сигареты.

Правда, Уолту, собственно, наплевать. Я постоянно прогуливаю школу, чтобы посмотреть с ним старое доброе кино с Хамфри Богартом. Уолт любит, когда я прогуливаю школу.

Он кашляет, и слышно, как у него в горле перекатывается пропитанная никотином отвратительная мокрота.

Кашель курильщика, высаживающего по две пачки в день в течение шестидесяти лет.

Гадость.

А я просто смотрю на Уолта и жду чертову уйму времени, когда он наконец вытрет руку о халат и переведет дух.

Хотелось бы, чтобы Уолт был чуть поздоровее, но невозможно представить его без сигареты в руке. Могу поклясться, что он курит даже на фото в выпускном альбоме средней школы. Вот такой он человек. Совсем как Богарт.

Блин, мне будет жутко не хватать Уолта. Смотреть вместе с ним старые фильмы с прокопченным курякой Богартом – вот чего мне будет здорово не хватать. Ведь это всегда было лучшими моментами моей унылой жизни.

– Леонард, ты в порядке? Что-то ты неважно выглядишь, – говорит Уолт.

Я стряхиваю наваждение, вытираю глаза рукавом и отвечаю:

– Да, у меня все прекрасно.

– Ты что, убрал все волосы под шляпу[15] вместе с кончиками ушей?

Я киваю.

Не хочу говорить ему, что обкорнал волосы, и на то есть свои причины: ведь Уолт один из моих лучших друзей – и, ей-богу, ему на меня не наплевать, – а когда он увидит мою безумную стрижку, наверняка догадается, что тут дело нечисто. Уолт расстроится, а я хочу уйти красиво, хочу, чтобы наше прощание было радостным и он вспоминал о нем с легкой душой, когда меня не станет.