Верю, надеюсь, люблю... - Дарси Блейк

За первыми последовало еще несколько ворот, отстоявших друг от друга примерно на две-три мили, потом пара пандусов, которые избавили ее от необходимости карабкаться туда и обратно.

— Решетки для скота, — коротко объяснил он, когда она в изумлении высунулась в окно, чтобы получше рассмотреть железные пруты, по которым они прогрохотали. — Скоту неудобно по ним идти, а машины могут проезжать без помех.

Был уже почти полдень, когда они подъехали к воротам, оказавшимся в лучшем состоянии, чем предыдущие. К середине сетки была прикреплена металлическая пластинка с надписями. Распахивая ворота, она увидела, что на одной их стороне написано «Ридли Хиллз», а на другой — «Закройте ворота, пожалуйста».

— Нам еще долго ехать? — она не могла спрятать дрожи нетерпеливого ожидания в голосе, закрывая ворота, как она надеялась, в последний раз за этот день.

— Недалеко. Около двух миль — усадьба сразу вон за тем подъемом.

— Слава Богу… — Лу откинулась на спинку сиденья. — Мне хочется побыстрее приехать. Я очень надеюсь, что вы сочтете мою работу удовлетворительной. Я буду изо всех сил стараться быть полезной, — уверила она Стивена Брайента. — Я так надеюсь, что понравлюсь детям! Я привезла им кое-какие книги, хоть и не знаю, какого они возраста. Видите ли, в объявлении об этом не говорилось. Но ведь все любят «Сказки» Киплинга, а другие…

Слова Лу резко оборвались: она заметила наконец, что на этот раз машина остановилась, водитель выключил зажигание и повернул свой обтянутый черной кожей торс, чтобы посмотреть на нее. Одна его рука осталась лежать на руле, вторая небрежно легла на спинку сиденья за ее спиной. Его глаза заворожили ее, как змея птичку. Выражения его лица невозможно было понять, когда он заявил решительно:

— Мисс Стейси, здесь нет никаких детей!

Лу сделала глубокий, недоверчивый вдох.

— Нет детей?

— Нет, — согласился он. — В Ридли Хиллз нет никаких детей… — повторил он недвусмысленно.

— Тогда… тогда почему вы?..

— Почему я что?..

— Почему вы привезли меня сюда?

Он убрал руку из-за спины, но не отвел своего гипнотического взгляда. Его глаза не мигали, в их серых глубинах затаилась ирония, и со спокойным сарказмом он ответил:

— Я вовсе вас сюда не привозил. Вы сами твердо настаивали, чтобы вас сюда взяли, а это совсем другое дело.

Тут он был прав, она не могла этого не признать. Ох, Луиза, Луиза, ну, и во что ты теперь вляпалась? Ну почему ты была так высокомерна и импульсивна там, на платформе, когда он настаивал, чтобы ты не ехала дальше? Тебе пришлось так поступить, ответил холодный рассудок, потому что у тебя не было выбора. У тебя не было денег, работы, даже комнаты, в которую ты могла бы вернуться. Что тебе еще оставалось?..

Помня о своем упрямстве, Луиза сочла нужным игнорировать этот его выпад. Наоборот, она спросила тоном, столь же холодным, что и его собственный:

— Не будет ли слишком смелым осведомиться, почему, раз в Ридли Хиллз нет детей, вы сочли возможным дать объявление о том, что желаете найти кого-то, кто будет присматривать за ними? Временная гувернантка, было сказано, насколько я помню?

— В Ридли Хиллз, повторяю, нет детей. Но до вчерашнего вечера были — дети моего покойного брата, трое. С момента его смерти о них заботился я, и их мать сочла возможным их бросить. Она никогда не была хорошей матерью, не говоря уже о роли жены.

— Куда же они делись? — прошептала Луиза. Что-то в его каменном, невыразительном голосе сказало ей больше, чем сами слова его короткого ответа: в нем таились боль и горечь, и даже разочарование. Где-то что-то пошло не так, решила она.

Костяшки его пальцев, сжимавших руль, побелели. Осуждение, презрение слышались теперь очень явственно:

— Их мать приехала и забрала их вчера вечером: как раз тогда, когда они привыкли, начали забывать смерть отца и неустроенность своей прежней жизни, как раз тогда, когда они начали привязываться к Марни, моей старой няньке, которая вернулась сюда, чтобы присматривать за ними. И хотите знать, почему она их забрала? Потому что нашла другого мужчину. Несомненно, какого-то доверчивого дурака, который просто не знал, что она бросила собственных детей. Хочу надеяться, что он порядочный и надежный человек. Боюсь, она взяла их обратно, чтобы играть роль любящей мамочки, безутешной вдовушки — а на самом деле ей на детей совершенно наплевать. Женщины! — В голосе слышалось презрение. — Им нельзя верить, ни единой!

Лу сидела молча. Да и что она могла сказать? Какой смысл было рассказывать этому обиженному и разочарованному человеку, что может сделать с женщиной отсутствие веры — что это сделало с ней?

— И куда же тогда делась Марни? Что… что она скажет, когда узнает?..

— Она уехала ухаживать за больным братом. Он одинок, у него фруктовая ферма в Мильдуре. Что до того, что она скажет — одному Богу известно. Она тоже к ним привязалась. Мальчик как две капли воды похож на Филиппа, когда тот был в этом же возрасте. Наверное, это напоминало ей о счастливых годах, когда мы были детьми. Она старалась не иметь любимчиков, но, мне кажется, уже отдала свое сердце этому мальчишке. — Он вздохнул. — Я надеюсь, что парень, которого подцепила эта женщина, — солидный, надежный человек — присмотрит за ними. Того, что нет у их матери, им может дать привязанность и дисциплина отчима.

— Тогда почему, раз они уехали, вам все равно нужна я?

— Мне не нужна именно вы, мисс Стейси. Но мне была нужна, нужна и сейчас, способная домовитая женщина. Видите ли, у нас не единственный кризис за последние дни. Повар на усадьбе в свой отпуск ушел в загул, да так и не вернулся. В дальнем лагере есть повар, но он нужен там. А здесь уже порядочный свинарник. Вы умеете готовить, мисс Стейси?

Лу была в полном отчаянии. Ей в жизни не приходилось готовить. Эта обязанность всегда лежала на Норе. По утрам Лу съедала завтрак, мыла посуду и бежала на автобус — поначалу в колледж, позже — на работу. Когда она возвращалась домой вечером, у Норы был готов обед, который Лу с аппетитом съедала после скудного ланча, состоящего из бутербродов и кофе в ближайшей закусочной. Потом она мыла посуду и укладывала детей, стараясь как можно дольше оставить Нору и Джеймса одних. А теперь?

Неудивительно, что Аллан Йетс в поезде был озадачен тем, что она собирается стать в Ридли Хиллз гувернанткой. Он должен был знать, что Стивен Брайент холостяк. К тому же, живя так далеко, Аллан мог не знать, что тому навязали детей умершего брата.

Тут на ум Лу неожиданно пришла другая, чрезвычайно неприятная мысль. Как она может остаться? Она и этот мужчина будут одни на усадьбе в буше? И он-то все время это знал! Он скомпрометировал ее уже тем, что привез сюда. Вот негодяй! Хитрый, низкий, лживый мужлан!

В глазах Лу загорелся праведный гнев, щеки вспыхнули от возмущения. Она повернулась к нему и выпалила:

— Конечно, я умею готовить! Какая женщина не умеет? Я уже достаточно взрослая и опытная, а не какая-то школьница, как вы подумали. Но я не имею никакого желания занять пост в доме холостяка черт знает где. Я хочу немедленно вернуться на станцию. Поверните машину и отвезите меня прямо в Нандойю.