Безымянная Колючка - Айя Субботина

сырой и темный узкий склеп. Скудного света двух ламп хватает только, чтобы слегка рассеять тьму вокруг самих себя. А у меня, в отличие от моих будущих родственников, нет хваленой способности видеть в темноте. Прибавьте сюда дьявольски крутые ступени, по спирали закручивающие все выше и выше, и вы поймете, почему эта ежедневная прогулка превратилась для меня в настоящее испытание на выдержку, выносливость и удачу.

Без особой нужды я бы сюда и носа не показывала, но раз старая скаарта поручила мне устроить девчонкам головомойку – нужно ловить шанс.

О том, что забралась достаточно высоко, догадываюсь по тому, что в шахте лестницы больше не видно дна. Проклятые девчонки, и не живется им спокойно, где пониже, обязательно забираться к бесу на рога?! Неудивительно, что в последнее время все семь негодниц одна за другой перебрались «в более прохладное место», куда никто в здравом уме по собственному желанию не полезет. На прошлой неделе я отправилась выполнить дежурные обязанности из разряда «я ваша милая будущая свояченица, я хочу быть для вас сестрой». И застала самую младшую поганку за попыткой совершить ритуал призвания кого-то из Низших. Мелкой паршивке едва исполнилось шесть, но она умудрилась выпотрошить подаренную по этому случаю собачонку и, когда появилась я, как раз занималась тем, от чего даже меня – совсем не трепетную и брезгливую девицу – чуть не вывернуло всем съеденным накануне. Влажные коричневые глаза животного лежали в центре одного из множества кругов и взирали на меня с немым вопросом: за что? Сочувствия от заскорузлой кошатницы им не досталось. А вот поганка поразила своим до чертиков правильным начертанием всех элементов. Она как следует подготовилась, даже раздобыла где-то кусок окаменевшей ртути. И собачьи потроха выкладывала по назначению, а не как придется. В общем, если бы не мое своевременное появление, на головы обитателей замка с минуты на минуту свалился бы очень нежеланный гость.

Думаете, мелкой живодерке влетело? Как бы не так. Глава семейства тут же принялся рассылать письма всем родственникам до десятого колена, хвастаясь тем, что в его семье растет одаренный демонолог.

Я останавливаюсь, чтобы перевести дух и послать парочку проклятий «умнице», навязавшей моду на корсеты и осиную талию. А я, хоть и костлявая и одеваюсь как монахиня, все равно должна соответствовать, иначе какая же из меня будущая скаарта?

Корсет, страшное и самое негуманное пыточное приспособление, врезается в кожу и натирает в тех местах, которые стыдливые барышни предпочитают не называть вслух. Когда где-то вверху раздается шорох, я почти уверена, что своими стенаниями и вздохами просто спугнула стаю летучих мышей. В замке этих тварей пруд пруди. Свихнувшаяся на религиозной почве скаарта эрд’Аргаван поймала просветление и увидела в их нашествии какое-то знамение большого процветания всей семье, и посулила мыслимые и немыслимые пытки любому, кто помешает их расселению и размножению.

Вывести эту заразу – еще один пунктик моего отнюдь немаленького плана будущих подвигов во благо собственного комфорта в этих покрытых мхами и плесенью стенах.

Я успеваю пройти еще несколько пролетов, когда боковым зрением замечаю метнувшуюся справа тень. Слишком крупную для летучей мыши, успеваю отметить я, и через секунду какая-то сила тараном толкает меня в грудь.

Нужно ли говорить, что для недоросли в полтора метра ростом это, мягко говоря, болезненно. Я шатаюсь, рассеянно шарю по груди, практически уверенная, что теперь во мне дыра размером с кулак взрослого мужчины.

Любая попытка вдохнуть или выдохнуть трансформируется в ураган боли. Я и стою-то только потому, что судорога сводит пальцы, и вторая рука намертво «вгрызлась» в перила.

Новый удар не заставляет себя ждать, но на этот раз ноги все-таки подводят меня, и я опрокидываюсь на спину.

Кубарем, чертыхаясь, качусь вниз. Несколько десятков ступеней превращаются в настоящее испытание для моих несчастных ребер, плеч, рук и головы. Но каким-то чудом сознание все еще при мне, и только благодаря этому я продолжаю трепыхаться, снова и снова предпринимая попытки зацепиться хоть за что-нибудь. Раз или два мне это практически удается, но каждый раз сила собственного тела утаскивает меня вниз.

Еще пара таких феерических горок – и в моей голове отобьется не только то, что там есть, но и то, чего там быть не может.

Приходится, фигурально выражаясь, плюнуть себе в рожу, обозвать тряпкой, потребовать прекратить изображать неженку и немедленно сделать хоть что-нибудь, чтобы спасти свою жизнь. О том, проведу ли я ее остаток, влача жалкое существование в кресле-каталке, я подумаю потом. Когда – или если – выживу.

Мне, наконец, удается схватиться за сталь решетки перилл. При этом меня в очередной раз встряхивает с такой силой, что в плече что-то щелкает - и в считанные секунды вся рука немеет до почти полной бесчувственности.

Нужно срочно что-то придумать.

Нужно активизировать все внутренние ресурсы.

Так, Йоэль, ну-ка подобрала сопли и вспомнила, что что Тэона тронулась умом, и теперь родителям волей-неволей придется считаться с твоим мнением. Только представь: ты – единственная наследница эрд’Кемарри и еще новоиспеченная скаарта эрд’Аргаван. Чувствуешь, да? Это запах возмездия!

В Бездну боль, в Бездну жалость – я не упаду.

А если, по велению Взошедших, у меня сию секунду отсохнет рука, придется схватиться зубами.

— Помогите! – во всю глотку ору куда-то вверх. – Пожалуйста, кто-нибудь!

А громко получилось. Могу ведь, если захочу. Бывает же ирония: я всегда считала крик самым что ни на есть человеческим проявлением эмоций и старалась держаться подальше, когда у матушки случался срыв, чтобы уберечь свои чувствительные уши.

На деле же получается, что талант орать перешел ко мне по наследству. Спасибо, любимая матушка, но лучше бы ты поделилась клыками или хотя бы рослой фигурой.

И снова мои привыкшие к темноте глаза замечают ту же тень, но на этот раз она оказывается уже слева.

Ноги у тени есть.

И руки тоже, и как раз сейчас в одной из них зажато что-то узкое и длинное, поразительно смахивающее на стилет.

Можете считать меня параноиком, но за долю секунды я успеваю приокрутить перед внутренним взором все эти непонятные и неслучайные «случайные» совпадения: шорох, тень, толчок, снова тень, но на этот раз ножом. Кому-то очень не терпится отправить меня на тот свет?

Вопросы «зачем?», «почему?» и «за что?» я отшвыриваю, как лишние. Выкарабкаюсь – тогда и пораскину над ними мозгами. А сейчас самое время что-то предпринять, иначе я красиво пораскину мозгами на полу под лестницей.