Капитан её сердца - Вера Эн

Tea давно ничего не ждала с таким восторженным предчувствием, как этой поездки в Кристальную пещеру. Она обожала подземный мир. В нем было что-то загадочное, нереальное, очень хрупкое и в то же время несравнимо величественное и до трепета в груди красивое. Когда-то в детстве Tea даже мечтала поселиться в какой-нибудь пещере и, водя дружбу с ее обитателями, чувствовать себя среди них настоящей принцессой. Это бы у нее получилось, тут не было никаких сомнений. Tea умела ладить с любыми живыми существами, не мешая им жить своими жизнями и не требуя особого внимания к собственной.

С людьми так не получалось. Они не желали довольствоваться тем, что Tea могла им дать, стремясь переделать ее под собственные запросы, a Tea не хотела меняться. Ей было уютно в собственном мирке с отцом — таким же вечным мечтателем и фантазером, как и она сама, — и в какой-то момент Tea поняла, что другие люди в этом мирке лишние. И вычеркнула их из своей жизни, запечатав туда вход показным спокойствием и равнодушием. Со всеми держалась ровно и приветливо, но близко к сердцу никого не подпускала. И совсем не страдала от отсутствия ненастоящих друзей. У нее был лучший папа на свете, интереснейшее увлечение и тайная мечта — что еще нужно девчонке в восемнадцать лет? Разве что немного удачи в этот чудесный солнечный день, чтобы суметь незаметно улизнуть от группы и пройти Кристальную пещеру совсем по другому ходу. Именно он вел к главным сокровищам подземного царства, но открывался только избранным. Однажды открылся Tea и ее отцу, и она давно хотела повторить этот путь.

В желании поскорее спуститься в сказочный подземный мир Tea так торопилась, что обогнала всех одноклассников и преодолела последний изгиб тропинки в уверенности, что будет у входа в пещеру первой. И меньше всего на свете ожидала увидеть возле него Дина Уоллеса. Да еще и с бурундуком в руке.

Tea опешила и попятилась назад, чтобы Дин ее не заметил: он с утра сегодня на всех кидался и ее точно не пожалеет, a Tea совсем не хотелось портить настроение в такой чудесный день и среди такой необыкновенной красоты. Но осуществить свое намерение ей не удалось: бурундук, ничуть не меньше Tea возмущенный посягательством человека на свою свободу, вцепился Дину в нос, и Tea пришлось озаботиться уже благополучием беспечного одноклассника, явно не подозревающего, какие неприятности после укуса бурундука ему могли грозить.

Конечно, надо было сдержаться и позволить Дину самому зализывать полученные в неравном бою с бурундуком раны, но брать на душу грех заражения Дина Уоллеса бешенством Tea совсем не хотелось. Он же со своим самомнением даже не подумает о таких, на его взгляд мелочах, как обращение к врачу. Подумаешь, царапина на носу! А то, что из-за этой царапины и умереть можно, Дину никогда и в голову не придет. И Tea, поддавшись жалости, попыталась хоть как-то его предупредить.

Но благими намерениями, как известно, вымощена дорога в ад.

Неужели рассчитывала, что Дин поверит ее словам и позволит Tea хотя бы обработать укус? Только на оскорбления и горазд. Tea еще легко отделалась. Совсем зазвездился со своим баскетболом!

А впрочем, отсутствием высокомерия он и в детстве не страдал.

Tea не думала о благодарности, когда поддалась своему порыву, но и к той грубости, с которой Дин ответил ей, не была готова. Отвыкла уже от его издевательств. Это только в пятом классе, едва переведясь в «Элинстар», он травил Tea всеми возможными способами, а потом вдруг угомонился и стал смотреть сквозь нее, словно не видел вовсе. Tea так и не узнала, что стало тому причиной, и не была до конца уверена, что из этого хуже, но думать об этом давно уже себе запретила. И не собиралась давать слабину.

И все-таки «кто тебе позволил ко мне прикасаться?» причинило сильную боль. Как ни учила себя Tea закрываться от подобных обид, некоторые пробивали и самую надежную защиту. Как будто Tea была заразной. Или грязной нищенкой, посмевшей протянуть руку к наследному принцу. Дин, очевидно, так и считал, и такое его отношение отнюдь не ограничивалось одной Tea. Даже Мелисса Левис не избежала его насмешек, а ведь она была королевой «Элинстара», и вполне заслуженно. Нет, не вина Tea в этих унижениях, не давала она повода. И не станет больше потакать Дину в его отвратительном поведении. Сам виноват — сам пусть и отвечает за свои поступки!

Приняв такое решение и глубоко вздохнув для успокоения, Tea услышала голоса приближающихся к поляне одноклассников. Дин выругался, явно не радуясь их появлению, a Tea незаметно прошмыгнула в пещеру, чтобы избежать еще одной порции оскорблений. Потом сольется с классом и сделает вид, что с Дином не знакома и ничего особенного сегодня не видела. В том, что это будет несложно, Tea не сомневалась: уж кто-то, а она знала, как восхитительна Кристальная пещера, в первом же гроте которой забываешь обо всем на свете и словно бы растворяешься в этой первозданной тишине и прохладной таинственной темноте, какой больше нигде не сыщешь.

Время замирает, окружающие люди как будто бы исчезают, и ты остаешься один на один с этим величием — поражающим, но не давящим, вдохновляющим, но не отнимающим тебя, переполняющим, но не лишающим дыхания. Tea обожала это ощущение, не сравнимое ни с чем на свете, и уже целую неделю, с того самого момента, как мисс Лэнг объявила о скорой поездке, предвкушала его и торопила время, не в силах спокойно дожидаться нынешнего воскресенья. Еще в пятницу собрала рюкзак и весь вчерашний день бросала на него враждебные взгляды, как будто именно он был виноват в том, что экскурсия назначена не на субботу — такую длинную и одинокую из-за папиного отсутствия. Будь он дома, обязательно скрасил бы Tea ожидание рассказами о тех прекраснейших местах, где когда-то побывал. А может, сделал бы так, чтобы Tea не пришлось маяться вовсе. Собрался бы вместе с ней и прямо вечером пятницы увез в «Секвойю».

Они расположились бы в кемпинге недалеко от Кристальной пещеры, устроили барбекю, перезнакомились с ближайшими соседями и половину ночи провели бы за душевными беседами с людьми, которых видели первый и, скорее всего, последний раз в жизни, но которые дышали с ними одним воздухом и понимали как самое себя. Быть может, в любое другое время эти люди и не взглянули бы в их с отцом сторону или, напротив, случайно узнав знаменитого Эрика Уоррена, принялись бы задавать глупые, неуместные, набившие не одну оскомину вопросы, но ночь всегда сближала, стирая различия и притягивая взаимопонимание, и Tea обожала такое времяпрепровождение почти столь же сильно, как исследование пещер.

А потом, уже в своем трейлере, они с папой продолжили бы теплую задушевную беседу до самого утра, и обязательно посетовали бы на то, что с ними нет мамы, и клятвенно пообещали друг другу, что следующую такую поездку обязательно подгадают на ее каникулы и заберутся все вместе с такую глушь, где никогда еще не был даже папа, и будут все вместе целую неделю, а может, и две, и никому из них не надо будет думать ни об учебе, ни о работе, ни о других срочных делах, способных разлучить их и разлучающих раз за разом…

Конечно, ни Tea, ни папа не поверили бы в возможность такого путешествия. Мама Tea, Эни Мелоун, была одной из самых выдающихся пианисток Штатов и постоянно пропадала на гастролях, иногда не бывая дома по несколько месяцев. Папа, наверное, был бы не против сопровождать ее в этих поездках, а заодно заниматься и своими делами, но оставлять Tea в Виктории одну родители не хотели, а брать ее с собой, тем более в выпускном классе, не имели права. Вероятно, надеялись, что к следующей осени она поступит в колледж, поселится в общежитии при нем, и тогда они смогут наконец воссоединиться, a Tea ждала это время с болью в сердце — не хотела лишаться семьи окончательно.